Биопласт — дело личное. Можно проверять отпечатки пальцев, сличать изображение сетчатки глаза, проводить молекулярный анализ слюны. Но без ордера срывать с человека маску нельзя — по крайней мере, на Энглеланде. Наверное, мистер Смоллет этого не знал.
— Снимите маску, — повторил он.
Продолжая держать Хэндса на прицеле, Том вытащил из кармана тюбик с кремом и бросил его пилоту. Хэндс поймал тюбик, покрутил в руках.
— Мистер Смоллет, разрешите, я объясню словами?
— Останетесь на Энглеланде, — отрезал капитан. В синих глазах вспыхнули огоньки.
Хэндс принялся намазывать крем на лицо. Медленно, до последнего оттягивая минуту, когда биопласт пропитается кремом и размягчится. И так же медленно, чтобы не встревожить Тома и не заставить его нажать на спуск, Сильвер придвигался к пилоту.
Поюн поднялся на дыбки, уперся лапами Хэндсу в колено:
— Я люблю тебя.
Доктор Ливси встал с места.
— Александр, отмените приказ. Вы не имеете права.
— На борту «Испаньолы» — имею. Пилот Хэндс, у вас осталось тридцать секунд.
— Чистильщиков на вас нет, — с сердцем сказал доктор, пересек кают-компанию и, не обращая внимания на станнер Тома, присел на корточки перед Хэндсом. — Где?
Пилот провел пальцами по лбу и левой щеке. Доктор Ливси взялся за край маски и осторожно завернул биопласт, отделяя его от виска и скулы. Я увидел полоску загорелой кожи и край совсем свежей раны. Блестящее красное мясо, не покрывшееся ни коркой, ни новой кожицей. Щека у Хэндса была наполовину вырвана, на месте великолепной брови — голая кость. Пилот неловко усмехнулся.
— Один слишком ревнивый муж спустил на меня собак, — пояснил он, обращаясь к мистеру Смоллету.
Сильвер дернулся и побледнел.
Доктор Ливси приложил биопласт обратно, пригладил.
— Израэль, вы хуже глупого мальчишки, — сказал он, поднявшись. — К врачу обращались?
— Один раз, сэр, — виновато ответил Хэндс.
— Оно и видно. Александр, надеюсь, вы позволите нам пройти в медотсек и воспользоваться вашим оборудованием?
— Идите. — Капитан повысил голос, чтобы его услышали снаружи: — Мэй, пропусти.
— Т-том, — хрипло вымолвил словно очнувшийся от обморока сквайр, — сейчас же… — он поперхнулся, закашлялся.
Крис Делл подошел забрать у лисовина станнер; сквозь длинную челку сердито блеснули льдистые глаза. Том без звука отдал оружие, вид у него сделался растерянный и виноватый.
Доктор Ливси покинул кают-компанию. Пилот задержался у выхода, оглянулся:
— Юнга, тебе повезло, что это RF-корабль. С другого ты б вылетел в один миг.
Том дернулся, как будто пилот сказал что-то ужасное, шагнул к нему — но Хэндс уже вышел; хлопнула жесткая шторка. Следом кинулся потрясенный Сильвер, за ним метнулся поюн.
— Дэн, разведи народ по каютам, — распорядился капитан. — Крис! — Он махнул второму помощнику, и они оба ушли, не взглянув на лисовина.
— Потом извинишься перед Хэндсом, — сказал Тому мистер Эрроу. Очень жестко сказал. Лучше бы обругал по-человечески, хоть и нельзя.
Лисовин промолчал, подался ко мне. Его зеленоватые глаза стали почти круглые, зрачки расширились. Ему было очень, очень страшно.
Часть вторая«ИСПАНЬОЛА»
Глава 1
Не будь старт объявлен по громкой связи, я бы и не заметил, что мы взлетели. «Испаньолу» нежно подняли на антигравах и вывели на орбиту. Затем включились маршевые двигатели, я ощутил ускорение и легкую вибрацию. Закачался подвешенный на длинной нитке металлический шарик над моей постелью. В шарике отражалась укрепленная на стене лампа; это пятнышко ярко светилось на фоне черных стен и потолка, ходило вправо-влево и притягивало взгляд.
Больше в каюте смотреть было не на что. Разве только на стол, где я поставил портрет Лайны и разложил прихваченную из дома мелочишку. Глядеть на портрет любимой я мог долго. Ее лицо было чуточку грустным, сине-зеленые глаза смотрели кротко и как будто просили: «Не забывай. Возвращайся». Можно было включить движение, и тогда ее темные локоны начинал шевелить ветерок, а Лайна улыбалась.
Капитан Смоллет обмолвился, что RF-рейс вроде коктейля для влюбленных. В таком случае нас должно ждать много интересного. Пока что ничего особенного я не наблюдал.
Пора было устраиваться на ночлег. Постель окутывал слой черного тумана, сквозь который едва проглядывал выданный мне спальник. Отличный спальник — RF! — но туман меня сильно смущал. Как в нем спать и дышать гадостью?
— Можно? — В каюту ввалился Том с вещами подмышкой. — Джим, друг, я у тебя переночую. — Он бросил принесенный спальник на палубу.
— Зачем?
Я как раз решил улечься внизу. А тут — лисовин.
— Там крысы шебаршат, — заявил Том, а прозрачные зеленоватые глаза на лисовиньей морде взмолились: «Не прогоняй». Надо понимать, ему по-прежнему страшно.
— Тогда иди на койку, — велел я.
Он взялся было перекладывать спальники, но остановился:
— А ну их. Они одинаковые. Джим, он нас убьет. Обоих.
— Кто?
— Хэндс.
