Подобное преследование слегка напугало девушку и она спросила:
– Ты… Уже закончил свой анализ? И, где все остальные?
– Граф пытается подготовить их к побегу, – пожал плечами Фрэнсис, – а что до анализа… Да, отчасти это так.
Они с Иртой подошли к выходу из Серого Дома. По дорогам стелился привычный сизый туман, укрывая землю пуховым одеялом. За ним невозможно было разглядеть очертания окружающей местности и было в этом что-то зловещее, безусловно подходящее всему острову.
«Не приглядывайся и тогда, возможно, тебе все покажется нор-маль-ным»
– Ты действительно думаешь, что мы должны бежать? – спросила Ирта. – Не могут же взрослые в самом деле нас у-убить…
Ей правда хотелось в это верить.
– Всё дело в эсфиате, – тихо заметил Фрэнсис, – а мы… Мы знаем слишком многое.
– Да что мы знаем? – вспылила Ирта. – Ничерта не известно же!
– Ну… До некоторых вещей догадается даже глупый, – качнул головой Умник, – например: очевидно, что нас привезли сюда не работать и уж точно не показывать путь валохам. Мы только лишь корм для них. Они пожирают наши эмоции и внутренние силы… Они живут этим.
Ирта упрямо нахмурилась:
– Ну почему именно мы?
– Возможно… Взрослые для этого не подходят, – пожал плечами Фрэнсис, – или же быстрее сойдут с ума.
– Нэт и Бенедикт не кажутся сумасшедшими, – медленно покачала головой Ирта.
– Не кажутся… – хмыкнул Фрэнсис. – Ты уверена? А по мне: их моральное состояние покрыто трещинами.
Ирта замолкла. Она ни в чём не была уверена. Кому можно без оглядки доверять в этом месте?
– Если отпустить нас… Поползут слухи. Об эсфиате и Пустых. Когда люди почувствуют опасность, исходящую от валохов – они испугаются. До сих пор взрослые были уверены лишь в том, что Пустые безразличны ко всему. Что будет, когда вскроется правда?
Пичуга промолчала. Эсфиат бесценен, а производить его могут лишь валохи. Подростки – всего лишь способ питания для Пустых. Их хрупкие, гибкие умы и эмоции… А потом… Потом они больше «не нужны».
– Эсфиат… – бормочет девушка себе под нос.
– Шахты – как сердце острова, – хрипло признал Фрэнсис, – именно из-за эсфиата всё это происходит. Думаю, он излучает нечто, что дурно влияет на людей. Мина, может быть, жива… Но её существование сейчас хуже смерти.
«Хуже смерти…» – Ирта прикрыла глаза. Голова нещадно заболела.
… Один удар колокола. Мальчик со змеиными глазами ломает рацию.
… Второй удар колокола. Рыжая девочка подсыпает снотворное в чай.
… Третий удар…
– Ирта! – воскликнул Умник.
Позади них стоял валох. Пичуга неловко обернулась и с ужасом увидела, как существо стянуло с лица вуаль. Чёрные угольки глаз вперились в светлый взгляд девочки.
Пустой коснулся длинными пальцами её лба и от его касания словно импульс прошёлся по сознанию Ирты.
Она беспомощно открыла рот, закатывая побелевшие глаза к потолку.
Третий удар колокола.
Глава 16
Руки Виалы предательски тряслись. Она чувствовала себя неблагодарной паршивкой, настоящей предательницей!
Но, когда Граф попросил ее дать снотворное Нэт…
– Эт-то неправильно, Никлас… – шептала она. – Это правда неправильно!
– Зачем лекарю двустволка, Ви? Ты об этом не задумывалась? – устало спросил Граф.
Тогда Виала коротко замолкла, прежде чем зашипеть в ответ:
– Н-ну для самозащиты, верно же?
– Не будь наивной, – хмыкнул Никлас, – на острове Гредсерн сплошные подростки, а если что – Старшие могут вызвать подмогу во главе с командиром. И… Ты же знаешь, что чёртову музыкальную шкатулку ночами открывает именно Нэт.
Рыж промолчала. Да, она знала секрет музыкальной шкатулки. Эта странная музыка, въедающаяся в сознание, вызывала странный экстаз у Нэт. Та словно теряла рассудок, беспорядочно танцуя под песню шкатулки.
Она открывала её по ночам, но иногда Рыж видела, как Старшая достаёт шкатулку украдкой и скользит пальцами по её изысканной резьбе. Шкатулка казалась старой, будто находилась на острове очень, очень давно. Нэт всегда прижимала её к груди, баюкая, как младенца.
Иногда Нэт действительно вела себя, словно одержимая. Но… Виала всё равно считала её своей наставницей.
– Он-на просто немного странная… – пробормотала Виала.
– Да? – зло рассмеялся Никлас. – Очнись! Она помешана на валохах. За богов их считает. У неё крыша поехала очень давно, Рыж! Она просто не даст нам сбежать.
Что могла ответить Виала? Её сознание разрывалось от этого выбора. Но, в итоге…
«П-прости…» – думала она, добавляя снотворное в чай для Нэт.
Приютские редко доверяют взрослым. Обжигались и не раз – Виала не исключение. Там, где с одной стороны находились её друзья, а с другой – вежливая Нэт… Выбор был, увы, очевиден.
Сохранять лживую улыбку на лице, смотреть прямо в глаза Старшей, пока они не закроются под влиянием навязанного сна… Чтобы, затем, выкрасть двустволку и запереть Нэт в лекарском крыле.
