– Не по-настоящему… – пробормотала она, в отчаянии глядя в Колодец.
– Валим, – Граф, наконец, выбрался. Он поднял лестницу, свалил её в мешок и погасил лампу. Всё это делалось в спешке, но Ирта заметила, как сильно дрожали его руки. Самообладание Никласа дало трещину.
Рад ли он теперь своей затее?
Ирта тряслась, потому парень резко притянул её ближе к себе за плечо и повёл дальше. Они остановились у тихого Озера, чтобы перевести дух. Никлас зарыл мешок в камыши и тихо спросил:
– Ты видела?
Ирте не нужно было переспрашивать, чтобы понять, о чём он.
– Я… Не уверена, – призналась она, – было едва видно…
На бледном лице Графа проскочили сложные эмоции и Пичуга решилась спросить:
– Ты… Изначально хотел найти в Колодце тело Мины?
Он криво усмехнулся, глядя на камыш.
– Я подумал: вдруг, аномалии завели её в Колодец? Она могла упасть и свернуть шею. Это один из вариантов. Она жаловалась на Колодец Барбаре, а та, в свою очередь, передала её слова мне, – Граф нахмурился, – был ещё вариант. Я думал, что от неё могли избавиться таким образом.
Ирта вздрогнула всем телом и вспомнила то, что увидела в отблеске… Граф точно нашёл мёртвое, раздувшееся от воды тело. Пичуга благодарила Единого за то, что не видела подробностей.
– Тайна раскрыта? – пробормотала Ирта, но Граф, неожиданно, ухмыльнулся как-то зло.
– К хренам собачьим… Ничего не раскрыто, Пичуга, – он пнул камень, который покорно улетел в воду, – там не было её тела.
– Что? – Ирту ошпарило удивлением. – Но… Как же…
– Два трупа. – отчеканил Никлас. – Два неизвестных трупа. Это парни. Их лица не… Неузнаваемы.
Рот Ирты безвольно открылся. Сейчас она больше походила на рыбу, выброшенную на берег. Два трупа… Два.
«Те, кто выходят после отбоя – найдут смерть по частям в Колодце» – встала перед глазами ехидная записка из Комнаты Слухов.
– К-как это… – сипло спрашивает Ирта, чувствуя непомерный, животный ужас.
– Я не знаю, – огрызнулся Граф, – но… Думаю, они там достаточно давно.
– Думаешь? – автоматически повторила Пичуга.
– Сложно сказать, – раздражённо проговорил парень, – тела распухли от воды… От них такая вонища исходит…
Лицо Никласа исказилось и он резко втянул воздух ртом, явно испытывая тошноту.
– Разве тела не должны были… Разложиться от долгого пребывания в… В колодце? – Пичуга не знала, что именно происходит с утопленниками. Однако, она предполагала, что не могут тела слишком уж долго находиться в таком состоянии в воде…
Граф пожал плечами. Он долго смотрел на Серое Озеро, после чего негромко усмехнулся:
– Здесь ничто не бывает «нормальным».
Плотный туман отозвался далёким смехом. Ирта сглотнула и только после этого они поторопились в дом. Никлас оставил её у двери комнаты и ушёл, не прощаясь. Изможденная Ирта с трудом доползла до кровати и обессиленно упала на неё, вздрогнув.
Сон медленно проникал в сознание, убаюкивал могильным холодком по коже. Ирта закрыла глаза и загадала не видеть кошмары этой ночью. Только не сегодня.
***
Но в Сером Доме был тот, кому точно не светят кошмары (как и здоровый сон сегодня). Никлас сел на застеленную кровать, в прострации глядя в окно. Туман остался где-то за пределами сознания, но он давно проник внутрь, путая, охватывая, замораживая…
Тошнота застыла в горле комом. Граф не мог сглотнуть её, не мог даже сплюнуть. Его лёгкие распухли, как тела тех несчастных, в Колодце…
Тёмный зев пугающего места проник в сознание Никласа, мучая безнадёжными догадками. Он помнил, как тронул первое вздутое тело, а за ним со дна поднялось второе. Кожа белая, гладкая, почти как шар… Отвратительный запах гниения врывается в лёгкие, отчего дурнота усиливается.
Граф точно уверен: пока он был в Сером Доме, никто из ребят не пропадал… До Мины. По всему выходило, что эти двое – попали в Колодец раньше. Значит, им не меньше трёх месяцев.
Сознание Никласа резко опустело. Почему они выглядят так, будто тела их деформировались, но не разложились толком? По-че-му? В одном Никлас был точно уверен… Среди них не было Мины.
Это приносило лёгкое облегчение, но и настораживало. Граф боялся найти её мёртвое тело, но ещё сильнее страх внушала неизвестность.
«Колодец…» – сознание вновь вцепилось в тошнотворные воспоминания. Граф подозревал, что, помимо этих двух, там могли быть ещё трупы. Он просто не смог себя заставить задержаться там, засунув руку по локоть в тёмную воду.
Ладонь саднило от неприятных ощущений, словно мелкие паразиты жрут его плоть изнутри. Никлас начал медленно расчесывать кожу, причиняя себе лёгкую боль.
«– Слишком грязно» – звучит в голове надменный голос матери.
« – Я ненавижу грязь»
Она вооружалась жёсткой мочалкой и терла его под холодными струями воды, пока не сдирала кожу. Никлас выл, пытаясь оторвать от себя «эту женщину», но она не успокаивалась, пока (по её мнению) не становилось чисто.
– Чокнутая сука… – хрипит Никлас, сжимая пальцы в кулаки.
