Видимо, он сам старался о них не думать. Желая избежать новых приступов? А может, это и не приступы вовсе, а Чистильщики затыкают ему рот, не позволяя сказать нечто важное? Как они контролируют чужое сознание, наперед угадывая мысли и намерения? Или всему виной — всаженные обучающими программами психологические блоки? Бог весть. Важно другое: что именно пытается сообщить наш капитан? «Увеселительная прогулка», «экипажи Флинта», «театр», «они должны нас убить». Лично я понимаю только последнее.
Все еще бледный, но быстро оживающий Рейнборо поднялся на ноги.
— Юнга лисовин, кому-то было велено не убиваться, — сказал он с напускной строгостью, а сам как бы невзначай коснулся Тома рукой. Я на себе уже испытывал такое прикосновение: словно с души смахнули мерзостную паутину.
Том отстранился.
— Мистер Смоллет, — его звонкий голос неожиданно сделался хрипловатым, — я приношу вам извинения за сквайра. Простите.
— Прощаю.
Лисовин ушел в свою палатку.
Мэй с тревогой оглядел пустое небо.
— Чует мое сердце: дострадается парень. Алекс, взял бы ты его в сыновья, что ли. Ему было б легче.
— Не уверен. Да и не захочет он, по-моему. — Мистер Смоллет осмотрелся, словно что-то разыскивая. — Чего я сквайру не прощу, так это украденный завтрак.
Воистину: в лагере не осталось ни единой упаковки с едой и ни глотка сока или коффи. Мэй вызвал Хэндса и поинтересовался, как у него на борту с припасами. Хэндс обнадежил его, сказав, что положить на зуб что-нибудь найдется.
Неторопливое солнце выплыло из-за горизонта целиком и висело в небе огромным золотисто-розовым шаром, а широкая река наполнилась жидким золотом вместо воды. Борт «Испаньола»-01 со свистом упал с неба и лег на то же место, где еще недавно находился наш не убереженный глайдер.
— С добрым утром, — из кабины вылез Хэндс — спокойный, уверенный в себе, надежный. — Здравствуйте, мистер Смоллет, — он улыбнулся своей великолепной белозубой улыбкой. — У нас все готово. Сперва пожируем, потом я отчитаюсь.
Хэндс открыл дверь салона и сквозь мембрану принял у Сильвера коробку, которую передал нашему пилоту, а затем крышку от этой же коробки. Там и там плотно стояли упаковки с едой. Затем из салона выбрался «бывший навигатор», прижимая к груди несколько банок с тоником. Я наблюдал. Сильвер уверенно держался на ногах, смуглое жесткое лицо было серьезным и сосредоточенным. Он распределил привезенную снедь на семь едоков и пригласил нас к столу. Столом служила расстеленная на земле скатерка; после трапезы на ней оставались пустые упаковки, затем скатерку сворачивали и кидали в утилизатор в глайдере, откуда потом высыпали горстку безвредной трухи.
Я так и не дождался от Сильвера ни приветствия, ни взгляда. Впору было удивиться тому, что меня вообще не забыли и не обделили завтраком. Ярко-зеленые, с цветными линзами, глаза смотрели сквозь, когда Сильверу случалось повернуться в мою сторону. Меня слегка утешило то, что «бывший навигатор» точно так же не замечал капитана Смоллета.
Хэндс был оживлен и, похоже, крайне доволен тем, что вернулся к своим. Он с удовольствием рассказывал о местах, которые повидал на Острове Сокровищ, и обращался к мистеру Смоллету с какой-то особенной теплотой и дружелюбием. Наблюдая за ним, я уверился, что Хэндсу неизвестно о влюбленности Юны-Вэл в капитана. А еще он наверняка был благодарен, что мистер Смоллет не проклял его за дезертирство, все простил и позвал на помощь. В то утро старший пилот был среди нас самым счастливым человеком.
Когда мы подмели завтрак и Сильвер с мусором в скатерке ушел в глайдер, капитан внезапно помрачнел и обернулся к Хэндсу. Пилот умолк на полуслове.
— Израэль, скажите: когда и отчего Джон впал в кому?
Черные брови Хэндса шевельнулись, словно он задумался над вопросом.
— На следующий день после того, как мы покинули базовый лагерь. Мы разговаривали про мистера Эрроу, — ответил пилот осторожно.
— Что именно вы обсуждали?
— То, как мистер Эрроу вместо Джона ушел к… — Хэндс запнулся, посмотрел на свои ногти. — Извините, сэр. Крис не велел с вами об этом говорить.
Мистер Смоллет досадливо поморщился.
— Джон успел сказать, что там, за гранью?
— Нет, сэр. Его моментально вырубили.
— Скверно. Коли так, хоть покажите, где вы побывали.
Хэндс принес из глайдера комп, и капитан, Рейнборо и Мэй собрались перед экраном. Для нас с Томом остались места во втором ряду. Старший пилот показал на карте маршрут своего глайдера, а затем — места, о которых рассказывал. По большей части он, как и мы, видел джунгли; среди них изредка попадались RF-территории вроде пустыни, где был найден глайдер с «Эльдорадо», и немало иных живописных мест. Когда Хэндс в своем рассказе добрался до белых скал, мистер Смоллет особенно заинтересовался и попросил дать увеличение картинки.
