— Внимание: Джиму Хокинсу, Джону Сильверу, Дэвиду Ливси и мистеру Трелони с охраной подняться на девятнадцатую палубу, — объявил по громкой связи капитан Смоллет.
— Девятнадцатая — это которая? — спросил кто-то из охранников сквайра.
— На самом верху. Я вас встречу.
— Что нас ждет на сей раз? — осведомился у меня доктор Ливси, открывая шкаф с медицинскими инструментами.
— Чистильщики, сэр.
Я сделал шаг в сторону, желая посмотреть, что именно понадобилось доктору. Он тщательно загораживал собой полки шкафа.
— Джим, я двадцать лет лечу и спасаю людей, — проговорил он раздумчиво, сунув что-то в карман, — но теперь начинаю задаваться вопросом: стоит ли спасать всех подряд?
Я так и не видел, что он забрал. Но подозревал, что в умелых руках взятое окажется неплохим оружием.
Глава 9
Я брел вверх по коридору вслед за решительно настроенным доктором и задавался разными вопросами. Их было слишком много для моей усталой, сонной головы, и я попытался уменьшить число своих недоумений:
— Израэль Хэндс, ответьте Джиму Хокинсу.
— Мм? — невнятно отозвалась громкая связь.
— Мы начали торможение?
— Да.
— А почему оно не ощущается?
— Это RF.
Знакомая песня. RF — и этим все сказано.
Далеко обогнавший меня доктор Ливси обернулся.
— Они тормозят так же, как ты командуешь кораблем. Не удивлюсь, если окажется, что мы вообще никуда не летим. Пилот с навигатором сидят в рубке, развлекаются, картинки смотрят — а мы всему верим. — Он сердито устремился дальше.
Ноги не желали идти. Кое-как я добрался до жилой палубы. Возле каюты лисовина устроился навигатор Мэй: привалившись к стене, одну ногу согнув в колене, другую вытянув чуть не до середины коридора. Ноги у Мэя длинные. И руки длинные, с рельефной мускулатурой, как у бойца. Нетрудно вообразить, будто у него где-то рядом припрятан штурмовой «стивенсон». Цепкий взгляд скользнул по мне, оставив неприятное ощущение, что навигатор обнаружил укрытый под одеждой станнер. Однако Мэй ничего не сказал, а у меня язык не повернулся сообщить, что доктор Ливси тоже вооружился и за ним надо бы приглядеть.
Совсем умаявшись, я свернул в щель, которая вела на следующий виток. Все ж таки путь покороче. Ее стены истекали желто-белым светом, и проложенный поверху светящийся шнур был едва различим. До чего узка, зараза. Упругий студень цеплял за плечи, я развернулся вполоборота и эдаким неловким манером продвигался вперед. Страшная канитель.
Потом я увидел скорченную фигуру. Зажатый стенами человек сидел на пятках — я различил рисунок протектора на подошвах — согнувшись, так что головы не видать, одна вздрагивающая спина да крестец, на котором выбилась из-под ремня форменная голубовато-серая рубашка.
Возле ботинок сгрудились крысы. Почуяв мое приближение, они оживились, венцы замигали ярче. Затем крысы напыжились, приподнялись и потянулись в мою сторону. Я не умел вызывать в себе ненависть, как наши risky fellows, и шуганул тварюг мысленным воплем: «Пошли вон, гады!» Они смущенно осели на место, притушили мерцание.
Обтянутая рубашкой спина вздрагивала от беззвучного плача. Я понятия не имел, что делать с плачущим Сильвером, — не по моей части утешать раскисших навигаторов — и решил дозваться Юну-Вэл. Прислонился к стене, прикрыл глаза и мгновенно скользнул на ее седой от росы вечерний луг, в слоистый туман, к замирающим трелям скрипичников-прыгунцов.
— Юна! — окликнул я, озираясь.
Нашел. Она сидела в росистой траве; волосы цвета коффи скрывали опущенное лицо, нелепая куртка сползла с обнаженных плеч.
— Ну, что ты? — Я опустился рядом на колени.
— Не жалей меня, — прошептала она. — Не то я не удержусь и завою по громкой связи.
— Нельзя, — сказал я, вспомнив инструкцию в своей каюте.
— Но хочется… Это последнее, что можно сделать.
— Юна, — я заставил ее распрямиться и посмотрел в мокрое от слез лицо; оно не опухло и не пошло красными пятнами, как бывало у Лайны. — Объясни.
Она вытерла слезы рукавом.
— Считается, что так можно ускорить события. Заплачешь по громкой связи — и вместо жалости вызовешь у людей раздражение. Корабль его подхватит и усилит. И ты пропал. Одно дело, когда экипаж стоит за тебя горой, и совсем другое — если ребята фыркают и кривятся, и только рады от тебя избавиться. Крысы без помех добивают жертву, и приходят Чистильщики.
— Не плачь больше. — Я провел кончиками пальцев по ее влажной щеке.
Юна-Вэл ткнулась лбом мне в грудь.
Я поцеловал ее волосы — густые и упругие, как у Лайны. Лучше, чем у Лайны, без аромата пугающе дорогих духов.
— Пора идти, — Юна-Вэл хотела подняться, но я ее удержал.
— Почему ты меня не любишь? — Это не было нытьем — я желал разобраться в проблеме.
Она с насмешливым удивлением вскинула брови, и на лбу обозначилась тонкая морщинка.
— Мальчик мой, я гожусь тебе в матери.
