— А что с нами будет? — спросил я.
— Сажать на контуры двоих — все равно что запирать в одной каюте, — ответил капитан.
Ох.
Сильвер вскинул голову. Я вспомнил его настоящую — угловатую, неприятную — физиономию, которую мы с Томом выудили из галактической информсети, когда пытались разузнать о катастрофе на «Илайне». Да будь он хоть каким раскрасавцем — на контуры я с Сильвером не пойду. Ни с кем не пойду.
В каюте было тихо. Только вздыхал и стонал корабль, добираясь к нам сквозь плотную ткань на стенах и толстый ковер. Сильвер глядел вызывающе и беспощадно, губы кривились в непонятной усмешке. Мистер Смоллет сложил руки на груди и бесстрастно наблюдал за мной и бывшим навигатором. Мистер Эрроу разглядывал ковер. Ничего там не было, на этом ковре — кроме зародившегося у ног Сильвера сгустка черноты с венцом из фиолетовых искр.
Я молчал, потому что не мог согласиться. Меня ждет Лайна, а я влюблюсь в Сильвера? Превосходно. И как потом с этим жить?
— Уровень — три и шесть десятых, — доложил по громкой связи Хэндс.
Уровень напряжения падал. И шло время, секунда за секундой. Один за другим откалывались крошечные кусочки от десяти часов, оставшихся Крису Деллу.
Как отказаться? Зная, что Делла можно спасти?
— Нет, — сказал я. Слово оцарапало горло, будто кусок железа. — Если надо умереть на этих контурах — пожалуйста. А так — увольте.
Сильвер захохотал. Резкий, хриплый хохот, похожий на крик хищной птицы. Мистер Эрроу повернулся к нему, и бывший навигатор заткнулся.
— Все свободны, — сказал капитан Смоллет. — Идите.
— Джим, ты смешной человек, — Сильвер не тронулся с места. — Ты примчался в чужую каюту, надеясь помочь. И не вспомнил, что сюда нельзя.
— Крис в коме, и каюта мертва. Не привяжется, — ответил ему Том.
Слышал от других или сам сочинил? Да какая мне разница?!
— Все свободны, — повторил капитан отчетливо, как для глухих.
Сильвер не унимался:
— Джим, пойми: нас отправили на смерть, и мы обречены. Но у Криса есть шанс. Если отвлечь от него «Испаньолу», он так и пролежит в коме до конца рейса и возвратится на Станцию. Посмотри на его жену, — Сильвер ткнул пальцем в портрет синеокой Тани. — Ты хочешь, чтобы она дождалась мужа, отца своего ребенка?
Черный комок на ковре ткнулся Сильверу в ботинок и откатился, будто обжегшись, фиолетовый венец возмущенно сверкнул. Бывший навигатор этого не заметил.
— Ты оставишь Криса умирать? — гневно бросил он мне. — Да, мы отдохнем десять часов. А потом «Испаньола» снова возьмет нас в оборот и будет убивать одного за другим.
Я разозлился. Крис Делл имеет право жить. Его жена и дочь заслуживают того, чтобы он к ним вернулся. Но у Сильвера нет права требовать от меня невозможного.
— Я не пойду с вами на контуры.
— Да ничего с тобой не случится. Ничего страшного. Мистер Эрроу, вы согласны?
— Согласен, — безжалостно подтвердил первый помощник. — Ничего не случится. Кроме того, что Джим разлюбит свою невесту.
— Она об этом не узнает. Чистильщики заждались; скоро мы все с ними свидимся.
— Джон, не доводите меня, — попросил мистер Смоллет, едва сдерживаясь.
Бывший навигатор отступил к выходу; закрывающая шторку зеленая ткань колыхнулась, когда он коснулся ее спиной.
— Александр, вспомните: вы согласились, чтобы Чистильщики отняли у вас любовь к Юне-Вэл и сохранили ей жизнь. Вы тоже платили за чужую жизнь высокую цену.
— Крис — не Юна-Вэл, — отрубил мистер Смоллет. — А теперь выметайтесь. Все! — Капитан выхватил свой лучемет — маленький, но слишком грозный, чтобы спорить.
Сильвера как ветром сдуло. Нас с Томом — тоже. Выскочив в коридор, мы втроем замерли у порога, прилаживая на лицо «очки», прислушиваясь к тому, что происходит в каюте. Там долго молчали.
— Алекс, — наконец раздался голос мистера Эрроу, — этот подлец говорит дело. Я тоже сомневаюсь, что хоть кто-то вернется. Самая реальная возможность — у Криса.
— По-твоему, я должен приказать Джиму спасать его вдвоем с Сильвером? А потом они будут друг без друга умирать?
Я не желал умирать от любви к бывшему навигатору. Он усмехнулся, и эта усмешка меня взбесила. Ума не приложу, отчего я его не прибил. Наверное, оттого, что мы втроем неприлично подслушивали.
— Дэн, что ты про него понял? — требовательно спросил капитан.
Мы с лисовином уставились на Сильвера. Он бы нас прогнал, конечно. Если б мог.
В каюте молчали.
— Что с ним такое? — повторил мистер Смоллет.
Молчание.
— Дэн, будь ты проклят! — Терпение мистера Смоллета истощилось. — Говори.
Помертвевший Сильвер прислонился к стене. Он совсем сдохнет, если первый помощник расскажет, что он понял из слов «Александр, я не позволю». Или из чего-то еще.
— Уровень — три и пять, — сообщил по громкой связи Хэндс.
— Алекс, — проговорил мистер Эрроу, — что будет, если ты отправишь на контуры двоих? Ты не простишь себе?
— При чем тут?..
