Гаврилин обменялся рукопожатием со своим собеседником и направился к спецназовцам, поджидавшим его.
– Дед, а нам теперь куда? – вопросительно мотнув головой, пробасил Федькин.
– Пару-тройку дней будем отдыхать в здешнем военном санатории «Сосенки». Он расположен в живописном месте, на берегу Балтийского моря. Красота! Нам надо будет пройти все положенные медосмотры, тестирования. Нас там немного подлатают, подштопают. А потом на самолете – в Москву. Нам всем дают недельный отпуск за успешное выполнение особо важного задания. Кстати! О том, что мы были на Фишфанге, тем более о том, что именно там искали, – никому ни слова. Даже нашим ребятам. Высшая степень секретности. Это всем понятно?
– Ни хрена себе, вот так коврижки! – переглянувшись с Кипреевым, заявил Артур и присвистнул. – А мне почему-то все время думалось, что наши поиски – всего-навсего пустопорожняя хрень. Вроде того, ищем, так сказать, недостающие страницы истории Второй мировой, интересующие только академических профессоров.
– Это что же такое там могло быть, что за страшная тайна такая? – проговорил Василий, недоуменно хмыкнул и помотал головой.
– Нам об этом лучше не знать! – сказал Борис и чуть снисходительно улыбнулся. – Вам должно быть известно, что в некоторых наших архивах хранятся документы, например, еще времен Ивана Грозного, которые и сегодня представляют государственную тайну. Так что бумаги, найденные нами, тоже едва ли рассекретят и через двести лет.
– Дед, а в этих «Сосенках» персонал как? Молодой, фигуристый? – под общий смех чуть вкрадчиво поинтересовался Кипреев, решивший сменить тему разговора.
– Вася!.. – Гаврилин сокрушенно покачал головой. – Ты прямо как мартовский кот, японский городовой! Даже думать об этом забудь. Понял?
Через пару минут спецназовцы увидели микроавтобус с красными крестами, подъезжающий к ним. Они разместились в чистом, вполне уютном салоне, и автобус помчал их по городу в западном направлении. Парни через окна с занавесочками смотрели на современные постройки и образцы старинной, еще кенигсбергской архитектуры, проносящиеся мимо.
Вскоре микроавтобус оказался за городом. Теперь спецназовцы ехали по живописной местности, мимо аккуратных поселков, через хвойные и лиственные леса. Иногда они ловили взглядом синеву моря, открывающуюся между деревьев.
Часа через полтора они увидели перед собой длинное трехэтажное здание, окруженное соснами и высящееся над ажурной оградой. Через двустворчатые кованые ворота автобус въехал во двор и направился к главному входу со стеклянным тамбуром и бетонным козырьком. На фасаде здания вились затейливые буквы, обрамленные газосветными трубками, из которых складывалось слово «Сосенки».
На крыльце спецназовцев встретила женщина в белом халате, которая представилась как администратор. Она проводила их в свой кабинет, где вписала гостей в служебные гроссбухи, а затем показала палаты, отведенные им.
Борис заикнулся было, что хотел бы, чтобы их всех поселили в одном, общем помещении, но ничего из этого не вышло. Строгая дама объявила, что парней она поместит в двухместные палаты, а ему будет отведена отдельная, на одного. По ее словам, так распорядился сегодняшним утром генерал Дроздых. Он позвонил в «Сосенки» и настоял на том, чтобы его сотрудникам был обеспечен максимальный комфорт.
Палата, доставшаяся Гаврилину, сильно напоминала небольшой гостиничный номер и оказалась достаточно уютной. Здесь был даже свой душ, которым капитан поспешил воспользоваться в первую очередь. Потом Борис надел пижаму, сунул ноги в тапочки и включил телевизор, стоявший на столе.
Тут раздался стук, и горничная этажа, моложавая рыжеволосая пампушка, объявила, что всем им сейчас надо будет пройти к главврачу, а потом, ровно в двенадцать, спуститься в столовую. Она проводила спецназовцев к двери кабинета. Табличка на ней извещала, что здесь работает главный врач, доктор медицинских наук, профессор Жильников Леонид Иванович.
Главврач, пожилой крупный мужчина с хрипловатым тенором, расспросил своих гостей о состоянии их здоровья, что беспокоит, какие жалобы. Нытья и сетований на здоровье у спецназовцев не было вообще. Но доктор категорично объявил, что и не у таких оптимистов они находили затаившиеся хворобы.
– Ничего-ничего, голубчики, – профессионально ободрил он своих новых подопечных. – Мы и у вас чего-нибудь обязательно обнаружим!..
Из его кабинета новоприбывшие пациенты отправились к узким специалистам, у которых в течение пары часов прошли комплексный медосмотр. У них взяли из вены кровь, все прочие анализы, взвесили, сняли кардиограмму, провели ультразвуковое исследование внутренних органов, простукали резиновым молоточком коленки и предплечья, поводили им перед глазами, заставили выдохнуть в спирометр.
Когда все эти нудноватые процедуры остались позади, спецназовцы отправились на первый этаж. После не слишком обильного, но вкусного и сытного обеда они вышли во двор посидеть под соснами.