Он ненавидел воспоминания о ней, пытался подавить это в себе, но…Сегодня гниль перла из всех щелей. Ему даже вновь почудился раздражающий голос девочки…
«Ублюдыш!»
Никлас шумно выдохнул, коротко усмехнувшись. Мать, бывало, называла его выродком. Одно время он даже забыл своё настоящее имя. И её чертовы правила…
«– Все должны, все должны соблюдать непреложные правила… Понимаешь? Соблюдай их и Единый отправит тебя в лучшую жизнь»
После смерти. Жить в гребанной клетке, ради обещаний «сладкой смерти». Как лицемерно.
Никласа тошнило от её чёртовых убеждений. От вылизанного до блеска пола и отвратительного запаха моющего средства… Они жили почти в нищете, но вместо покупки нормальной жратвы, она предпочитала брать мыло и драить, драить, драить…
Папаша, в итоге, влез в долги. История закончилась дерьмово, но Граф был не против. Граф сам собирался сбежать от них… От неё.
«– Я вырастила красивого тварёныша, – сказала она, когда её забирали констебли, – теперь ты сам по себе»
Никлас провожал её жестоким взглядом исподлобья. Он сплюнул на чистый пол сгустком крови (только что из драки). В тот же день его забрали в приют и он был… Счастлив, как тюремный заключенный, выбравшийся на волю.
– Из огня, да в полымя… – процедил сквозь зубы Никлас.
Перед воспалённым сознанием возник образ Рыж, но совсем не улыбающейся и заводной, какой он привык её видеть. В лице девушки… Граф, однажды, увидел отголосок долбанной суки, что ошибочно принимали за его мать.
– Не трогай меня! Ты брезгуешь? Я для тебя грязная? Скажи!
… Так кричала Виала.
«Грязная»
Графа передёрнуло. Звучит отвратительно. Ненормальную гадюку, помешанную на чистоте, увезли в отстойник, да только призраки прошлого продолжают издеваться над Никласом.
Тогда он медленно раскрыл рот и проронил:
– Ты действительно дёрганая, с бзиками, да? Не стоит нам продолжать встречаться наедине. Мне-то, конечно, приятно, но… Ты в глухом отчаянии.
Не только она была в отчаянии. Граф, если честно, тоже. Особенно сейчас… Когда остров Гредсерн, наконец, решил показать своё истинное лицо.
Глава 12
– Ита? – удивлённо пробормотала Рыж, ткнув заснувшую подругу в плечо.
На Кухне было шумно, многие переговаривались, а только Пичуга всё равно заснула, как только Виала отвлеклась на разговор с Фрэнсисом.
– Ну хватит дрыхнуть! – возмутилась Рыж. – Ты и без того долго проспала, встава-ай.
– М-м… – Ирта приподняла голову, осматривая окружающих мрачным взглядом. В голове у неё всё путалось и она даже не верила, что ночное происшествие не окажется очередным бредовым видением.
– По ней не скажешь, – лаконично высказался Аспид. Он был весьма безразличен к окружающим, но внимательности ему не занимать.
И на Ирту парень смотрел так, словно прекрасно знал о произошедшем ночью. Девчушка не могла знать: рассказывает ли Граф своим приближенным о подобном? Потому ей осталось только с ленцой проронить:
– Мучилась от бессонницы.
Очень многие в Сером Доме страдали тем же, потому Ирта использовала подобное оправдание.
– Что ж меня не разбудила? – охнула Рыж. – Я в следующий раз тебе настой успокаивающий сделаю!
– Тебя и разбудить? – Пичуга с улыбкой покачала головой. – Ты так дрыхнешь, Ви… Это невозможно.
Фрэнсис, сидящий рядом, улыбнулся, а Рыж показательно надулась.
– Ну и ладно… Ну и пожалуйста… – бормотала девушка под смешки окружающих.
Однако, все голоса стихли, стоило на Кухне появиться Барбаре. Её «свита» молчаливо плелась рядом, а ещё – Зубастый Том сопровождал девушку.
Барби выглядела плохо. Слишком бледная, слишком измученная и опустошенная. В ней будто внутренний огонь погас и лишь бессильная злоба тлела на дне голубых кукольных глаз.
– Кажется, Барби так и не оправилась… – едва слышно пробормотала какая-то девочка рядом.
Барбара и её подруги взяли приготовленную еду и вместе с нею ушли, видимо, предпочтя завтракать в комнатах. Том слегка притормозил и цепко оглядел присутствующих, после чего рысцой направился к компании Рыж.
– Эй, – грубовато хмыкнул он, – я это, чего сказать хотел… Барби сейчас нелегко, давайте, чтоб никто её не провоцировал почём зря, лады?
Аспид слегка скривился и насмешливо ответил:
– Разве не ты у нас главный провокатор?
Ухмылка спала с губ Тома и он как-то особенно агрессивно гаркнул:
– Заткнись! Я не сволочь последняя! Барби видит… Постоянно видит и слышит Мину. Мы её опекаем сейчас, чтоб ничего дурного не сотворила. Если кто-то решит выпендриться – последствия на вашей совести.
Ирта едва заметно вздрогнула. Не от угрозы – от слов про аномалии, которые мучили Барбару.
– Но я… – злобно добавил Том. – Такую суку со свету сживу. Вот-те крест!
Он решительно развернулся и отправился за Барби, оставив всех в молчании.
– Что-то странное происходит… – тихо проронила Виала. В тот момент никто ей не ответил, все суетливо засобирались на дежурства.