— Я не могу о нем рассказать. Из этого выйдут одни неприятности, и я тоже себе не прощу.
В каюте умолкли. За полторы минуты вязкой, тревожащей тишины бывший навигатор ожил. Смуглому лицу вернулись краски, и он тверже стал на ногах. И, кажется, приготовился указать нам с Томом, что подслушивать некрасиво.
— Дэн, ты всерьез полагаешь, будто я — еще больший идиот, чем Сильвер? — заговорил мистер Смоллет. — Не могу сопоставить очевидное? Он прошел через Чистильщиков пятнадцать лет наз…
Капитан захлебнулся словом. Одновременно я расслышал глухой звук удара.
Я очутился в каюте, когда мистер Смоллет еще только валился на ковер, под ноги мистеру Эрроу. Это я рассмотрел, срывая «очки». И тут же увидел ствол лучемета. Он целил мне в живот, а сжимал малютку первый помощник.
На миг я замер — прикидывал, как ловчей прыгнуть и вышибить оружие. Никогда в этом не тренировался, и нужно было подумать хоть долю секунды. Узкий аккуратный ствол дрогнул, смещаясь в сторону. Затем мистер Эрроу выронил лучемет и беззвучно осел на палубу, завалился в щель между деревянным шкафом и креслом с наброшенной шкурой. Руки безвольно упали, голова откинулась к стене, согнутые в коленях ноги подвернулись, как будто первый помощник угнездился, готовясь отдыхать. Выстрел из станнера, понял я.
Глава 6
— Питер Рейнборо, Дэвид Ливси — в каюту второго помощника! — рявкнула громкая связь. Это кричал ворвавшийся в каюту Сильвер, упав на колени подле нашего капитана. Крыс возле него не было. — Дик Мерри — каталку из медотсека.
Шагнувший через порог Том-лисовин сунул станнер в карман.
— Откуда у тебя? — только и вымолвил я.
— Украл, — объяснил он без смущения. — У Делла из сейфа.
— Мэй-дэй…
Первым примчался Рейнборо. Он бешено выругался, отнял у Тома станнер и объявил по громкой связи, что принимает на себя командование кораблем. Как-никак, он был настоящий старший пилот, и недавно назначенный Хэндс не возражал. Да и зачем Хэндсу эта головная боль?
Мистером Эрроу занялся доктор Ливси — массировал левое плечо, чтобы поддержать сердце. Вызванный станнером паралич не опасен, если в человека стреляли впервые, но Рейнборо сказал, что мистер Эрроу попал под выстрел в третий раз.
Над капитаном хлопотал Сильвер. Едва Мерри пригнал каталку, мистера Смоллета забросили на нее и увезли, а следом помчался лисовин.
Дик Мерри вскоре вернулся, и вдвоем с доктором Ливси они повезли в медотсек первого помощника. Мы с Рейнборо остались в каюте. Он постоял над лежащим в коме Деллом, пощупал ему пульс, горько вздохнул и обернулся ко мне. Сдвинутые на лоб «очки» казались повязкой, закрывающей какую-то рану; длинные раскосые глаза сухо блестели, словно у пилота была лихорадка.
— Рассказывай, — велел он.
Я рассказал. Длинные глаза расширились, а затем сделались чужими и колючими. Рейнборо смотрел на меня, и колючки буквально впивались в кожу. Похоже, его мало заботило, отчего первый помощник бросился на капитана, а больше волновала судьба Делла, которая теперь зависела от меня.
— Я не могу, — пробормотал я, оправдываясь.
Он не отводил взгляд. Мне хотелось потереть исколотое лицо.
— Рей, поставь себя на мое место.
Лихорадочно блестящие глаза не мигали. И даже не просили — требовали.
— Нет, — твердо сказал я.
— Ты ни черта не понимаешь, — объявил он. Точно приговор вынес. — Отправляйся к себе.
Я ушел. Спрашивается, что тут понимать?
В коридоре ни души, переговоров по громкой связи нет, и пение «Испаньолы» стало глуше. Как будто и люди, и корабль тревожно ждут. Чего — моего согласия? Смерти Криса Делла? Крис умрет, если я буду стоять на своем.
Безумие какое-то. Я могу спасти человека от смерти — но отказываюсь наотрез. Это почти то же самое, что убийство.
А с Сильвером на контуры — это как называется? И слова-то сразу не подберешь.
А главное — у меня хотят отнять любовь к Лайне. Вот уж нет. Любовь я не отдам.
Что бывший навигатор толковал про Юну-Вэл? Дескать, мистер Смоллет согласился, чтобы Чистильщики отняли у него любовь к Юне-Вэл и сохранили ей жизнь. Вот именно: наш капитан отдал свою любовь в обмен на жизнь любимой, а от меня требуют разлюбить Лайну ради Криса Делла. Да если бы только это. Не хочу. Нет. Нет!
Зачем я, идиот, оживлял Сильвера? Пусть бы себе подыхал. Крис Делл просил меня не соваться; Крис понимал, о чем просил.
Он умрет. Из отпущенных ему десяти часов прошло минут тридцать. Его не станет через девять с половиной часов… или еще раньше, если мистер Эрроу ошибся в оценке. Через девять с половиной часов мне останется лишь полоснуть ножом по венам, чтобы не угодить к Чистильщикам, потому что я буду виноват в чужой смерти.
Хотелось завыть. И треснуться обо что-нибудь башкой, чтобы искры сыпанули из глаз и боль бы пронзила череп.
Треснешься тут — когда стены точно студень. Как в палате для буйнопомешанных. Да может, так оно и есть? Здесь все спятили; и я с ними.