— Пожалуй, — после краткого молчания согласился пилот.
— А Том?
— Ну, этот больше всех, — он усмехнулся, но как-то невесело.
— Израэль, — я подобрался, не зная, чего ожидать: то ли Хэндс наставит на меня ствол лучемета, то ли поднимет на смех, — вы были бы рады избавиться от нас троих?
— Я был бы рад, если б ты убрался в салон, — отрезал пилот. — Катись.
— Раз вы не хотите со мной разговаривать, я побеседую с мистером Смоллетом, — вежливо сообщил я.
Хэндс глянул на меня странно: без злобы и без испуга, но я отчетливо ощутил его желание, чтобы я вывалился из глайдера.
— Джим, иди в салон, — сказал он спокойно. — Потолкуем на земле.
Я приподнялся. И уселся обратно. Вот только встану на ноги да открою дверь, как глайдер дернется. Меня шарахнет обо что-нибудь, приложусь башкой — и прямиком в клинику доктора Ливси. Нет уж.
— Джим, уйди! — вскрикнул Хэндс, а глайдер вдруг клюнул носом, накренился на бок — и вот так, кренясь, резко пошел вниз.
Меня сдавило, удерживая в кресле — включилась система безопасности. Хэндс яростно выругался, машина задергалась. Мы падали. Внизу был черный лес — освещенные звездами верхушки — и почему-то казалось, что звезды сыплются с неба месте с нами. Рывок — глайдер запрокинулся на другой бок; я оказался над Хэндсом. Его руки оторвались от пульта, скользнули вниз. С тягучим стоном пилот рванулся, словно желая вскочить из кресла, поднял ладони — медленно, как будто они налились огромной тяжестью, и снова бросил их на пульт. Глайдер обернулся вокруг своей оси, в хороводе пронеслись звезды. Что-то взревело, под брюхом машины вспыхнуло пламя, залило красным светом верхушки деревьев. Глайдер тряхнуло, нос дернулся вверх.
— Пошел! — заорал Хэндс.
Глайдер выровнялся, пол опять оказался внизу, задранный нос устремился к звездам, которые перестали сыпаться вниз, а прочно держались на небе. Я проглотил подступившую тошноту и усилием воли разжал стиснутые кулаки.
— Ч-черт… — выдохнул пилот. — Все целы? — спросил он по интеркому.
— Все, — отозвался мистер Эрроу. — Какого дьявола вы упражняетесь?
— Извините, сэр. Я не нарочно. — Хэндс выключил связь.
Рев аварийного двигателя смолк, пламя внизу погасло.
— Джим, — Хэндс клацнул зубами, словно удерживая проклятье, — ты нас чуть не угробил.
— Я?
Он со свистом выдохнул сквозь зубы.
— Думал, я хочу тебя убить? Кувырнуться, когда ты пойдешь в салон? Так?
— Ну… опасался, — признал я, смутившись.
— Да черт бы тебя побрал, Осененный! — взорвался пилот. — Трижды, четырежды… Птицу проклятую припер. Зачем?
Я молчал. При чем тут Птица?
Впереди показалась черная вода, цепочка огней на берегу и сияющий в ночи «Адмирал Бенбоу». На площадке возле гостиницы стоял еще один глайдер; огни были потушены.
— Джим, — тихо произнес Хэндс, — это ты вызываешь галлюцинации, а не Джон. Сегодняшний краккен был твой. И то, что ты со мной сейчас сотворил… Ты понимаешь, насколько опасен?
— Нет, — честно ответил я.
Мысли разбегались. Верить пилоту? Не верить? Галлюцинации — мои? Из-за того, что много раз Осененный Птицей? Но Тома из гостиницы я не прогонял. Это я и сказал Хэндсу.
Он посадил глайдер возле второго, с потушенными огнями. На боку чужой машины я разглядел эмблему «Жемчужной Лагуны». Лайна? Не может быть. Скорее, сквайр Трелони.
Так и есть. Сквайр ожидал нас у подножия лестницы; рядом с ним стоял капитан Смоллет. Широким шагом, сердито размахивая руками, сквайр направился к нам.
— Что стряслось? — закричал он, не успела дверь глайдера открыться. — Я думал, вы взорвались. Грохот, пламя… Том! Куда тебя носило?
Вылезший из салона лисовин молча стоял перед отцом, глядя в землю.
Мистер Эрроу подошел к Хэндсу:
— Что это было?
— Отказ ориентации в пространстве, — заявил пилот.
Первый помощник вскинул брови.
— Израэль, я не думаю, что вы лжете, — произнес он выразительно. — Я полагаю, вы ошибаетесь.
Хэндс не дал себе труд оправдываться и убеждать, а повернулся к подошедшему капитану:
— Мистер Смоллет, разрешите поговорить с вами без посторонних.
— Кто тут посторонний?! — загремел сквайр Трелони. — Капитан Смоллет! Что позволяют себе ваши люди?
— Это ваши люди, сэр, — возразил капитан. — Израэль, вы…
Сквайр не дал ему закончить.
— Как вы смеете?! — заорал он и разве что ногами не затопал. — Неделями валандаетесь, тянете резину! Корабль готов к старту? Нет? Капитан, вы уволены!
Мне было за него стыдно; Том растерянно хлопал глазами и порывался что-то сказать отцу, но тот не желал слушать.
— Корабль к старту готов, сэр, — отчеканил мистер Смоллет; в глазах вспыхнули синие огоньки.
— А-а, готов! — сквайр звучно шлепнул себя по бедрам. — Тогда мы стартуем, — он демонстративно задрал рукав и поглядел на часы на запястье, — через два часа. Вопросы есть?
— Нет, сэр.
— Повторите!
