Чернобровый Хэндс уставился на капитана с непонятным выражением. У бывшего навигатора кровь отхлынула от лица, биопласт сделался пепельным.
— Почему? — хрипло вымолвил Сильвер.
У мистера Смоллета сузились глаза.
— Не догадываетесь?
— Нет, сэр.
— Я люблю тебя, — произнес поюн, покачиваясь у Сильвера на плече.
Хэндс метнул на болтуна взгляд — поюн чуть не опрокинулся, вцепился коготками. А я узнал голос, которому зверек подражал: голос самого Хэндса.
— Мне не нужна влюбленная пара, — жестко сказал капитан.
У меня аж скулы свело: извращенцев я на дух не выношу.
Сильвер помертвел. А пилот неожиданно улыбнулся:
— Хорошо, сэр. — В теплой, благодарной улыбке блеснули великолепные зубы. — Спасибо, сэр.
Нет, я ровным счетом ничего не понимаю. Кажется, мистер Смоллет тоже удивился.
— Сэр, вы ошибаетесь, — проговорил бывший навигатор.
— Я не слепой, — возразил капитан.
— Очень хорошо, — обрадованно повторил Хэндс. Он и не думал ничего отрицать. — Джон дождется нас здесь…
— Тогда мне останется лишь застрелиться, — заявил тот.
— Это ты брось, — мгновенно подобрался Хэндс.
Сильвер не грозил и не бил на жалость: он на самом деле был в отчаянии.
— Ах-ах, — вздохнул поюн, трогая лапой щеку хозяина.
— Мистер Смоллет! — взмолился бывший навигатор.
Того и гляди сползет с кресла и грохнется перед капитаном на колени. Мэй-дэй! Нельзя же так-то.
— Сэр, у меня жена, — умоляюще произнес Сильвер. — Что я ей скажу, вернувшись ни с чем?
Капитан хмыкнул. Бывший навигатор сам признался, что сильно обидел супругу. Не тем ли, что предпочел ей Хэндса? А впрочем, черт их разберет. В нашей гостинице я всякого навидался; эти двое не очень-то похожи на любовников. Хэндс, например, совсем не похож.
— Мистер Смоллет, — заговорил я, — вспомните: вы уже хотели погнать Тома. Вы ведь тогда ошиблись.
У Хэндса дернулись губы: «Заткнись».
— Ах, Александр, Александр, — всхлипнул поюн, скользя лапами по ткани куртки и с трудом удерживаясь у Сильвера на плече.
Капитан впился в него взглядом.
— Джон, как зовут вашу жену?
Бывший навигатор замялся.
— Отвечайте.
— Юнона-Вэлери Сильвер, — неохотно выговорил тот.
— Юна-Вэл, — сказал мистер Смоллет.
Мелькнула рука пилота Хэндса — и безвинный поюн взлетел от удара вверх тормашками, задергался в воздухе, извернулся и шлепнулся на пол в проходе. Лапы разъехались, он приложился об пол хрупкой головенкой, взвизгнул.
— Рэль, чтоб тебя!.. — рявкнул Сильвер, срываясь с места и кидаясь к зверьку.
Поюн приподнялся на дрожащих лапах и обиженно вякнул, Рысь зашипел на коленях у капитана и попытался достать Хэндса когтистой лапой. Сильвер подхватил своего зверя, повернулся к Хэндсу. Встретил его спокойный взгляд. И молча уселся обратно за столик, запустил пальцы в дымчатую шерстку Александра.
— Сэр, не надо произносить ее имя, — сказал пилот мистеру Смоллету. — Зверюга чуть только услышит — тут же выболтает всю подноготную их семейки.
— Джон, чем вы обидели супругу? — спросил капитан.
— Да боже мой, тем и оскорбил, что позволил, — Сильвер кивнул на Хэндса, — за ней ухаживать.
На месте капитана я бы ему не поверил. Но мистер Смоллет, казалось, слушал вполуха. Потянувшись через столик, он забрал взъерошенного поюна. Тот скрючился, удерживаясь на его ладони.
— Ах, Александр, Александр, — пожаловался он.
— Слушаю тебя, тезка.
— Мне останется лишь застрелиться.
— А еще что?
— Я люблю тебя.
Неужто капитану невдомек, что зверь поет с чужого голоса? Я поглядел на Сильвера. Нет, он не подсказывал: он молчал, и вид у него был ошарашенный. Тогда кто — Хэндс? Пилот нагнул голову, и я не видел, шепчет ли он что-нибудь.
— Джон, не оставляйте поюна одного, — сказал мистер Смоллет. — Он от этого заболеет. — Вернув зверя хозяину, капитан ссадил с колен Рыся и поднялся. — Черт с вами. Возьму обоих. Кстати… Дэн, — окликнул он мистера Эрроу. — Где лисовин?
— Понятия не имею, — отозвался первый помощник из-за своего столика.
У меня внутри пробежал холодок.
Глава 9
Я облазил гостиницу сверху донизу; лисовин как сквозь землю провалился. Ни единая душа не видела Тома после того, как Шейла ушла из его номера и вернулась на пост, а с той поры минуло часа два. И его теплая куртка висит в шкафу; Том не удрал куда-то по своим таинственным делам.
Где он? Что с ним? Только бы не хрон, думал я, в третий раз осматривая его комнату. Только бы не лежал сейчас наш лисовин на дне моря. Не плавал бы в черной пустоте космоса — окоченелый, с лопнувшими глазами…
Нет его нигде. Нет!
Кроме космолетчиков, в «Адмирале Бенбоу» еще четырнадцать постояльцев. Дождавшись, когда Шейла уйдет от Тома, неизвестный заглянул к нему в номер и послал хроноимпульс. Ищи теперь, кто это был.