Сыто жмурясь и потягиваясь, Васька Кипреев философично объявил:
– Как много девушек хороших! Я имею в виду из числа отдыхающих. Тут, оказывается, полно не только семейных. Одиночек тоже хватает. В том числе и дам-с. В этом что-то есть.
– Голодной куме – одно на уме! – заявил Гольчакин и фыркнул.
– Сколько раз я слышал эту присказку! – с шутовской скорбью проговорил Василий. – Да, я кума, у которой полно ума. А еще у нее есть глаза, которые кое-что замечают. Например, как наш Захарушка своими голодными зенками, можно сказать, готов был скушать официанточку, обслуживавшую наш столик. Да и она, стоит отметить, не осталась равнодушна к нашему герою и красавцу Тарану. Уж так перед ним крутила кормой, демонстрировала все свои телесные богатства, что я, можно сказать, изошел черной завистью.
– Чего болтаешь-то? – чуть порозовев, возмутился Захар. – Я на нее вообще внимания не обращал. Да и с чего бы это она ко мне не осталась равнодушна, если у нее на правой руке обручальное кольцо?..
Этот пассаж вызвал у его слушателей взрыв хохота.
– Молоток, Захар! Знай наших! – с трудом выдавил из себя Артур. – Внимания не обращал вообще никакого, ни одного раза, но кольцо заметил!
Рассмеялся и Гаврилин. Во время обеда от его внимания не ушло проявление более чем живого интереса Захара к симпатичной улыбчивой молодухе, доставившей им заказ. Но насчет Гольчакина Борис был, в принципе, спокоен. Тот не относился к категории бабников-налетчиков. Да, у него случались романы. Однажды он на ком-то даже собирался жениться. Но парень был сдержанный и в какие-либо глупые авантюры никогда не попадал, что нередко случалось с Кипреевым.
А вот Васька… ох и шельмец! Они только еще успели здесь обосноваться, а он уже с несколькими дамочками из числа отдыхающих, медработников, официанток и горничных успел познакомиться, наговорить им кучу комплиментов и намекнуть насчет свиданий. Вот за кем глаз да глаз нужен!
Его размышления прервал женский голос, донесшийся со стороны крыльца:
– Борис Гаврилин здесь?
– Да, здесь! – откликнулся капитан, поднимаясь со скамейки.
– Вас ждет главврач! – с милой улыбкой проговорила хорошенькая медсестра, которую он успел заметить в приемной главного доктора.
Когда Борис вошел, профессор изучал какие-то бумаги.
Он указал посетителю на стул, как-то непонятно хмыкнул и с некоторым удивлением констатировал:
– Послушай меня, капитан. Да, состояние твоего здоровья, можно сказать, завидное. Тебя хоть в космонавты определяй. И внутренние органы, и кожа, и мышцы, и суставы!.. В общем, все в отличном состоянии.
– Рад слышать такое. – Сказав это, Гаврилин вдруг почувствовал, что доктор сейчас обязательно чем-то его огорошит. – Тем не менее в моем здоровье вас что-то не устраивает, не так ли? – Он безмятежно улыбнулся, глядя на задумчивого, величественного хозяина кабинета.
– Да, молодой человек. Не устраивает. – Главврач снова полистал его бумаги и осведомился. – Ты женат?
– Был когда-то, – ответил Борис и грустно усмехнулся. – Всего ничего прожили и разбежались. Она не перенесла моей круглосуточной, вернее сказать, круглогодичной работы.
– Ясно. Не ты первый. А, так сказать, дамой сердца обзавестись не догадался? Надо понимать, интимная жизнь у тебя как мятный пряник, от случая к случаю?
– Какая может быть дама, откуда возьмется эта самая интимная жизнь, если я сутками на работе? К тому же коллектив у нас чисто мужской. Без конца учения, тренировки, командировки. Тут порой света белого не видишь, а вы про дам изволите говорить. – Гаврилин безнадежно махнул рукой.
– Учения, командировки… – Хозяин кабинета досадливо поморщился. – А простата уже несколько увеличена. Нет, простатит пока еще не развился, но процесс уже на грани. Еще год-два такой жизни, и он разгуляется вовсю.
– Причиной тому моя монастырская жизнь? – спросил Борис и недоверчиво усмехнулся.
– В немалой степени. Тут, конечно, играет свою роль многое. Нервы – а их тебе приходится трепать постоянно, поскольку стрессов в твоей работе с избытком. Питание – ты слишком часто на консервированной походной пище. Образ жизни – спать иной раз приходится на голой земле. В общем, будем лечить!
– Лечите, если надо, – сказал Гаврилин и пожал плечами. – Но из спецназа я не уйду, каким бы ни было мое здоровье. В этом вся моя жизнь. А режим дня у нас определяет не мое личное «хочу – не хочу», а служба. К тому же больным я себя нисколько не чувствую, даже в той части, где вы нашли какой-то недуг. Так что, как жил, так и буду жить дальше.
Главврач, что-то написав на четвертушке бумаги, протянул ее Борису и пояснил:
– Тебе будут приносить лекарства, указанные здесь, принимай их по схеме, расписанной мной. Через три дня посмотрим на перемены. А сейчас всем вам надо идти на лечебно-восстановительные процедуры – массаж, целебные ванны, акупрессура. Не так давно мы обзавелись даже таким редким специалистом. Вперед! – скомандовал профессор.