Виала была напугана. И, всё же, пыталась храбриться из последних сил. В конце концов, сейчас все они старались для общего дела…
В тоже время, на другом конце Серого Дома группка ребят вышли из Комнаты Слухов. Осталась только Барбара, приблизившись к Никласу.
– Когда вернётся Том? – с привычной капризностью в голосе уточнила девушка.
– Скучаешь по Зубастику? – игриво хмыкнул юноша. – Он немного поможет Аспиду и вернётся.
– Они, скорее, передерутся, – вяло заметила Барбара.
Между ними повисла тишина.
– Ты… Серьёзно решил валить с острова? – Барби горько усмехнулась. – Заговариваешь им всем зубы, мол, командир Варгус собирается нас в рабство согнать…
– Не имеет значения правда, – пожал плечами Граф, – имеет значение только то, что нам надо убираться отсюда.
– Да… – Барбара блёкло усмехнулась. – Ненавижу это место. Всегда ненавидела… Если бы не чёртов Геворг…
– Попользовался и сбежал? – Граф понимающе качнул головой. – А тебя сюда упекли.
– Мужчины часто так поступают, – гордо заявила Барбара, пряча от него взгляд, полный боли.
Девочки с завитыми кудрями выходили из приютов взрослыми. Они уже знали цену любви, горечь расставания и привкус предательства. Те, кто не получал поддержку у родных, отчаянно искали её извне. Барбара была именно такой.
– Звучишь как старая тётка… – Никлас не стал углубляться в тему, расковыривая чужие раны. Ему и своих хватало.
Так было всегда: достаточно отшутиться, сделать вид, будто не замечаешь очевидного. Все они играли в слепцов (просто кто-то успешней).
А Михиль и Том вот-вот должны были вернуться. Никлас не случайно послал их вдвоём. У Аспида ловкие руки и котелок по части механизмов шарит. Зубастый же – вороватый малец со стажем. Его характер многих раздражал, но Граф признавал таланты, особенно «такие». Этот Том напоминал ему юрких мальчишек с улицы, хитрых беспризорников. Кривозубый, на хорька похожий, такой и милостыню попросит достоверно и ножиком перочинным высечет ругательство на скамье.
Там, где Аспид замешкается, Том с его живым умом точно найдёт выход, ужом извернётся…
Топот быстрых ног в коридоре насторожил Графа, заставил его резко выглянуть.
– Г… Граф, вот ты где! – запыхавшийся Том притормозил подле него и воровато огляделся. Рядом с Зубастым находился и молчаливый Аспид. Судя по потрепанному виду, парни очень торопились.
– Ну? – не вытерпел Никлас, желая услышать подробности.
– М-мы рацию-то ломанули на славу, – снова заговорил Том, – он её точно не починит!
– Но Бенедикт догадается, зуб даю, – зло сплюнул Михиль, – догадается и припрется морды бить. Так ещё и порося Кабана под ногами мешаются…
– Кабан меня слушать не стал, – пожал плечами Граф, презрительно скривившись, – говнюк твердолобый…
Никлас знал, что многие ему не поверят. Да что уж там: он специально давил авторитетом, ставил их перед тяжелым выбором. Никлас до одури хотел свободы от Серого Дома, покуда его тут не сожрали, но он не собирался тащить на собственном горбу слабаков. Все должны быть полезными. Коль отказываются идти – пускай остаются, ему же проще.
– Что нам с Бенедиктом делать? – напряженно спросил Аспид.
Никлас пожал плечами. На самом деле, он просто намеревался свалить со своими поскорей, не сталкиваясь со Старшим лоб в лоб.
Однако…
– Ребят! – с одной стороны подбежала бледнеющая Виала с двустволкой.
А с другой – Фрэнсис. Он тащил бессознательную девушку.
– Какого чёрта? – выдохнул Граф, теряя самообладания. – Во что вы успели вляпаться?
– Она… Её валох так… – невнятно бормотал Умник.
Глаза Ирты побелели, словно от приступа. На губах засохла белёсая пена, рот был приоткрыт будто бы в удивлении. Неожиданно, Пичуга надломано задёргалась, сильнее всего напоминая птицу в силках. Из носа девушки обильно потекла кровь, отчего Рыж испуганно вскрикнула.
– Ми… На… – зловещий шёпот впитывался в умы присутствующих.
***
Ирта будто видела наяву чужими глазами. Картинка прояснялась, образы становились всё более достоверными. Впереди тянулся тёмный проход и она точно знала, что он ведёт её в шахты. Но, вместо привычного страха, Пичуга чувствовала чужеродное нетерпение.
Будто эти подземные переходы и были её единственным желанием всё это время. Она торопилась, неслась вперёд, чтобы увидеть святую святых. Серые камни перекатывались под ногами, освещение было плохим, но даже в полумраке она прекрасно различала путь.
Дышать становилось всё тяжелее. Пространство будто неуловимо изменялось и окружающий её коридор уже не казался однотонно серым. Он переливался оттенками невиданных цветов… Сверкал, как морская вода на солнце, игриво и завораживающе.
Чем дальше шла девушка, тем сильнее рябило в глазах. Калейдоскоп цветов становился сумасшедшим, от него слегка подташнивало. Временами она почти слепла, так как мутные пятна застилали зрение, ни давали и шагу ступить.
Лёгкая неуверенность в подсознании была напрочь смятена бешеным восторгом. Она, наконец, добралась до сердца шахт. Чувство пьянящей радости захватило рассудок вихрем эйфории.