Сам корабль разграблен и разобран, все контейнеры вскрыты, кроме того, в бортах вырезаны значительные прорехи, видимо, снимали оборудование, а выглядит так, словно пытались содрать шкуру. А еще ржавчины много, но все равно красиво, и смотришь, смотришь, и хочется смотреть. Потому что море. Море все меняет, особенно в солнечный день, когда и смерть вдруг начинает выглядеть по-другому.
Море.
До моря было действительно недалеко – между нашим домом и берегом располагались еще два здания, одно – такая же двухэтажка, как у нас, другое невысокое, то ли трансформаторная будка, то ли насосная станция. Двести метров, не больше, если бегом, то меньше минуты. Если бы не носители. Их слишком много, не прорваться.
Можно попробовать их отвлечь, вытянуть на себя. Спрыгнуть на землю и побежать, инфицированные станут преследовать, Артем и Ерш смогут добраться до моря. Я быстро бегаю, Артем хуже, к тому же он не столь вынослив, не то что я. А я могу попробовать, главное, выработать тактику. Допустим, так – сначала к сопкам, потом обратно, к дороге, и потом прорываться к морю. Шанс остаться в живых есть, к тому же у меня еще семнадцать зарядов.
Или попробовать по электрокабелю. Между домами натянут довольно толстый кабель, по нему можно перелезть. Теоретически. То есть я точно перелезу, если закинуть ноги и не спеша ползти головой вперед, до другого дома метров семьдесят…
Кстати, неплохой шанс. Если привязаться к кабелю веревкой или ремнем, то долезть вполне реально!
Я заглянула в люк и позвала Артема. Он показался через несколько минут; с кухонным топором для разделки мяса, с несколькими шнурами от электроприборов, со старой занавеской.
– В кухне ничего полезного нет, – сказал Артем. – Даже пластиковых бутылок.
– Зачем тебе пластиковые бутылки? – не поняла я.
– Ни за чем. Но обычно они всегда есть. А здесь и бутылок не оставили. Отсюда уехали не спеша, собрав все вещи…
Артем плюнул вниз.
– И что?
– Не знаю. Может, их предупредили? Наверняка у них был план на случай чрезвычайной ситуации. Массовая эвакуация, зачистка…
Артем поморщился.
– Я вот что подумала, – сказала я. – Можно попробовать. Я неплохо бегаю…
Артем приложил к губам палец и указал на кабель между домами. Сощурился и стал натягивать перчатки.
– Погоди, вдруг он…
Артем подошел к кабелю, подпрыгнул, зацепился и, быстро перебирая руками, пополз.
– Осторожно…
Повис на кабеле над пустотой, до земли метра четыре. Принялся дрыгать ногами и раскачиваться над головами инфицированных.
– Хорошая мысль. – Артем повис уже на одной руке. – А я не додумался. Отличная идея. Кабель крепкий, должен выдерживать намерзающий лед. Ты справишься?
– Да.
Артем перестал безобразничать и вернулся обратно на крышу.
– Сейчас я спущусь за Ершом, а ты пока сделай страховку, – он вручил мне электрические шнуры. – Сплети две петли, диаметром в метр примерно, ну, на случай, если оборвемся. Ясно?
Я кивнула.
Артем спрыгнул в люк, а я стала плести страховочные петли; провода оказались мягкие, но прочные, я довольно быстро справилась, связав вокруг кабеля две петли, одну чуть побольше. Попробовала, держит.
Появились Артем и Ерш.
– А рюкзак? – спросила я. – Там вода и пшенка…
Артем помотал головой:
– Уходим налегке. Если не успеем, то вода и пшенка нам не понадобятся. Помоги привязать…
Мы стали привязывать Ерша к спине Артема занавеской, она была длинной и крепкой, я посадила Ерша на закорки к Артему и примотала на два узла. Должна сказать, что получилось смешно: Артем стал похож на старушку, нелепая фигура в нелепом мире. Хорошо хоть Ерш не тяжелый, килограммов пятнадцать от силы, Артем справится. Артем…
– Ты первая, – сказал он. – Ты идешь первой.
Он дернул петлю.
– Нет, я прикрою, – попыталась возразить я. – Я здесь…
Но Артем помотал головой, и я поняла, что спорить с ним бесполезно. Поэтому я проверила кобуру с пистолетом, пристегнула себя к петле ремнем и…
Вдруг мне улыбнулся Ерш. Я раньше никогда не видела никаких эмоций у него на лице, ни грусти, ни улыбки, ни печали, боли и той нет; и вдруг он улыбнулся. Его уродливое лицо, покрытое шрамами, неожиданно задвигалось, словно подыскивая неизвестное ему выражение, по щекам его пробежала судорога, и Ерш улыбнулся.
– Нам лучше поспешить, – напомнил Артем. – Время… Его мало.
– Да, мало.
Я повисла на кабеле, закинула на него ноги и медленно поползла.
Это не очень сложно, но есть некоторые правила. Во-первых, ни в коем случает нельзя спешить, начнешь спешить – сорвешься. Во-вторых, полная концентрация, не отпускать кабель ни на секунду. В-третьих, смотреть вверх. Вниз ни в коем случае, да, высота тут не очень, но голова может закружиться, конечно, если сорвешься, страховочная петля выдержит, но…
Не хочется болтаться над этими.
