ов громадной высоты, срезанных так ровно, что они походили на подножие какой-то горы, снятой киркой или пилой Титана – сына Земли, желавшего дать дорогу восхитительной реке, простиравшейся до этого вертикального спуска. И еще более странная вещь: в этой великолепной траншее выше двухсот метров открывался проход, наподобие норвежских или исландских фиордов, где едва могли бы пройти две лодки рядом, между такими высокими и гладкими стенами, что его можно было сравнить с туннелем без свода.
– Ах, какая прелесть! – воскликнула Жанна перед этим зрелищем, приведшим ее в восторг.
У всех вырвалось то же восклицание, исключая Серафима с Ильпой, слишком привычных к подобным картинам.
Но вдруг иной крик вырвался у пловцов.
Лодка дрогнула от внезапного удара. Пуля оцарапала мачту и пробила парус странным мягким звуком. Жан обернулся, догадываясь о происходившем.
– Ложитесь все! – скомандовал он тоном, не оставлявшим более никаких сомнений.
К счастью, кормовая часть судна была достаточно высока, чтобы защитить сидевших в нем. Каванту, который стоял на руле, повернул барку кормой к неприятелю.
– Мошенники! – проворчал он глухим голосом.
– Поворачивайте в проход направо! – снова скомандовал Жан. – Я берусь держать их на расстоянии.
Действительно, позади них, на необъятном просторе широкой реки, шли на веслах три другие лодки, также поворачивавшие из архипелага узким каналом, параллельным тому, по которому плыли беглецы. Бандиты напали на след бежавших и, зная лучше местность, сумели найти путь, менее загражденный порогами, что позволило им наверстать потерянные труды и время.
Тем не менее барка была еще далеко впереди, и, развернув весь парус, пловцы увеличили расстояние, отделявшее их судно от передней лодки преследователей. Но надо было опасаться, что, попав в узкий пролив между утесами, барка потеряет возможность пользоваться ветром. Все равно тут было единственное спасение.
Барка вошла в проход, гонимая сильным ветром, дувшим с юго-востока, и благодаря глубокой воде могла быстро скрыться из вида неприятеля.
Стоя на коленях на скамье внизу лодки и предварительно передав руль Серафиму, который теперь достаточно окреп, чтобы поддерживать барку на фарватере, Жан с Каванту одновременно навели карабины в ту сторону, откуда ожидали врагов, и готовились выстрелить по первой лодке, едва она появится у входа в гранитный коридор.
Но ни одна из них не показывалась.
– Что это значит? – спросил гасконец, нахмурив брови, с выражением беспокойства в чертах.
И он прибавил с оттенком ужаса в голосе:
– Уж не попали ли мы в западню? Что, если отсюда нет выхода?
К несчастью, он угадал. Громадная трещина кончалась закругленной выемкой, образовавшей бухту. Тут останавливалась линия утесов. За нею шел ряд лесистых холмов, известковые основания которых беспрестанно омывались более свободными волнами Амазонки.
И в ту минуту, когда барка входила в это подобие озера, пловцы увидели три лодки, появившиеся с левой стороны.
– Мы пропали, – сказал, растерявшись, Каванту, опуская свое оружие.
– Нет еще, – геройски возразил Жан Риво.
И он приказал индейцу править прямо к берегу.
Молодой человек действительно заметил подобие узкой тропинки, извивавшейся по склону холма, чтобы исчезнуть под деревьями.
– Можешь ты идти? – спросил он Серафима.
– Попробую, – храбро отвечал индеец и, поднявшись с трудом, высадился на берег со своими товарищами.
– Теперь, – продолжал молодой человек, – ступайте скорее на эту вершину и укройтесь под деревьями. Серафим с Ильпой проводят тебя, Жанна; надеюсь, им знакома эта местность. А мы с Каванту задержим здесь мошенников настолько, чтобы вы успели дойти до рощи; там мы присоединимся к вам.
Оспаривать это приказание было некогда. Жанна с тоской в сердце, со слезами на глазах обняла брата.
– Ильпа! – сказал Жан молодой женщине. – Передай твоему мужу, что в благодарность за то, что мы сделали для него, он должен, если возможно, спасти Жанну.
Индеец как будто понял значение его слов по одной интонации. Он поднял глаза к небу, прижал руку к сердцу, указал молодому человеку на его сестру и другим еще более выразительным жестом как будто подтвердил торжественную клятву.
– Ну теперь, Каванту, давайте действовать вдвоем! – крикнул неустрашимый юноша.
Гасконец встал рядом с Жаном, и они оба, прицелившись, ожидали, пока нападающие подплывут к ним на выстрел.
Оба карабина грянули разом и свалили двоих бандитов.
Одна из лодок, лишенная рулевого, понеслась по течению.
Вдруг у Жана вырвался крик горести.
– Что с вами? – спросил Каванту.
– А вот что… У меня нет больше зарядов. Патроны остались на барке.
– Пойдем за ними! – воскликнул гасконец.
Слишком поздно! Одна из лодок поравнялась с покинутой баркой. Когда же храбрый уроженец Кадильяка бросился вперед, бесполезно открыв самого себя, метко пущенная пуля поразила его прямо в грудь.
