— Слушаю тебя, — отозвался планет-стрелок. Голос прокатился по пустому коридору, отразился от стен.
— Что такое крысы?
— Разведчики, загонщики и оружие Чистильщиков.
— Помолчите оба, — прошипел Крис Делл. Но не по громкой связи и не глядя на меня.
— Том, я не понял… — Тьфу ты. Мой голос не грохнул над головой. Чтобы разговаривать, надо каждый раз нажимать кнопку на воротнике. Я дважды надавил. — Не понял тебя.
— Крысы приваливают, когда у человека назреет чувство вины. Они мельтешат вокруг и взвинчивают его еще больше. А когда полностью обработают жертву, являются сами хозяева.
— Помолчите, — рыкнул второй помощник — уже по громкой связи.
— Пусть говорят, — вмешался капитан Смоллет.
— Том, — закричал я, торопясь, пока Крис Делл не заткнул мне рот, — как бороться с крысами?
Второй помощник свирепо закусил губу и продолжал шагать, не вмешиваясь. От него чисто физически веяло холодом взбешенного айсберга.
— Надо погасить чувство вины у того, к кому явились гости, — ответил мне Грей. — Либо отвлечь их на себя.
— Освободите эфир, — приказал Израэль Хэндс.
Очевидно, пилот уже на месте, и разговоры ему мешают.
— Как отвлекают крыс? — спросил я у Делла.
Айсберг рядом со мной чуть согрелся и превратился в живого человека. Обозленного, но человека.
— Их приманивают на собственную виноватость, — проговорил он.
— Как?
— Мысленно. Растравляют себя и каются. Только надо исхитриться, чтоб крысы к тебе самому не привязались.
Я порылся в памяти. Какую бы свою вину припомнить?
— Но мы-то с тобой идем к контурам, — добавил Делл, словно угадав мои мысли.
— Сильверу это поможет?
— Нет.
— Тогда контуры подождут.
Он не согласился. Но и не возразил.
Интересные дела. Как бороться с крысами, он рассказывает, а что это, про то молчит. Почему? Наверное, те знания, что получены от Чистильщиков, не подлежат распространению, а свой собственный опыт risky fellows охотно передают.
— Сильвер, вражина… — с глухой яростью произнес Делл. — Убил бы!
— За что?
Второго помощника прорвало:
— Из-за него вся петрушка. Смотритель на него как поглядел, так «пятерку» и назначил. Тварь горелая. На кой ляд его снова в RF понесло? Всех же погубит. Всех!
— Крис, — я остановился, ухватив его за рукав, — Сильвер от этого психует?
— Плевать, от чего. Главное, высокий режим весь при нас.
— Но он же не мог знать, что так выйдет?
Делл подался ко мне. Сквозь темно-рыжие волосы и черную сетку «очков» льдисто сверкнули глаза.
— Кто сказал, что не мог? Ну? Кто?
Я попятился. Нарочно явиться на борт, чтобы погубить экипаж вместе с собой? Погибнуть первым и потянуть за собой остальных? Он же не сумасшедший… То есть Сильвер как раз сумасшедший, но Хэндс — нет. Как он хотел, чтобы Сильвер остался на Энглеланде!
— А мы будем стоять за него до последнего, — со злой горечью выговорил второй помощник.
Мне вспомнились слова планет-стрелка об оголодавших Чистильщиках и распоясавшихся смотрителях Станции.
— Крис, Сильвер не при чем. RF почти не летает, Чистильщиков не кормит — нас и бросили им в пасть всех разом.
У Делла за сеткой «очков» сверкнул колючий лед, губы яростно искривились.
— Что ты смыслишь в Чистильщиках?
Я молчал. Его ярость потухла, искаженное лицо сделалось человеческим.
— Идем, — велел Делл.
Мы двинулись дальше.
— Наверное, ты прав, — произнес второй помощник. — Я не от тебя первого это слышу… но не стоит говорить такое на борту. Отольется.
Мы прошли палубу с каютами, затем миновали салон, кают-компанию, медотсек и спортзал. Камбуз был еще ниже, за поворотом.
Вот оно.
Зиял открытый вход — шторка была содрана и валялась на полу. У порога сложился в три погибели Питер Рейнборо: еще чуть — и упадет ниц. Выброшенные вперед руки упирались ладонями в пол, и возле пальцев дрожал, как в ознобе, черный комочек с венцом из фиолетовых искр. Черный — как «Испаньола» с еще не включенной RF-тягой, как мундиры станционных смотрителей. А фиолетовые искры — такие же, как в капитанском отсеке.
Я обернулся к Деллу. Он прижал палец к губам и потряс головой: дескать, не вздумай соваться.
Мелвин О'Брайен и первый помощник были внутри. Как и Рейнборо, они скорчились на полу — по обе стороны от длинного стола, заставленного посудой и упаковками со снедью. Под столом были еще две крысы. Их крошечные фиолетовые венцы помаргивали, как будто твари посылали друг дружке световые сигналы. Одна медленно подтягивалась к мистеру Эрроу. Вторая упрямилась: сколько Мелвин ни призывал ее, ни тянул к ней руки, черный комок толчками сдвигался прочь.
Сильвер был у дальней стены, у стеллажа с кухонной техникой. За прозрачными дверцами печей что-то готовилось — как всегда, соблазнительное. Бывший навигатор вжимался в эти самые печи, распластавшись по ним, будто желал просочиться насквозь. Перечеркнутое полоской «очков», застывшее лицо казалось мертвым.