— А Джон Сильвер годился бы мне в отцы. Это не должно было помешать нам на контурах. Доктор Ливси прочитал о них и подтвердил: побывавшие на контурах влюбляются друг в друга.
Юна-Вэл усмехнулась.
— Могу представить, какую чушь он читал. Мистер Эрроу все еще пленник RF, он не мог дать верную информацию.
— Все еще? — переспросил я.
— Да. Я не успела… — Она запнулась, сердито прикусила губу.
— Что ты собиралась сделать?
— Тебе незачем знать.
— Юна!
— Джим! — Луговые глаза сверкнули; в них было больше стального блеска, чем нежной зелени. — Я не хочу погубить и тебя заодно.
«Ты был на главном контуре, — объяснял мне капитан Смоллет, — и ты хозяин: что пожелаешь, то и будет. Сильверу останется подчиниться». Хорошо, коли мне удастся ее дожать.
— Зачем ты явилась на корабль?
— Отвяжись.
— Отвечай! — рявкнул я, потому что убеждать было некогда.
— Не смей на меня кричать! — Юна-Вэл взвилась с земли; я вскочил вслед за ней.
— Отвечай. Правду.
— Нет.
— Говори.
Показалось, что Юна-Вэл упадет — так побелело вдруг ее лицо, так вся она поникла, будто спаленное засухой деревце.
— Я рассчитывала их спасти, — вымолвила она непослушными губами. — Александра и его экипаж. — Она перевела дыхание и заговорила тверже: — Я много лет занимаюсь проблемами RF. Джон по крупицам собирал данные; потом Израэль. Им было безумно трудно; они же risky fellows, взращенные Чистильщиками. Боролись, преодолевали блоки в сознании… А я ничем не могла помочь. И сейчас не до конца понимаю, как оно работает, но кое-чего добилась. По крайней мере, Израэль и еще трое наших пришли на «Испаньолу» без половины всаженного им в мозги багажа. Они способны говорить об RF и Чистильщиках, думать по-человечески.
— И Рейнборо может, — добавил я. — Мистер Смоллет тоже начал.
— Я ожидала, что все получится гораздо быстрей. Пронесла на борт щит собственного изготовления — штуку вроде гипноизлучателя, для защиты людей от воздействия RF-корабля…
— Как тебе удалось? Нас же просвечивали перед посадкой.
— В вещах мистера Эрроу «Щиток» отлично себя чувствовал. Однако в высоком режиме он действовал слабо.
— А сейчас пашет как надо?
— А сейчас его нет, — отрезала Юна-Вэл.
— Почему?
Она отвернулась. Слоистый туман подбирался к нам с краев луга, плыл над головой, стирая краски с облаков, озаренных малиновыми лучами уходящего солнца. Я коснулся плеч Юны-Вэл, облитых завитками ее волос. Кожа у нее была холодная, и Юна зябко поежилась.
— Что сталось с твоим «Щитком»?
— Разбила. — Она горько вздохнула и продолжила без моих понуканий: — Когда крысы пришли в первый раз… не когда вы прибежали на камбуз, а до того… Перепугалась до беспамятства, всякое соображение отшибло. Почему-то вздумалось, что если уничтожу «Щиток», корабль отступится. Как бы не так. Обломки не успела выбросить, а новые крысы тут как тут. Тогда уже стала кричать… Собственными руками разбила, идиотка. Чистильщики меня б забрали, но «Щиток» бы остался, работал. Весь рейс, туда и обратно. Ребята вернулись бы живые. Нас же послали на смерть. Всех — тебя, меня, Александра… Уже четыре корабля возвратились без экипажа, а руководство флота не чешется. Секретность проклятая! Смотрители безнаказанно гонят людей в рейс в высоком режиме, Чистильщики глотают добычу, не жуя. Джим, я не сомневалась в том, что нас ждет. Но этих risky fellows словами не убедить, не удержать. Я была уверена, что справлюсь здесь, на борту. И вот…
Я прижался щекой к ее затылку.
— Это не твоя вина. «Испаньола» заставила уничтожить оружие, с которым бы ты победила.
— Что толку меня утешать?
— Это правда. Ты же не сама ударилась в истерику, а корабль довел. Не казнись.
Юна-Вэл погладила мои пальцы, лежащие у нее на плече.
— Джим, прости.
— За что?
— За то, что не люблю, — прошептала она.
Развернув Юну-Вэл к себе лицом, я посмотрел в ее несчастные глаза, на побледневшие изогнутые губы. Красивая… Я спросил о деле:
— Отчего контуры сработали не так, как надо? Ведь твоего «Щитка» уже не было.
— Кто их знает? Крис мог бы разобраться, но он в коме. А техники только руками разводят. Кстати, что именно сказал тебе доктор Ливси? — вдруг заинтересовалась Юна-Вэл.
— Что мы с тобой не командуем «Испаньолой». — Я постарался припомнить дословно: — «Нигде не сказано, что пара влюбившихся космолетчиков начинает воздействовать на корабль».
— Чушь, — удовлетворенно кивнула она. — Космолетчиков на контуры не сажают. Только пассажиры вроде нас с тобой понижают уровень — «командуют кораблем». Разумеется, это не то, что делает настоящий RF-капитан. — Она поразмыслила. — Однажды кто-то после контуров сдуру попер в гости в чужую каюту — там-то их роман и начался. А слух прошел иной, и теперь контуров все боятся.
— Ты уверена?
— Это версия.
— Тогда приходи ко мне, побеседуем.
Я пошутил. Однако Юна-Вэл сильно расстроилась; она заморгала, губы горестно дрогнули.