– Что с вами, Каванту? – воскликнул Жан, видя, что его товарищ пошатнулся.
– Со мной… со мной то, что я умираю… – пробормотал бедняга, захлебываясь кровью, хлынувшей у него из горла. – Беги, спасайся. Со мной все кончено. Пусть милосердый Бог сжа…
Жан подхватил его на руки и пытался унести.
Увы! Рана была действительно смертельна. Юноша тащил только труп. Авантюрист, добрый и честный, несмотря на свои ошибки, нашел геройский, но безвестный конец.
Молодой Риво, плача от горя и ярости, старался достичь тропинки со своей ношей, как вдруг послышался свист лассо; веревка обвилась вокруг его ног, и он упал на землю, чтобы тут же сделаться пленником своих врагов.
XIV. Храбрая Жанна
Между тем на противоположном скате Жанна со своими товарищами старалась поскорее добраться до густой рощицы, увенчивавшей хребет возвышенности.
Несмотря на раны, затруднявшие движения Серафима, они достигли уже высшей точки, когда двойной выстрел заставил их остановиться, чтобы присутствовать при зрелище, происходившем у подножия холма.
Увы! Эта сцена не представляла ничего утешительного для сердца бедной Жанны. Она видела, как ее брат, в сопровождении Каванту, двинулся к барке, чтобы взять забытые патроны; на ее глазах бандиты опередили их, овладев судном, а несчастный гасконец упал, смертельно раненный. Она следила за тем, как ее брат подхватил на руки верного товарища, пытаясь унести его подальше от неприятелей.
Тут молодая девушка не выдержала. Во время осады «Сен-Жака» у нее не хватало духу выстрелить по человеку; теперь же в ее душе родилась геройская решимость. Сняв с себя карабин, до сих пор бесполезно висевший у нее через плечо, она вернулась обратно, готовая защищать своего Жана до последней капли крови.
К счастью, ее оберегал преданный человек, тот самый Серафим, который за минуту перед тем поклялся молодому Риво спасти беззащитную девушку.
Он понял, что самопожертвование маленькой француженки не приведет ни к чему, и, быстро схватив ее на руки, побежал с нею в лес, несмотря на ее мольбы и слезы. Страшная опасность придала раненому сверхъестественную силу исполнить это.
Под густым навесом деревьев, где они были укрыты от глаз преследователей, индеец опустил на землю свою драгоценную ношу. Жанна предавалась сильнейшему отчаянию. Однако Серафим не стал терять времени на бесполезные утешения и только обменялся несколькими короткими словами с Ильпой.
Когда девушка пришла, наконец, в себя и, понимая, что краснокожий действовал обдуманно, поддавшись какому-нибудь внезапному внушению, хотела расспросить Ильпу и Сари, оставшихся возле нее, она заметила, что индеец скрылся.
Рукуйенка приложила палец к губам и подала Жанне знак следовать за нею. Та машинально повиновалась, не без удовольствия заметив, что Бархат, Изумруд и Золотая Шубка не покинули ее, воспользовавшись близостью леса.
Ильпа прямо повела молодую госпожу в пещеру, вход в которую завалила громадным камнем. Эту тяжелую глыбу едва могли бы сдвинуть с места десятеро человек, тогда как Ильпа справилась с ней одной рукой.
По многозначительной улыбке на губах индианки Жанна поняла, что это место знакомо Серафиму с женой. Тогда, немного успокоившись, девушка стала выжидать дальнейших событий, обращаясь с горячей молитвой к Богу о спасении брата. По крайней мере, Провидение избавило ее от горя видеть Жана попавшим в руки бандитов, и теперь она могла утешать себя надеждой, что исчезнувший индеец пошел за ним, чтобы привести его в безопасное убежище, где находились они в эту минуту.
Между тем Магалиао со своей шайкой оттащили пленника подальше от места его поимки.
План мулата был очень прост. Жан Риво был хорошей добычей во всех отношениях. Действительно, удерживая его в плену, можно было надеяться, что девушка, лишенная опоры, вернется на старое место, где стоял корабль, или попадет в руки подчиненных Магалиао, которых он собирался выслать на поиски за ней.
Впрочем, зная о существовании Жанны, атаман разбойников не догадывался об ее поле, так как она из предосторожности продолжала носить мужской костюм. Таким образом, сестра пленника была в глазах бандита не более как вторым заложником, и он мечтал получить богатый выкуп от семьи молодых людей за их освобождение. Конечно, то была смелая мысль и рискованная затея.
Место настоящей стоянки регатоэс лежало не далее пятидесяти миль от бразильского города Макапы. Значит, один из пароходов, делающих рейсы вниз и вверх по течению Амазонской реки до слияния последней с ее притоком Мадейра, мог очень легко наткнуться на шайку, тащившую с собой пленников. Однако сеньору Магалиао был слишком хорошо знаком этот край, который он исходил много раз вдоль и поперек.
Он знал, что в ту пору года, изобилующую сильными наводнениями, по окончании зимы навигация по великой реке совершается лишь с величайшей осторожностью, а это сильно замедляет движение пароходов, заставляя их делать более или менее продолжительные остановки. Что же касается индейских племен, то они также пережидают период наводнений.