– Долгонько же вы не приходили в себя! – раздался надо мной голос, в котором я узнал Конноли. – Выпейте вот это, – добавил он, – и продолжайте лежать. Ничего не поломано, только много ран и кровоподтеков.
– Откуда же? – спросил я с удивлением.
– О, здесь причин немало: и землетрясение, и циклон, и лавина, и обвал и прочее, и прочее. «Голубь» погиб, и мы недосчитаемся многих. Капитана Даусона тоже нет в живых. Треверс и Тревантон здравствуют; кроме них я видел француза Пита, Стампи и еще двух или трех лиц из команды; они бродили по скале. А теперь идем спать и бросим эти неприятные разговоры. Правда, мы находимся в скверной дыре, но могло быть еще хуже. Я пойду посмотрю, не найдется ли чего-либо подходящего.
Вместо сна я стал думать о том, что мне сообщил Конноли. Все происшедшее было ужасно, но самым скверным являлась, конечно, смерть капитана Даусона, так как заменивший его Треверс не обладал достаточной силой, чтобы справляться с такими типами, как Пит и другие.
Конноли пропадал довольно долго и вернулся с едой. Его приветливое улыбающееся лицо сияло добротой.
– Да! – ответил он на мой вопрос. – Мы попали на остров, с которого нет никакой возможности выбраться. Обычно спасающиеся с корабля имеют в своем распоряжении лишь сухари и кое-какую утварь, здесь же обилие фруктов и воды, мы можем ловить рыбу, так что нам не грозит голодная смерть. Но зато имеются другие приятные вещи: длинному Биллю подвернулся случай устроить гадость – он потребовал джина. Треверс не хотел давать, они продолжали требовать. Тогда Тревантон разрешил этот спор, перебив все бутылки топором.
– Молодец старина Тревантон!
– Да, это верно, но этим же самым он вооружил против себя эту банду. Длинный Билль поклялся всех перебить, и в результате дело чуть-чуть не окончилось гадостью.
Спустя несколько дней я увидел, что Конноли нисколько не сгущал серьезности положения. Длинный Билль и его приятели – всего человек восемь – открыто восстали против первого штурмана. Они требовали, чтобы он выдал каждому на руки полагающуюся часть из спасенной провизии.
На нашей стороне находились: второй штурман «Мисси», рыжий Стампи и Треверс.
Силы и так распределялись не в нашу пользу, но, кроме того, на нас лежала охрана запасов провизии. Мы устроили свою стоянку под защитой небольшого леска, недалеко от наших врагов, злобных и крайне вызывающих.
В таких не очень-то приятных условиях прошло несколько дней, прежде чем разыгрались новые, неожиданные события. Я возвращался с небольшой прогулки во внутреннюю гористую часть острова и вдруг увидел какую-то фигуру, распростертую на земле и пристально глядящую на окаймление скал. Человек был так занят своим созерцанием, что не замечал меня до тех пор, пока я не поравнялся с ним. Тогда он вскочил на ноги и затрясся, словно загнанный зверь.
Он был высокого роста, но такой тощий и изможденный, что походил скорее на скелет. Его сморщенное лицо напоминало старый пожелтевший пергамент, сквозь истлевшие лохмотья оголялась загорелая, цвета потускневшей меди, кожа. Он остановился передо мной с широко раскрытыми изумленными глазами. Слабый дрожащий голос произнес:
– Как? Анди?.. Да, это Анди! Ты видишь, эти люди пришли на наш остров! – он осторожно продвинул меня перед собой. – Они ищут нас, но они нас не найдут! – усмехнулся он. – Пойдем назад. Ты очень долго не являлся, Анди! – произнес он каким-то загадочным восторженным тоном.
Я бросил взгляд по указанному направлению. Это бродили наши мятежники. Я повернулся и пошел вслед за своим неожиданным компаньоном.
Со всевозможными предосторожностями и уловками он провел меня на другую сторону острова и начал спускаться вниз по узкой крутой пропасти к берегу. Он скользил ловко, словно козел, и я следовал за ним. Спустившись благополучно, мы очутились в маленькой бухточке, очень удобно расположенной.
– Я знал, что ты придешь назад, Анди! – проговорил мой спутник ласковым тоном. – Я не мог один сдвинуть бот, он слишком тяжел. Я вначале не сообразил этого.
– Всего не предвидишь! – ответил я, стараясь успокоить и смягчить свое удивление.
Прекрасный, широкий канал, теперь значительно обмелевший благодаря отливу, расстилался перед нашими глазами. Скалистый берег был изрыт углублениями, которые местами образовали целые комнаты.
– Сюда никто не заглядывает, Анди! – произнес мой странный спутник, а затем, понизив голос почти до шепота, продолжал: – И здесь найдется много комнат для нас с тобой. – Внезапно изменив тон, воскликнул: – Идем, идем скорее! Мы должны достать этот бот. Я мучился, мучился, но ничего один не мог сделать. Ты не уйдешь снова от Санди.
– Нет, нет! – воскликнул я весело. – Я никуда не уйду от тебя.
Мы подошли к одной из пещер. На полу стоял длинный пароходный бот, грязный и разбитый, но, очевидно, годный к плаванию. Мачта и заботливо свернутый кусок паруса лежали на дне лодки; весла также были в полной сохранности.
