— Алекс, прости, — шепнул мистер Эрроу.
В правой руке он держал лучемет, левой вынул из кармана мой станнер. Бросил станнер на палубу и лучом разрезал его надвое.
— Прости, — повторил он громче. — Дурной у тебя первый помощник. Раззява. И не соображает ни черта.
— Замолчи, — велел капитан Смоллет. — Еще не хватало…
— Прости, — в третий раз сказал мистер Эрроу и отдал ему лучемет. Развязал собственный шарф, отбросил его и отвернулся.
Я так и запомнил: прямая спина и неровная седина в волосах. И выросшие рядом две черные фигуры, такие же прямые и неподвижные. Глухая тьма, копирующая живое тело. Про Сильвера позабыли — подвернулся более лакомый кусок. На счету первого помощника много промахов; неизвестно, с какой силой он способен о них сожалеть… заставить себя ощутить вину, чтобы отвести беду от других.
— Дэн! — тревожно окликнул мистер Смоллет. Он стоял, сжимая бесполезное оружие, не зная, что делать. — Перестань. — Пылающие глаза капитана еще не были человеческими, но лицо утратило чужую, навязанную жесткость. Мистер Смоллет сделал шаг к своему помощнику и чужакам. — Дэн, ради бога…
Мистер Эрроу поднял ладони и положил их на начавшие одинаково сгибаться черные руки двойников. По розовеющим стенам зала полоснул белый свет — словно метнулся туда-сюда луч прожектора; «Испаньола» содрогнулась, будто налетела на какой-то космический риф. Внутри чужаков затеплилось и погасло лиловое свечение, у мистера Эрроу вырвался стон.
— Нет, — выдохнул наш капитан, вскидывая лучемет. — Не отдам.
В отчаянии, он выстрелил. Бледный луч разрезал левую фигуру; я видел, как вскипел черный студень, как пузырчатая полоска перечеркнула чужака. Тот не шелохнулся. Студень остыл и затвердел, чужаки снова осветились изнутри, а мистер Эрроу закричал от нестерпимой боли, согнулся, не отрываясь от лиловых рук, как будто его ладони приросли к чужой плоти. Две тлеющие фигуры клонились с ним вместе, текуче меняя позу и колеблясь, словно тоже по-своему бились от боли. По стенам метался белый свет, распахнутая пасть «Испаньолы» жарко дышала, палуба ходила ходуном — казалось, корабль-убийца сотрясается в упоении.
Человеческий крик оборвался. Все замерло.
— Дэн, — расслышал я стон нашего капитана.
Чужаки утратили форму, оплыли вниз и слились с палубой. На черном пятне остался лежать мистер Эрроу. Странно изломанный, сжатый, как будто скомканный чьими-то злобными лапами.
Это не Чистильщики, — вдруг ясно оформилась мысль. Это тупые куски тупого студня. Инструменты скрывающихся незнамо где богов.
Черное пятно тронулось с места и поплыло к раскрытой пасти. Ни звука, ни малейшей волны — чернота просто смещалась и несла на себе мистера Эрроу.
В оцепенении, я смотрел, как пятно вплыло в пасть. Лиловые отсветы легли на безжизненное лицо первого помощника, на его светлую рубашку — и погасли. Пасть начала закрываться. Издевательская ухмылка «Испаньолы» сужалась, края провала смыкались, не оставляя следа. Провал делался все меньше, все безобиднее, пока не превратился в дыру размером с кулак. Эта дыра жила еще с полминуты; из нее дул устойчивый ветерок, несущий запах горячего тростника. Потом ветерок выдохся, дыра закрылась. Розоватые стены выцвели и стали изжелта-белыми, как прежде; огни на потолке померкли.
Я пересчитал людей. Не потому, что их надо было считать, а просто до конца еще не осознал случившееся. Десятеро. Сильвер — неподвижный, уткнувшийся лицом в палубу. Мистер Смоллет — потрясенный, растерянный. Рядом — планет-стрелок, пилот и охранник; все без сознания. Ближе к двери — сквайр Трелони, второй охранник и доктор Ливси; у порога — два навигатора. Кто их разберет, как они там…
— Как же теперь? — прошептал мистер Смоллет. — Без Дэна… Без него нельзя.
Часть третьяОСТРОВ СОКРОВИЩ
Глава 1
Я проснулся, вздрогнув, словно меня пнули в бок. Сердце колотилось, сна ни в одном глазу. В чем дело?
Я прислушался. Снаружи было тихо. Сквозь оконца в палатку сочился голубоватый свет — фосфоресцировало каменное плато, на котором стояла «Испаньола». Возле корабля был разбит наш лагерь.
Мистер Смоллет возражал против того, чтобы ночевать под открытым небом. Он вообще не хотел садиться на планету, где один за другим смолкли три разведывательных зонда, но сквайр Трелони настоял. «Настоял» — не то слово. Он в бешенстве орал, что сыт по горло кораблем-убийцей и выходками капитана, что он отдаст мистера Смоллета под суд и слупит с него такую компенсацию за моральный ущерб, что капитан по миру пойдет, продастся в рабство Чистильщикам… Много чего он орал, хотя вовсе незачем было так разоряться: корабль висел на орбите, и RF-тяга была отключена. В конце концов мистер Смоллет вскипел и отдал приказ садиться на планету и ставить лагерь. Сели. Вокруг лагеря разместили датчики тревожной сигнализации, полюбовались на заход солнца и фосфоресцирующее плато и завалились спать.