Я ползла по кабелю и смотрела в небо и видела бледную луну. Мне нравится, когда днем луну видно, не днем – утром, сейчас еще утро, наверное, часов одиннадцать, и луна висит, и вроде бы люди на ней, если еще живы. Я ползла по кабелю и думала про нее; она казалась близкой и совсем не чужой, и как у всех, кто серьезно смотрит на луну, у меня случилось лунное раздвоение, я как бы немедленно посмотрела на себя с лунных высот, и мне, как всегда, стало себя жаль.
А потом я не удержалась и посмотрела вниз.
Они все собрались подо мной. Стояли и смотрели вверх жадными голодными глазами, терпеливыми глазами, закричал Артем, я не услышала, что-то громкое, наверное, «держись», я закрыла глаза и почувствовала, как раскачивается кабель. Я вцепилась в него и руками, и ногами, и чуть ли не зубами, но от этого все кружилось еще сильнее, и меня тошнило, потому что я чувствовала, что они ждут.
– Открой глаза! – орал Артем. – Открой глаза!
Я открыла глаза и стала снова смотреть на луну. Луна была неподвижна, холодна, я зацепилась за эту неподвижность и смотрела до тех пор, пока верчение мира вокруг не прекратилось, тогда я поползла дальше.
Через несколько минут я добралась до соседнего дома, расстегнула ремень, упала на железо, и меня немедленно вырвало утренней пшенкой.
Артем закрепился в петле и пополз с Ершом по кабелю, добрался без всяких происшествий, уверенно и равномерно, раз-два. Отвязал от спины Ерша, посадил рядом с трубой и велел не двигаться; мы отправились на другую сторону крыши, на западную часть.
До моря недалеко, между домом и водой, наверное, не больше ста метров и невысокая трансформаторная будка; кабель, ведущий к ней, болтался, оборванный. Артем поморщился.
– Жаль, – сказал он. – Если бы добрались до будки, попробовали бы пробежать. Ну да ладно, что-нибудь придумаем…
Дальше.
Артем выбил люк, ведущий на чердак, и мы спустились в дом. Потолок в этот раз прорубать необходимости не возникло, воспользовались чердачной лестницей, по которой спустились в кладовку, а затем и на первый этаж. Двери в доме оказались закрыты, а окна до половины забраны скользящими ставнями, видно, что здесь безопасно и носителям сюда не пробраться. Вообще здесь неплохо было бы пересидеть вспышку МОБа, если бы не предположения Артема о предстоящей операции.
На всякий случай я спросила:
– Ты уверен? Ну, что состоится… большая зачистка?
– Когда последнее судно уйдет из гавани, они начнут, – сказал Артем. – Вне всякого сомнения. Бешенство не должно проникнуть в Японию, это же понятно. Зараженные сосредоточены в городах, на дорогах и населенных пунктах.
– Но зачем бомбить? – спросила я. – Достаточно усилить режим изоляции…
– Не, – помотал головой Артем. – МОБ умеет ждать. Так что они будут бомбить. А потом еще «агент V». На всякий случай.
– Ерунда, – отмахнулась я. – «Агент V» не использовался в военных действиях, это сказки…
Артем улыбнулся:
– Думаю, Человек рассказал бы нечто другое. Ты думаешь, почему север острова до сих пор закрыт?
– Во время Войны там высадилась северокорейская дивизия особого назначения, ее выкуривали, кажется, химией.
– Точно, химией, – кивнул Артем. – Два месяца выкуривали, никто и подумать не мог, что северокорейский солдат может прожить в костюме химической защиты так долго. А потом японцы подогнали в пролив крейсер и распылили над корейским укрепрайоном «агент V».
«Агент V» не вызывал у меня никакого энтузиазма, хотя его применение в сложившейся ситуации было бы, пожалуй, вполне оправданным. Насколько я помнила, использование «агента V» было запрещено всеми международными конвенциями еще задолго до начала Войны, причем не только из-за своей сокрушительности, но и в силу того, что использование данного боеприпаса приводило в абсолютную негодность территории, где он применялся. Достаточно сказать, что для деактивации «агента V» использовалось термическое оружие, спекавшее поверхность почвы на тридцать сантиметров вглубь и выжигавшее все, вплоть до бактерий.
Я не очень хорошо разбиралась в химии, но на кафедре гражданской обороны показывали фильм, найденный на захваченной корейской плавучей базе; там были эпизоды, посвященные испытаниям «агента V» на живых объектах, в частности на коровах. Над стадом в тридцать голов распылялось меньше капли вещества, и этого оказалось достаточно, чтобы в течение следующего часа животные превращались в густой кисель.
– Там, на севере, есть места, где в почве не осталось червей, – сказал Артем. – Все распалось в слизь. И слизь эта до сих пор активна. Стоит попасть на кожу хоть капле… Вот так-то. Зато надежно. Земля тотально непригодна для жизни, но и никакого мобильного бешенства, МОБ ведь тоже организм… Ладно, давай тут посмотрим, что к чему.
Артем усадил Ерша в кресло, чтобы тот чувствовал себя поспокойнее, втиснул к нему еще пару подушек, и мы отправились осматривать новый дом.
Отсюда уходили в спешке и, похоже, не рассчитывая вернуться; дом оказался заполнен разными вещами – одежда, обувь, книги. Книг, кстати, оказалось неожиданно много, кроме того, на стенах висели карты, как новые, военные, так и старинные. Я заглянула в платяной шкаф и убедилась, что тут жил офицер сил береговой охраны – на плечиках красовался мундир.