У его ног пушил хвост Александр. Зверь шипел, завороженно глядя на четвертую крысу, которая елозила на рассыпанном сахаре. Ее венец из фиолетовых искр быстро мигал и как будто крутился, дрожащий комок порывался скакнуть то вправо, то влево, но тут же возвращался назад. Перед крысой стоял Хэндс. Стоял скалой, готовый скорей умереть, чем пропустить крысу к Сильверу. Чуть пригнувшись, согнув руки в локтях, с ненавистью оскалясь, — и перед этой ненавистью враг пасовал и не смел придвигаться. Враг был до смешного мелкий… и донельзя опасный.
Черная тля с фиолетовыми взблесками, дрожащая пакость с крошечным венцом вдруг показалась мне королем вселенной. Этот король сулил смерть — незаслуженную и тяжкую. Этот король имел власть — огромную и необоримую. Он обвинял — жестоко и несправедливо. Он требовал искупления. Он обещал простить.
Простить? Но я ничего не сделал дурного…
Все равно виноват. Чувство вины захлестнуло меня, сжало горло, задавило всяческий здравый смысл. Я еще не знаю, в чем мой проступок, но непременно пойму. Мне растолкуют. Я прочувствую, покаюсь, искуплю; я готов на все, что потребуется. Нужно только взмолиться, пасть на колени, признать над собой чужую власть и право решать судьбу… право наказывать и прощать. Я согласен. Я иду. Я…
Крис Делл влепил тяжелую затрещину. Голова загудела, перед глазами поплыли фиолетовые круги.
— Очнись, — Делл оттолкнул меня от входа на камбуз. — Уйди.
Уфф. Вовремя он вышиб гибельную дурь.
А Делл вдруг шагнул к Рейнборо и приманенной им крысе. У меня екнуло сердце. Что-то не так?
Не так! Знобко дрожащий сгусток тьмы прыгнул пилоту на пальцы. Рейнборо вскрикнул, отдергивая руку; Делл саданул его ногой под ребра. Рейнборо опрокинулся на бок, перекатился, не очень ловко вскочил. Враг дернулся следом, выпрыгнул в коридор. Заест Рея! Второй помощник преградил путь.
— Стой, сволочь, — прошипел он с той же ненавистью, какой Хэндс удерживал на месте свою крысу.
Враг нанес ответный удар — я отшатнулся перед волной жестокого обвинения. Делл остался на месте, прикрывая пилота. Рейнборо стоял, схватившись за бок; ему было не до чувства вины. Разъяренный враг поутих, его незримая хватка ослабла. Слава богу.
Я шагнул назад, чтобы глянуть, как дела на камбузе. Мэй-дэй! Крыса Мелвина совсем ушла и теперь плясала перед Хэндсом на рассыпанном сахаре рядом с первой. Они слаженно скакали, пытаясь сунуться мимо пилота, но раз за разом откатывались назад. Тварь, которую оттягивал на себя мистер Эрроу, колебалась в раздумье. Мистер Эрроу и Мелвин вдвоем пытались ее удержать. Она дергалась, фиолетовыми вспышками испрашивая совета у остальных. И наконец тоже двинулась на сахар, ближе к Сильверу.
Вскочившие Мелвин и мистер Эрроу метнулись вдоль стола к Хэндсу. Стали стеной, прикрывая бывшего навигатора. Три космолетчика против трех RF-крыс. Три человека против сгустков потусторонней тьмы.
— Не надо, ребята, — хрипло проговорил Сильвер. — Это моя вина.
Отлепившись от стеллажа с печами, он сделал шаг вперед. Тонко взвыл поюн и потянулся вслед за хозяином. Крыса, которую удерживал Делл, утратила интерес к нему и Рейнборо, скакнула через порог и запрыгала к бывшему навигатору.
Три крысы прервали свою пляску на сахаре и порскнули под ноги мистеру Эрроу и пилотам. Ничуть не стесняясь, ничего не боясь.
Хэндс шатнулся назад, спиной толкнув Сильвера:
— Стой. Убью!
— Убей, — хрипло вымолвил тот.
Крысы прыгнули: две достигли колен бывшего навигатора, одна взвилась на бедро. Сильвер взмахнул руками, надеясь стряхнуть их с себя. Хэндс ударил в солнечное сплетение — рассчитанный, четкий удар. Сильвер рухнул ему на руки.
По ушам резанул громкий свист — заложив пальцы в рот, свистел Крис Делл. Длинный, пронзительный свист очень чистого тона. Инструкция в моей каюте категорически это запрещала, но второй помощник свистел и свистел — и от этого звука «Испаньола» взбесилась. Отраженный, вчетверо усиленный и искаженный свист обрушился на нас со всех сторон, оглушая и парализуя, пронзая голову и сердце, раздирая тело в клочья, размазывая по стенам, убивая, убивая, убивая…
Я очнулся на палубе. То есть, я не был уверен, что это палуба: после такого ужаса мог бы и к стене прилепиться. Перед глазами было мутное свечение студенистой плоти корабля. Меня тихонько встряхнули:
— Джим? Ты как?
Я попытался расплестись из того узла, в который завязался. Самому не удалось; помогли чужие руки. Оказалось — Крис Делл.
— Встать можешь?
Я хотел сказать, что попробую, но только мяукнул.
— Полежи пока. — Второй помощник перебрался куда-то в сторону. — Рей, жив?
— Дохл, — отозвался пилот.
Делл на карачках двинулся через порог на камбуз. Руки подломились, он сунулся лицом вниз. Передохнул и пополз дальше. Я пополз за ним, хотя какой от меня нынче толк?
Мелвин О'Брайен лежал навзничь, повернув набок лицо с потускневшим золотом частых веснушек. Черная полоска «очков» уехала на лоб, оставшиеся без защиты глаза были зажмурены, на шее подрагивала жилка. Слава богу, жив.