— Вопросов нет, сэр! — рявкнул капитан. — Старт — через два часа.
Какая мушина укусила сквайра? С чего он взбесился?
К Хэндсу проскользнул Сильвер; поюн цеплялся ему за спину, растопырив лапы и распушив хвост.
— Рэль, в чем дело? — вполголоса спросил бывший навигатор. Я стоял близко и потому услышал.
— Это опять Джим, — так же тихо ответил пилот.
Сильвер уставился на меня. Зеленые глаза блеснули отраженным светом, как у нашего Рыся.
— А ну пошли, — сквайр Трелони грубо ухватил Тома за плечо и поволок ко входу в гостиницу.
Лисовин вывернулся, оставив у сквайра куртку, и обернулся:
— Мистер Смоллет, извините, пожалуйста.
— Быстрей, — мистер Трелони снова дернул его за собой.
— Семь минут на сборы, — распорядился капитан. — Израэль, вам хватит двух минут со мной поговорить?
— Нет, — отозвались Хэндс и Сильвер в один голос: пилот уронил слово, точно камень в стоячую воду, бывший навигатор выпалил, торопясь.
Первый помощник махнул рукой.
— Алекс, мы потеряем работу. Ребята, шевелитесь.
Через семь минут мы снова погрузились в капитанский глайдер; сквайр Трелони еще раньше улетел на своем, забрав с собой Тома. Мистер Смоллет был нашим пилотом; «самозванцы», мистер Эрроу и я устроились в салоне. Мне очень хотелось потолковать с капитаном, но Хэндс предупредил:
— В кабину — ни ногой.
Пожалуй, к нему стоило прислушаться.
Я глядел сквозь стекло на звездное небо, на искры огней, рассыпанные вдоль побережья, на растущее над горизонтом желто-белое зарево — свет над Бристлем. Я не желаю вызывать галлюцинации. Понятия не имею, как это получается, — и ума не приложу, как уберечь от них людей. Надо найти причину. С Хэндсом более или менее ясно: я испугался, что он меня угробит, заложив вираж, и невольно заставил его на несколько секунд потерять управление глайдером. А отчего появился краккен? Я разозлился, что «самозванцы» валяют дурака, и пожелал им встречи с гадом. И что теперь? Всякий раз, испугавшись или обозлясь, я буду одаривать окружающих иллюзиями, одна другой краше и сочнее? Счастье, что Хэндс был готов к такому повороту, — он сладил и с иллюзией, и с глайдером. А окажись на его месте другой? Как пить дать вмазались бы в землю.
Проклятье. Как бы не разродиться новой иллюзией — лично для капитана Смоллета, который пилотирует глайдер. Как там рычал Хэндс: «трижды, четырежды Осененный, Птицу проклятую припер»? И впрямь ведь припер, и картинки под ее мертвой тушкой начинали светиться. Кто знает, не добавила ли она мне чего-нибудь?
Будь я капитаном RF-корабля, взашей погнал бы такого иллюзиониста. Одни Чистильщики чего стоят — а тут еще риск непредсказуемых галлюцинаций. Надо признаться мистеру Смоллету. Но если он скажет, что не пустит меня на борт, сквайр Трелони погонит самого капитана. Со сквайром творится что-то странное. Где это видано, чтоб он так себя вел и бешено орал на людей?
Сквайр взбешен, Том-лисовин перепуган, у меня открылись новые способности. Накануне старта — и ни днем раньше. Именно тогда, когда к нам явились «самозванцы».
Встревоженный этой мыслью, я огляделся. Дик Мерри безмятежно спал, раскинувшись на сидении и вытянув ноги поперек прохода. Джоб Андерсон пристроил на коленях портативный комп и читал с экрана. Вытянув шею, я ухитрился разглядеть, что это было. Стихи. Вот не подумал бы, что неулыбчивый рекламный красавец Андерсон способен наслаждаться поэзией. Планет-стрелок Том Грей с любопытством глядел в ночь за стеклом, как будто наши звезды и крошечная луна — нечто необычайное и увлекательное. Джон Сильвер сидел в одиночестве, поглаживая своего поюна. Израэль Хэндс беседовал с мистером Эрроу; первый помощник что-то говорил, пилот согласно кивал. Поймав мой взгляд, Хэндс дружески улыбнулся, и эта улыбка не показалась мне фальшивой.
Я пересел к Сильверу. Дремавший поюн испуганно подскочил:
— Уйди, зараза! Наглый коготун.
Сильвер щелкнул его по башке:
— Помолчи.
— Мне не нужна влюбленная пара, — объявил неуемный зверь.
— Я тебя выкупаю. В холодной воде, — пригрозил бывший навигатор, и поюн умолк, прикрыл болтливую пасть передними лапами.
Сильвер поднял его, окликнул:
— Рэль! — и перебросил зверя приятелю; Хэндс посадил его себе на плечо.
— Сумасшедший, — обиженно буркнул Александр, но не стал удирать с нового места.
Сильвер порылся в карманах и извлек упаковку сухих печенюх:
— Угощайся, — он разорвал обертку.
Я хотел отказаться, но не смог, внезапно ощутив зверский голод. Между прочим, с утра ни крошки во рту не было, если не считать коктейля для влюбленных. Я сжевал парочку хрустких, тающих на языке печенюх; затем еще две. Едва заставил себя вернуть остатки угощения:
— Спасибо. Чем вы меня на сей раз накормили? Почему капитан не захочет брать меня в рейс?
— Извини. — Сильвер улыбнулся; жесткое лицо смягчилось и сделалось моложе — на вид я не дал бы ему и тридцати, как нашему капитану. — С коктейлем я оплошал.
— Нет, Джон. Вы отлично понимали, что делаете.