Я уселся на палубу — то есть на спальник. Лисовин присел на край постели. Подался вперед и тревожно заглянул мне в лицо.
— Не веришь?
— Нет.
— Я его узнал. Вспомнил, где впервые увидел: в вашем баре, когда на него бросился Дракон. Хэндс убрал твоего зверя и исчез сам. А теперь снова появился. Убийца.
Я задумчиво разглядывал маску Тома. Черная шерсть, седина, рыжие пятна над бровями и пониже скул. Белые усы вздрагивают. Может, ему с испугу померещилось? Но ведь и Хэндс его признал сегодня утром и то ли в шутку, то ли всерьез прошелся насчет встречи в Веселом районе. Лисовин потом его здорово уел… С «самозванцами» надо держать ухо востро. Я рассказал Тому, как Сильвер подсунул нам с Лайной коктейль для влюбленных и что из этого получилось.
— Сволочь! — с чувством воскликнул лисовин.
Затем мы сошлись на том, что мистера Трелони шарахнули гипноимпульсом, как и Тома. Вон как он настаивал на «самозванцах», сердился и грозил капитану Смоллету.
— А теперь мы имеем остаточные явления, — изрек лисовин с умным видом. — Меня трясет от страха, сквайра — от злости.
— Надо рассказать капитану.
— Попробуй. Я уже был в рубке. Мистер Смоллет вне себя. Глаза пылают, не подступись: то ли накричит, то ли ударит. Первый помощник знай твердит: «Алекс, спокойно, спокойно». А сам тоже весь на нервах. Можно подумать, не старт корабля, а начало галактической войны. Влипли мы с тобой, друг Джим.
«Кто больше всех рвался лететь и меня уговаривал?» — чуть не спросил я, но вовремя одумался. Не хватало, чтобы Том начал казнить себя, если что-нибудь не заладится. Тут-то Чистильщики и нагрянут. Мне страсть как хотелось на них взглянуть — но не такой же ценой.
— У Хэндса с Сильвером не получилось от нас избавиться, и они решили с нами дружить, — сказал я. — Помчались тебя из лесу выручать, начали рассказывать об RF.
— Подружилась лягва с цапелищей — славно цапелята пообедали, — ответил лисовин известной поговоркой. — Слушай, Трижды Осененный, где твоя интуиция?
— Моя интуиция говорит: лучших парней на свете нет.
Он прищурился:
— На тебя тоже гипноимпульс не пожалели.
Я откинулся к стене. Упругий студень промялся под затылком и мягко толкнул назад. А ну как Том прав? «Самозванцы» излучают искусственное дружелюбие, а я принимаю его за чистую монету? Мэй-дэй! Вот попались.
— Ничего не докажешь, — сказал я, поразмыслив. — Сами они не признаются, к капитану не подступиться…
— …а мистер Эрроу заявит, что преступники на RF-кораблях не летают, — подхватил Том. — Но чувство вины и Чистильщики — еще не гарантия от всех бед, — принялся он рассуждать. — Если можно воздействовать на чужие мозги — пугать, сердить… то можно и к себе повернуть этот излучатель или что у них там. Зародилось чувство вины — а ты его раз! — и задавил. И Чистильщики остались без поживы.
— Будь оно так просто, весь RF жил бы гипнозом, — возразил я. — А они почему-то не могут. Теряют людей.
Мы помолчали, прислушиваясь к тому, что делается снаружи. В коридоре за шторкой было тихо. Мягкая палуба скрадывает осторожные шаги.
— Том, — шепнул я, — как насчет твоей «прослушки»? Поставил бы, как у вас в поместье.
Он развел руками.
— Здесь стены глушат сигнал. Могу только «сторожа» у дверей положить.
— Положи. Хоть ночью никто не привалит.
Сказано — сделано. Я удерживал поднятую шторку — жесткая, скользкая тварь так и норовила вырваться из рук — пока Том расстилал в дверном проеме кусок прозрачного пластика.
— Не наступи, — предупредил лисовин. — Так заорет — нас за борт выкинут.
— А если под незваными ногами заорет, не выкинут?
— Смотря чьи ноги явятся. У RF запрещено по чужим каютам шастать. Зайти к тебе имеет право капитан или первый помощник, а больше никто.
У меня немного отлегло от сердца. В общем-то, RF — и впрямь залог того, что на борту не самые плохие люди. От коктейля для влюбленных до убийства путь далекий… А насчет Хэндса Том все-таки мог ошибиться.
Лисовин давно уже спал, а ко мне сон не шел. Мешала светящая лампа, которую невозможно было выключить, качался на нитке металлический шарик с яркой точкой отраженного света, вибрировала палуба.
По коридору кто-то ходил. Внезапно я услышал у самой каюты:
— Здесь.
Меня так и подбросило. Хэндс!
— Ты шутишь? — А это Сильвер.
— Не шучу. Точно здесь.
— Слушай, надо выгнать.
— Ничего им не сделается. Пошли спать. Сил нет.
Ушли. Я перевел дыхание, унял колотящееся сердце. Сегодня нас убивать не собирались.
Потом я уснул, а проснулся, когда снаружи раздался голос:
— Подъем! Завтракать.
Через несколько минут мы явились в салон; для этого пришлось спуститься вниз на два витка спирали — на две палубы. В салоне было весело, мы еще в коридоре услышали громкий смех. Он оборвался, когда мы с Томом вошли.
Длинный стол был пуст, лишь с краешка нахохлился поюн; острые уши печально поникли. Народ сидел, стоял, ходил — ждали завтрака, который почему-то запаздывал. Космолетчики впервые были в летной форме: черные брюки, голубовато-серые рубашки и длинные черные шарфы, завязанные узлом. На мистере Смоллете был светло-серый китель с черн