Добравшись до капитана, я коснулся его плеча. Ледяное.
— Мистер Смоллет, проснитесь.
Он не шевельнулся.
— Оставь, — тихо сказал «бывший навигатор». Оказывается, он не спал. — Ему и так хуже всех.
Я уселся на тростнике, прижавшись бедром к худому боку нашего капитана.
— Ребята, простите, — не открывая глаз, попросил мистер Смоллет. — Мне надо было послушать Криса…
— Алекс, хватит. — Дрожащий от холода Мэй попытался свернуться плотнее, уткнулся подбородком в подтянутые к груди колени. — Всем ясно, что тебя сюда вели. Что толку извиняться?
— Заткнитесь, — велел Хэндс. Поправился: — Мэй, заткнись. Все нужное сказано и выслушано.
Значит, они очнулись раньше меня и один раз уже выясняли отношения. Мне было жаль мистера Смоллета, но я не мог придумать, что сказать или сделать. А Том бы сообразил. Где наш лисовин? Надеюсь, в безопасности. Я спросил:
— Мы давно здесь?
— Не слишком, — отозвался старший пилот. — Судя по тому, что не сдохли в холодрыге. Думаю, спутник слежения еще не прибыл.
— Третий и последний, — заметил Мэй, растирая посиневшие плечи. — Хорошо б Крису его хватило, чтоб увидеть все необходимое.
— Крису хватит, — обнадежил его Хэндс и начал подниматься. Лицо исказилось от усилия, с каким он отрывал себя от пола. — Черт-те что. Коффи напились, да еще холод собачий. — Он постоял, шатаясь; затем побрел в дальний угол, придерживаясь за стену. — Надеюсь, меня простят.
Хэндс справил в углу малую нужду и, повеселев, двинулся обратно.
— Отличный тростник: превосходно впитывает влагу и поглощает запахи.
«Бывший навигатор» поднялся и с каменным лицом направился туда же. Я не сомневался, что биопласт наложен безупречно и Юна-Вэл сойдет за мужчину в любых обстоятельствах. Тем более, что никому не пришло на ум за ней наблюдать.
Возвратившись, Сильвер снова угнездился возле старшего пилота.
— Потеплело, — сообщил он.
— Еще бы, — пробурчал Мэй. — Столько кипятку налито.
Однако и вправду стало теплей; положив ладонь на тростник, я ощутил ток теплого воздуха. Сказал об этом.
— Вот черт, — притворно вознегодовал Хэндс. — Кабы знать, что обогрев так включается, уж я б давно… — Он подумал и закончил, посчитавшись с ушами Юны-Вэл: — Море б налил.
Они с Мэем обсудили вопрос с разных сторон и всласть позубоскалили. В конце концов даже мистер Смоллет усмехнулся.
Отогреваясь, космолетчики быстро восстанавливали силы и способность соображать.
— Вот что я думаю, — начал Мэй, вернувшись мыслями к нашему плену, — коли тут с самого начала было тепло, мы могли с устатку несколько часов продрыхнуть. Так что, может, и спутник над нами уже висит, и зонды новые летают.
— Только надежды на них мало, — заметил «бывший навигатор». — Спутник опять сожрут, едва дойдет до развлечений.
— То-то и оно, — Хэндс оглядел тлеющий потолок и стены без признаков двери. — Как нас тут замуровали? Мистер Смоллет, пойдемте проверим, что вокруг.
Втроем с Мэем они двинулись вдоль одной из стен. Не прикасаясь к ней, с сосредоточенными лицами, прислушиваясь к чему-то внутри себя. Risky fellows умеют находить людей сквозь стены. Кого они ищут сейчас — наших стражей? Однако мистер Смоллет, как мне казалось, утратил эти способности. Не полностью? Или не осознает, что потерял их?
Я перешел к Сильверу, который не отрываясь следил за космолетчиками.
— Ну что, капитан Джим? — слабо улыбнулся «бывший навигатор». — Хреновы ваши дела?
— Не хреновей ваших, капитан Сильвер.
Его биопластовые мышцы не усохли; плечи, бицепсы и торс по-прежнему смотрелись великолепно. Однако если приглядеться, то поймешь, что нервотрепка сожрала собственную плоть Юны-Вэл подчистую: «бывший навигатор» стал заметно тоньше в талии и уже в бедрах. Бедная моя Юна. Я попытался представить ту красивую женщину с изогнутыми губами и сединой росистого луга в глазах, которую видел на снимке в каюте и в «снах» на борту «Испаньолы». Представил — как будто увидел сквозь наложенный на лицо и тело биопласт. Юна-Вэл казалась измученной, напуганной и несчастной.
«Я люблю тебя», — сказал я мысленно. Ярко-зеленые, с цветными линзами глаза уставились на меня. Неужто Юна-Вэл слышит мысли? Ей уже случалось угадывать, о чем я думаю; она понимала меня, как никто другой.
«Я люблю тебя», — повторил я, а у самого вдруг перехватило горло. Удивительная, чудесная моя Юна. Что ее ждет? Судьба экипажей Флинта, участь Джойса с Хантером? У меня даже нет станнера, чтобы избавить ее от этого. Что ей проку в моей любви, если я не могу ее защитить?
Теплые пальцы легли мне на шею, скользнули вдоль позвоночника.
— Бедный Джим, — прошептала Юна-Вэл, убирая руку. — Мальчик мой… Надеюсь, Крис нас убьет вовремя.
Мистер Смоллет, Хэндс и Мэй прошли одну стену и двинулись вдоль второй. Те же сосредоточенные лица, неторопливый размеренный шаг.