Естественная лестница, проделанная в скале, вела к узкой отмели.
– Здесь нас никто не сможет найти, Анди, но мы не должны мешкать. Ты и я, мы должны оба вместе идти, и если ты хороший мальчик, Анди… – он наклонил свою голову вровень с моей и заглянул мне в глаза. Все последние события развертывались таким быстрым темпом, что мой мозг с трудом успевал осмысливать их. Я прежде всего подумал о бегстве. Но как это сделать? Какая трагедия предшествовала моему появлению здесь? Я не стал долго останавливаться на этом, так как достаточно было и той, которая разыгрывалась сейчас.
– Послушай меня, Санди! – произнес я. – Мы будем работать осторожно, но если эти люди заметят нас, игра будет проиграна.
Он задрожал невольно и закричал, словно ребенок.
– Что мы будем делать, Анди? Что мы будем делать?
– У нас только один выход, – произнес я. – Ты останешься здесь, соблюдая полную тишину и осторожность, а я прокрадусь посмотреть, что они там делают и сколько их.
– Этого не нужно делать, Анди! Нам не нужно других. Нас только трое, – прошептал он, – но Брандес никогда сюда не заявится. Как тебе известно, он упал за борт и нам не удалось спасти его.
– Да, – перебил я, – конечно, нам больше никого не нужно. Ты покушай и ложись спать, пока я буду на разведке.
– Ты хочешь покинуть меня, Анди! – проговорил он умоляюще. – Обещай мне, что ты вернешься назад, – и затем, понизив голос, зашептал: – Мы все разделим пополам, и ты будешь богатым человеком, Анди.
– Не бойся, Санди, я вернусь, но ты не вылезай отсюда и постарайся не шуметь – это опасно.
Темная ночь спустилась на землю, но я решительно стал карабкаться по узкой тропинке на скалу и выбрался, наконец, на ровное место.
Глава III. Таинственные жемчуга
Добравшись благополучно до нашего леска, я остановился, пораженный и встревоженный: я не увидал обычного вечернего огонька. Что это значит? Мои товарищи находились здесь, я это видел, в стороне же слышны были какие-то возбужденные голоса.
– Алло! – закричал я, и голос Конноли ответил мне:
– Это ты, Кардю? Иди сюда! Мы уже беспокоимся.
События развертывались быстрее, чем я предполагал.
Что же произошло в мое отсутствие? Мятежники под предводительством француза Пита вдруг появились около того места, где находилась провизия, охраняемая только Стампи и первым штурманом. Завязалась горячая схватка и мистер Треверс упал замертво. На наше счастье, Конноли находился невдалеке и, открыв огонь из револьвера, разогнал эту банду.
– Если вы не желаете, чтобы мы изничтожили вас вконец, то руки вверх! – орал, отступая, француз Пит. – Не забывайте, что это вам не борт парохода.
Положение создавалось скверное, и с каждой новой минутой оно все более и более осложнялось. Мятежники не желали принимать в соображение никаких доводов, всякий наш поступок они старались истолковывать в дурную сторону. Пит же подстрекал к новому нападению.
– Не будьте же вы идиотами! – кричал им Конноли. – У меня большой запас пуль, и я немедленно открою стрельбу.
– Подожди, я проучу тебя немножко, мой молоденький петушок! – зло издевался француз Пит.
– Так, как это было в Аделаиде, Пит? – и Конноли рассмеялся.
Пока шел этот приятный разговор, я вкратце сообщил о своей встрече с безумным матросом, рассказал о находке бота и советовал товарищам немедленно спуститься к пещере. К моему удивлению, Конноли наотрез отказался, он вовсе не желал спасаться бегством от какой-то кучки дервишей. Тревантона, видимо, смущал вопрос провианта, Стампи же заявил, что он будет находиться там, где Конноли.
Это ослиное упрямство прямо-таки взбесило меня. Оставаться здесь было настоящим безумием. Мы не могли рассчитывать на пощаду. Наши противники без всякого риска для себя могли прикончить нас поодиночке, одного за другим. Мы лишены бы были всякой попытки покинуть лесок.
Каждую минуту, и днем и ночью, нас бы подстерегала смерть. В сильных выражениях я постарался разъяснить своим товарищам всю нелепость их упрямства. Тревантон в ответ мне только хрюкнул, Конноли рассмеялся, в то время как Стампи, видимо, страдал от своих колебаний.
– Они не настолько глупы, чтобы сейчас же снова наброситься на нас. Они будут выжидать удобного времени.
– Плохое пророчество! – воскликнул Конноли, указывая на противников, которые, придя в дикое бешенство, явно готовились к новому нападению.
– Ваша кровь да будет на ваших головах! – воскликнул он снова и, нацелившись в мелькнувшую тень, выстрелил. – Раз! – произнес он, когда человек, взмахнув руками в воздухе, грузно упал на землю.
Он прицелился снова. Но в этот момент мятежники, словно напуганные кролики, бросились врассыпную…
Стампи, став на четвереньки, начал подкрадываться к упавшему человеку.
– Из него дух вон! – доложил он по своем возвращении. – Это француз Пит, он мертв, как гвоздь.
Воспользовавшись временной передышкой, я возобновил свои уговоры, и на этот раз с большим успехом. Была ли здесь причиной смерть Пита или ожидание нового кровопролития, но только они быстро согла