Перед сном я поинтересовался у Рейнборо, как насчет местных чудищ и прочих опасностей. Пилот сказал, что стандартная информация о планете содержится на кристалле, который достался от покойного Билли Бонса, на орбите мы тоже не зря висели и кое-что видели, да и разведзонды успели немало передать. Планета пригодна для жизни, явных опасностей нет, кровожадных чудищ не обнаружено. Тогда я спросил, кто в таком случае сожрал наши зонды. В ответ Рейнборо признался, что у «Испаньолы» нет нормальных разведзондов. Их израсходовали в прошлых рейсах, а новых не получили, и Крис Делл купил у военных списанные зонды-шпионы. Быть может, вояки всучили брак и зонды не сожраны, а сами сдохли? По-моему, пилот шутил: едва ли кому-то удалось бы втюхать Деллу негодные зонды.
В правом оконце я видел угол палатки, в которой спал лисовин, а выше — черное небо с ясными звездами. Слева тянулось плато: полторы мили светящейся ровной поверхности. В той стороне звезд было так много, что небо казалось серебристым — то ли в стеклянной пыли, то ли в блестящей паутине…
Шаги. Осторожные, мягкие. Кто-то крался по спящему лагерю. Кого тут носит в глухую полночь?
Да мало ли, кому куда нужно. Будочка туалета стоит поодаль, мне ее не видать… Нет, шаги направились не туда.
Их слышал один только я. В палатках отменная звукоизоляция, мы с Томом перед сном проверяли: он горланил какую-то песню, а я в своем жилище не мог разобрать ни слова. Лишь высунув голову из палатки, услышал, как лисовин с чувством выводит:
— Пятнадцать человек на сундук мертвеца.
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
Пей, и дьявол тебя доведет до конца.
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
Сундук, объяснил он мне, — это клад, хозяин которого уже мертвец, а ром — ритуальный напиток, который пьют, когда откопают сундук. Этими знаниями лисовин обогатился, посмотрев видео про древних пиратов.
Два десятка человек преспокойно спали в своих «глухих» палатках; один я тревожился. По егерской привычке слушать ночь, я перед сном включил устройство, усиливающее внешние звуки; оттого и услышал крадущиеся шаги. Я приготовился выглянуть, но тут раздался голос Питера Рейнборо:
— Чего бродишь?
— Думы разные спать не дают, — ответил Крис Делл.
Я снова улегся, успокоенный. Бог с ним, пусть бродит.
Пока «Испаньола» висела на орбите, капитан Смоллет вывел второго помощника из RF-комы. Кома Деллу на пользу не пошла: мысли у него порой цеплялись друг за дружку и запутывались. Доктор Ливси обещал им заняться, но позже, когда пропадет желание удавить всех risky fellows разом.
— Рей, где наши мальчишки?
— Спят, — отозвался Рейнборо. — Сядь, посиди со мной.
Второй помощник угнездился на скрипнувшем походном сиденьице. Я порадовался за Рейнборо. Ему не простили, что он отвел нас с Сильвером на нижние контуры, и кроме Делла, никто из старого экипажа не желал общаться с бывшим старшим пилотом, а из «самозванцев» — один лишь Хэндс. Сильвер вообще ни с кем не общался, на борту «Испаньолы» его было не видно и не слышно. А едва разбили лагерь, «бывший навигатор» заполз в свою палатку и больше не выполз; ужин сегодня готовили безотказный Хэндс и я с лисовином.
— Мальчишек нет, — сказал второй помощник.
— Тебе чудится.
— Палатки пустые.
— Крис, ради бога, — попросил Рейнборо, — не забивай голову ерундой.
— Не считай меня идиотом.
Пилот промолчал. Я постеснялся лезть наружу и доказывать, что я на месте, а у Делла и впрямь ум за разум заходит. Хорошо бы они не чесали языками до утра и дали поспать. Иначе придется выключить мою «прослушку», а этого не хотелось.
— Ты бывал в коме? — поинтересовался второй помощник.
— Не довелось.
— Между прочим, занятно. — Делл усмехнулся. — Пока система была замкнута на меня, я слышал, что творилось в моей каюте. Потом уже вырубился полностью.
Ох. Поистине, в каюте Криса Делла творилось немало интересного: Сильвер требовал, чтобы я шел с ним на нижние контуры, капитан добивался ответа, кто такой наш «бывший навигатор», лисовин признавался, что украл у Делла станнер…
— Рей, у меня после комы с памятью не очень, — проговорил второй помощник, — но иногда всплывают удивительные вещи. Мне вспомнился некий Джон Сильвер, с которым мы вместе учились. Он был курсом старше и на отделении навигаторов, но я его знал. И сегодня попросил Алекса показать настоящую морду нашего Сильвера. Он — тот самый человек.
— Ну и что?
— Сильвер был скверный парень. Его дважды чуть не вышибли из академии за паскудные истории с девочками.
— Это было давно. Двадцать лет назад.
— Восемнадцать, — поправил второй помощник. И неожиданно спросил: — У тебя когда-нибудь был поюн?
— Нет.
— А нам с Таней подарили на свадьбу.
Делл смолк. Рейнборо терпеливо дожидался продолжения. Я измаялся, гадая, к чему клонит второй помощник и при чем тут поюн.
— Крис, я не понимаю, — наконец признался пилот.
— Поюны забывают фразы, слышанные год-два назад. Поэтому вопли нашего Александра про потаскуху и мольбы «Джон, не надо!» — это все свежачок. Сильвер как был гадом, так и остался.