Я оглядел окно: не заперто. Осторожный Том не оставил бы его так. Окно распахнули, а потом рама закрылась, потому что снаружи холод и температура в комнате резко упала. Быть может, через это самое окно убийца и скрылся? Скажем, его спугнул шум в коридоре — шаги, голоса; можно и сигануть с третьего этажа. Окно выходит к лесу, до которого рукой подать.
Я сбежал вниз, выскочил из гостиницы, обогнул ее. Белая стена «Адмирала Бенбоу» была красиво подсвечена, по углам здания стояли два фонаря; их свет лежал на побитой заморозками траве. Полоса открытого пространства тянулась до облетевших ивушей, которые стояли черные, мрачные, лишь в одном месте тускло поблескивало зеркало паутинника. Над ивушами сверкали осенние звезды.
Включив фонарик, я прошел вдоль стены, остановился под окном лисовина, присел на корточки. Луч света уткнулся в край фундамента, в поросший травой и мхом гравий. Никаких следов. Даже если убийца спустился по веревке, а не прыгал с высоты, он должен был смять мертвые ломкие стебли и съежившийся мох. Но все нетронуто.
Ага. В нескольких шагах от стены — глубокие вмятины от ботинок, рядом — пятачок примятой травы. Человек выпрыгнул из окна, прокатился по кочковатой земле, вскочил и пустился бежать. Я двинулся по следам, которые вели прямиком к чернеющему лесу.
Надо сообщить в полицию, — возникла здравая мысль. Или хотя бы взять с собой напарника. Однако я не мог заставить себя повернуть обратно. Не буду я звать космолетчиков — ни первого помощника, ни капитана, ни тем более Хэндса с Сильвером.
Следы было легко читать. Человек несся со всех ног, не разбирая дороги, точно лошир во время осеннего гона. Вот он поскользнулся на гнилом стволе, проехался, сдирая с него мох, вот запнулся о коряжину и упал, вот натолкнулся на ствол, снова кинулся бежать. Ломился сквозь заросли дикой колючки, раздирая одежду: на шипах повисли нитки и клочок меха. При свете фонарика я рассмотрел коричневые ворсины. Видел я нечто похожее…
Озираясь, я повел лучом. За высвеченными фонарем стволами загуляли черные тени, вспыхнули желтыми искрами чьи-то глаза, с писком перепрыгнул с ветки на ветку косматый ночной мышак. Где-то подвывал большой беляк — неустроенный, не залегший в спячку; коротко вякала драчливая сонька, кто-то похрустывал ветками, удаляясь на легких лапах, с побережья доносилась музыка — высоких нот не слыхать, один глухой ритм: пух, пух, пух.
Я двинулся дальше, добрался до края глубокой ложбины. Здесь беглец опять не устоял на ногах, прокатился по склону до самого дна. Я спустился, посветил на палые листья, где остались следы колен и ладоней. Рядом на влажной земле виднелся отчетливый след ботинка. Узкая подошва, элегантный носок, не сношенный протектор под пяткой. Очень знакомый отпечаток. Вскарабкавшись на другой край ложбины, я посветил в заросли ели-ели, куда уходили следы.
— Том! Том-лисовин!
Сунув два пальца в рот, я посвистел, переполошив ночных мышаков на ветвях.
— Том! То-о-ом!
Сколько времени прошло, пока я хватился. Что его погнало в лес? Если так бежал всю дорогу, умчался на десяток миль. На большее лисовина вряд ли хватит — выдохнется. Держит на северо-запад. Меня пробрал внезапный холод. В восьми милях отсюда — болото. Маленькая, но опасная топь.
Я понесся вдогон.
Галлюцинации. Краккен в море. Что увидел наш лисовин? Что мчалось за ним через лес, гнало в топь? Где он?
Неожиданно я потерял след, остановился, тяжело дыша. Покружил, обшаривая лучом землю. Том резко отвернул в сторону? Или чуть-чуть отклонился, пробежал где-то рядом? Ничего не вижу. Придется возвращаться, смотреть в четыре глаза.
— То-о-ом! — заорал я, срывая голос.
В ответ послышалось хриплое, злое ворчание. Медведка. Я схватился за станнер. Судя по звуку, зверь был шагах в двадцати. Медведка ли это? Или меня тоже будут гонять по лесу, как Тома?
Со станнером наизготовку, я повел фонариком, вглядываясь в просветы между деревьями. Какие там просветы — провалы во тьму, где теряется луч. Вижу голые прутья молодой олихи, густые ветви ели-ели, упавшее дерево с вывороченными корнями — пласт земли образует наклонную стену. А вот и медведка: громадная бурая туша. Неповоротлива с виду, но быстра в беге и беспощадна. Крошечные глазки отсвечивали красным, широкие ноздри раздулись, вывернулись наружу розовой кожицей. На черной губе алела кровь, и шерсть на нижней челюсти тоже пропиталась кровью. Похоже, медведка только что кого-то растерзала. Заворчав, она двинулась на меня. Победив человека раз, медведка будет охотиться на людей до конца жизни…
Я даванул на спуск. Зверь еще переступал по земле, но лапы начали подгибаться. Медведка рявкнула, обмякла, повалилась наземь — а я все садил и садил в нее парализующими импульсами.
Кончено. Если это настоящий зверь, он мертв. Наверняка настоящий: ведь призрачный краккен мгновенно исчез, когда капитан Смоллет выстрелил в него из лучемета.
Я постоял, вслушиваясь. Ночной лес потрясенно молчал, лишь вдалеке глухо стонала ядовитая летяга, да поскрипывало умирающее дерево. Я осторожно приблизился к медведке.