И вторую стену прошли, и третью. Я наблюдал за ними, терзаясь надеждой. Вдруг найдут что-нибудь? Потайной выход, к примеру. Или место, где стена утончается и ее можно порвать руками. Если один из RF заберет силы у всех нас, он гору своротит…
— Эй, — тихо сказал Хэндс, и они разом остановились.
Настороженно уставились в пустую, тускло светящуюся стену.
— Лисовин, — выдохнул Мэй, а мистер Смоллет оттолкнул его и Хэндса прочь и сам отпрыгнул далеко в сторону.
Хэндс отчаянно замахал рукой, запрещая нам с Сильвером двигаться. Космолетчики кинулись от стены, словно та готовилась их сожрать.
Из тлеющего студня выдвинулся короткий бледный стерженек. Нет — луч. Это же карманный лучемет в действии. Луч пробежал по кругу, затем вырезанный шмат студня с чмоканьем выдернули с той стороны. В дыру мне ничего не было видно — лишь тлела толстая стена.
Он нашел нас! Хитроумный пронырливый лисовин, оставленный на свободе со всем снаряжением. Умница, друг, молодчага…
— Гад-деныш, — со злобой прошипел кто-то, и в дыру головой вперед втолкнули Тома.
Лисовин плашмя упал на хрустнувший тростник, а дыру в стене заткнули только что вырезанным куском. Разрез в студне тут же затянулся.
Мы бросились к Тому. Он лежал ничком, такой же полуголый, как и мы. Прямые светлые волосы были мокрые, словно его окатили водой.
Мистер Смоллет удрученно покачал головой.
— Ну что ж, юнга лисовин, с прибытием.
Том застонал.
— Ты цел?
— Да…
Мистер Смоллет просунул руки ему под грудь, чтобы переложить на спину. Том вскрикнул.
Наш капитан осторожно перевернул его — и застыл, удерживая Тома на руках. Сильвер охнул, Мэй выругался. Похоже, лисовина полосовали тем же лучом, каким резали стену. Умело и хладнокровно — не выжгли глаза, не повредили кости, не затронули сердце. На его биопластовой маске чернел выжженный иероглиф, второй иероглиф расползся по груди: длинные отметины шли от горла, сплетались над сердцем и затем сбегали на живот. Тонкие черные линии, окантованные красной воспаленной кожей. Вот отчего Том мокрый — его облили водой, когда потерял сознание.
Том сполз с ладоней мистера Смоллета и снова растянулся на полу, ткнулся лицом в жесткий тростник. Мэй положил ладонь ему на затылок, капитан — обе руки на спину. Я пошарил по карманам штанов в поисках завалявшейся обеззараживающей салфетки. Пусто.
Хэндс поискал у себя и тоже не нашел; Сильвер расстегнул ремень и сунул руку во внутренний потайной кармашек. Вытащил крошечную упаковку; ее и раскрыть было трудно. Особенно когда дрожат пальцы. Я забрал у «бывшего навигатора» салфетку и вынул ее из упаковки.
Лисовин снова застонал, и мне хотелось застонать вместе с ним. Отыскать-то он нас сумел — а толку?
— Цыц! — с деланной суровостью прикрикнул на него капитан и уложил Тома на спину.
Выжженный иероглиф на груди показался мне еще страшнее, чем на первый взгляд. Я принялся обрабатывать его салфеткой; Том дернулся у меня под руками.
— Тихо, — велел Мэй. — Уже ни черта не больно.
Лисовина дергало не от физической боли — ее он умел терпеть.
— Израэль, — вымолвил он хрипло, — простите. Я… я струсил. Назвал вас. Первым.
— Первым — где? — сдержанно спросил Хэндс.
— В очереди на смерть.
Глава 10
Космолетчики дождались, пока я закончил обрабатывать ожоги. На лице они были не такие глубокие, как на груди, но ведь это лицо — отметины останутся на всю жизнь… если выживем.
Хэндс увел лисовина в тот обжитой нами угол, где мы очнулись. Устроились на полу: пилот привалился к теплой стене, Мэй и мистер Смоллет уселись перед Томом, я — рядом с ним, Сильвер — чуть поодаль.
— Рассказывай, — велел Хэндс. — Какого рожна ты попер в город?
— Мне был нужен глайдер, — заявил Том. Ему полегчало, и он почувствовал себя куда уверенней.
Мэй выразительно хмыкнул: дескать, верим тебе, как же!
— Нашел? — осведомился капитан Смоллет.
— А то. Стоит брошенный, никому не нужный. Рядом с первым… то есть вторым бортом.
— Рея не тронули?
— Не видел, — признался Том виновато. — Я только сунулся — а там этот… перьевщик.
— Перьевик, — поправил Сильвер. — И что он?
— Сволочь он, вот что. У него бортовые станнеры, а у меня ни хрена.
— Сколько времени прошло с рассвета? — спросил мистер Смоллет, озабоченный какими-то своими мыслями.
— Около трех часов. Пока я до города добрался… потом с час полз до глайдера.
— Полз?
— Защитный костюм натянул — и полегоньку, сливаясь с домами и землей. Меня и не заметили. Представьте: лежу посреди дороги, а они ходят, будто мимо кочки. Одна тетка даже наступила… Мистер Смоллет, почему костюм от станнера не защищает?
— Он так задуман, — ответил за капитана Хэндс. — Считается, прав тот, кто в глайдере, а не кто подбирается снаружи. Мало ли, какой пират разведчика ограбит и влезет в его костюм. Что было дальше?
— Этот перщик, — продолжал Том, нарочно коверкая данное франту в перьях название, — поснимал с меня все и поволок куда-то… в дом, который я даже не знаю, где. Сюда, в общем. И стал допрашивать.