Белые скалы были похожи на огромные зубы хищных рыб. Слегка изогнутые или наклонные, они блистали снежной белизной; можно было подумать, что они вырублены из заиндевевшего льда. Хэндс показал несколько снимков с глайдера, потом — снимки, сделанные у подножия двух тесно стоящих громадных «зубов». Снежно-белый камень напоминал материал, из которого были выполнены скульптуры в заброшенном городе, однако в нем не было серых прожилок.
— Вот местные каменоломни, — старший пилот вызвал на экран следующую картинку. — Что меня удивило: они рубили камень без жалости, буквально крошили в пыль.
На снимке белел изгрызенный снизу невысокий «зуб». Земля вокруг была усыпана белой крошкой. Хэндс дал большое увеличение, и мы увидели четкие следы работ: углубления, трещины, сколы, несколько вырубленных и брошенных на месте глыб.
— Видите? Колупали как бог на душу положит, не заботясь, чтоб получались крупные блоки. Удобные для строительства или чего там еще.
— Да им ни рвать, ни резать было нечем, — заметил Мэй. — Чем они трудились? Ломиками?
— Похоже на то, — согласился Рейнборо. — И куда потом это крошево? Делать насыпи для дорог?
— Дорог я не видел, — сказал Хэндс. — Ни дорог, ни насыпей, ничего рукотворного. Что могли построить люди, а не… м-м… вырастить из черного студня незнамо кто.
— До обитаемого города вы не добрались? — уточнил мистер Смоллет.
— Не успел, — ответил старший пилот извиняющимся тоном. — Не ожидал, что эти дурни сопрут глайдер и прямиком рванут туда. Но чисто по ощущению, не стоило бы нам туда соваться.
— Да об этом сколько раз было говорено, — проворчал Мэй. — Кто бы нас слушал?
— Израэль, почему ваша разведка именовалась тайным заданием? — поинтересовался Том. — Столько секретности вокруг нее развели! Я уж решил: вы должны прокопаться к центру Острова Сокровищ и вырыть сундук ростом с глайдер и пятнадцать бесценных покойников.
Хэндс усмехнулся.
— Это мистер Смоллет придумал: дать нас вам в помощь, но не сообщать, чтоб вы не рассчитывали и не расслаблялись. Раз уж мы все равно сбежали, так пусть хоть с пользой для дела.
Мэй укоризненно покачал головой.
— А я дивился: с какой стати наши дезертиры такие заботливые? Куда ни сунешься, всюду о нас порадели. То зенитку обезвредят, то координаты ночлежки дадут…
Из глайдера появился Джон Сильвер. Постоял, озираясь, и побрел к воде. Ползущее вверх солнце уже не превращало реку в поток жидкого золота, и река налилась синевой.
Хэндс стал показывать последнее, что успел изучить, — каньон где-то к северу, ближе к обитаемому городу. Все увлеклись, а я пошел за «бывшим навигатором».
Сильвер остановился у воды, на песке с фиолетовым отливом. Берег уходил в воду полого, но из-за его темного цвета казалось, что уже через шаг-другой делается глубоко.
Песок скрипнул у меня под ногами, и «бывший навигатор» оглянулся. На смуглом лице ничего не отразилось, Сильвер снова обернулся к воде. Я остановился рядом. Между нами была незримая стена.
— Юна, ты меня узнаешь?
— Узнаю, — по-прежнему глядя на воду, отозвался «бывший навигатор». Незримая стена между нами не дрогнула, не утончилась. — Ты Джим Хокинс, но мистер Смоллет зовет тебя Томом.
— Как ты думаешь, почему? — спросил я, надеясь разобраться, насколько здраво Юна-Вэл способна рассуждать.
Сильвер повел крутыми плечами.
— Тебя с лисовином роднят две вещи: вы оба — славные мальчишки и не единожды Осененные Птицей. Александр это чувствует.
Здраво. Особенно насчет славных мальчишек.
— Юна, — заговорил я с новой надеждой, — я дождусь от тебя хоть слова по-человечески?
— Нет. — Резкое, холодное «нет», после которого можно уходить, больше ни о чем не спрашивая.
— Почему? — вырвалось у меня против воли.
Твердые губы Джона Сильвера скривились в короткой усмешке.
— Сначала ты захочешь слово, затем потребуешь дело, и кончится тем, что Александр меня убьет. Не хочу.
— Ничего я не потребую. — Немыслимо было желать ласки человека, что стоял рядом, — мускулистого брюнета с жестким биопластовым лицом. Мне была нужна та красивая женщина с луговыми глазами, которую я видел на «Испаньоле» и которую любил — недоступную и отчаянно желанную. — Мне думалось, что мы с тобой друзья и ты можешь иногда со мной разговаривать.
— Джим, давай обойдемся без обид и упреков, — «бывший навигатор» не отрывал взгляда от реки. — Я помню, что ты спас мне жизнь. Уже второй раз приходится тебя благодарить. Но отдаривать мне нечем: я не могу снять биопласт и пойти с тобой порезвиться в соседний лесок.
Надо было слышать, как это сказано: с каким презрением и гадливостью. Минуту назад я в глубине души безнадежно мечтал о том, чтобы снять с Юны-Вэл биопласт и она была бы моей. Но стоило ей сказать это вслух — так сказать — и я оскорбился. За кого меня принимают? Да чтоб я стал требовать благодарность за спасенную жизнь?
— Зря ты так, — вымолвил я, чувствуя, что надо уходить, что еще немного — и голос задрожит от обиды и от любви, с которой я ничего не могу поделать. — Я просто люблю тебя… и ничего не жду… и не требую.