Вскинув руку, я отсалютовал ему — так же, как в свое время салютовал мне экипаж «Испаньолы». Хэндс удивился. Потом улыбнулся и мотнул головой, указав на глайдер: пойдем, мол. И мы пошли. Я отправился бы с ним хоть на край света.
У глайдера началась радостная суета: Хэндса облапил Мэй, затем Сильвер, потом мистер Смоллет. Чужак стоял рядом. Глаза у него были голубовато-серые, в цвет форменной рубашки, и холодные, оценивающие. Мэй думал забрать у него «стивенсон», но чужак не отдал — отступил на пару шагов и красноречиво приподнял ствол. Между ними вклинился мистер Смоллет, оттолкнул Мэя. Раз навигатор лишился оружия, оно теперь принадлежит тому, кто его первым нашел? В этом была своя справедливость. Хэндс отдал Мэю лучемет, но замена была неравноценной, и навигатор сильно разозлился. Чужак усмехнулся; черные вертикальные складки на щеках искривились. Разъяренный Мэй ушел в салон, забрав принесенные доктором Ливси компы.
Доктор всплеснул руками, словно что-то неожиданно вспомнив, и полез в объемистую сумку, которую принес за плечами; оказалось, аптечка. Он достал из нее нечто, похожее на легкий шлем, и протянул мистеру Смоллету. Капитан изобразил на лице глубокое сомнение. Доктор Ливси решительно нахлобучил «шлем» ему на голову; надо лбом загорелись два синих огонька, красный и желтый. Мистер Смоллет морщась потер переносицу, доктор Ливси кивнул: дескать, так и должно быть. Постучал пальцем по наручным часам и поднял обе руки, растопырив пальцы. Мистер Смоллет дернулся, изображая ужас: «Десять часов?» Доктор предъявил ему часы и показал на табло: минуты. Капитан смирился.
Из добытых вещмешков была извлечена одежда — одни только куртки, а рубашек, которые с нас сняли, не было. Наверняка их уничтожили или надежно укрыли из-за кнопок связи на воротниках. Неизвестно, есть ли кнопка у чужака, — под шарфом не видно; из наших связь осталась лишь у Рейнборо.
Доктор Ливси обнаружил в салоне «камеру жизни». Он пробежался по кнопкам пульта, проглядел информацию о состоянии пациента, затем схватился за комп, усадил рядом Рейнборо и что-то быстро отстучал на клавиатуре. Пилот прочел на экране мнение доктора и помотал головой. Я поглядел: доктор требовал, чтобы Рейнборо сию минуту отправлялся в «камеру». Отправится он, как же. Я положил ладонь ему на сердце. Рейнборо благодарно улыбнулся и обернулся к доктору Ливси: «Видите? Куда лучше и надежней». Доктор отступился и занялся Томом. Его усталое, помятое лицо сделалось несчастным, когда он принялся обрабатывать ожоги лисовина. Кого доктор категорически не замечал, так это сквайра — хотя мистеру Трелони тоже не повредили бы лечебные меры. Вид у него был совсем больной; сквайр тяжело дышал, откинувшись на спинку кресла.
В салон зашел чужак. Глубокие складки у него на щеках были черные, будто нарисованные углем. Холодный взгляд остановился на выжженных у Тома на груди иероглифах. Брови удивленно вздернулись, затем на скулах шевельнулись желваки. Чужак глянул на Рейнборо и Мэя с откровенной неприязнью, словно в том, что перьевик издевался над лисовином, виновны были наши космолетчики. В глайдер вернулся мистер Смоллет; он стянул с головы «шлем», на котором красный и желтый огоньки уже сменились синими, и передал Рейнборо. Чужак наблюдал за капитаном с брезгливой гримасой. Чем ему не угодили, хотел бы я знать. По-моему, мистер Смоллет понимал, чем чужак недоволен, и ему было очень неприятно.
Глава 12
— Уму нерастяжимо, — Бен Ган экономно, мелкими глотками, прихлебывал тоник. — Чистильщики бандитствуют в свое удовольствие, а люди и в ус не дуют. Я ожидал, за эти годы что-то изменится.
— Ты наивен, — Хэндс взял щепоть черного пепла из плошки на столе и осторожно, чтобы не перемазаться, отправил в рот. Старшему пилоту единственному пришлась по вкусу местная еда; он был зверски голоден, и скромного перекуса из наших запасов ему не хватило.
Мы гостевали в доме правителя города. Неказистая хибара была сложена из неошкуренных древесных стволов, на крыше навален сухой тростник, и он же гулял и хрустел на полу под ногами. Мятая пленка на окнах с трудом пропускала дневной свет, поэтому хозяин откинул завешивающую дверь палатку. В проем была видна пустая улица и наш глайдер у порога. В глайдере спал мистер Трелони; доктор Ливси дал ему успокоительное. Без сквайра нам было куда вольготней.
В хибаре стоял деревянный стол и стандартные кресла, снятые с глайдера. В дальнем углу были сложены скудные пожитки: спальник и кой-какая одежда, а на стене распята коробка из-под продуктов. На пяти ее гранях были одинаковые картинки: сияющее улыбками семейство пьет коффи у стола, где горой навалены на блюде засахаренные фрукты. Под семейством была прибита полочка, и на ней лежал брусок, вырезанный из RF-студня. Студень светился — точь-в-точь лампада под иконой.
Кресел на всех не хватило, поэтому мы с Томом сидели на полу у стенки, а Бен Ган устроился возле глядящего в бойницу большого станнера. Одной рукой хозяин небрежно обнимал станнер, в другой держал банку с тоником.
— Да, я наивен, — согласился он с Хэндсом. — Сдуру вообразил, что дело о преступлении капитана Флинта прогремит на весь мир. Ждал: вот-вот нахлынут журналюги, полиция и ученые. А они спешить не торопились. Не дождался… Но хотя бы тела парней с «Эльдорадо» надо было поискать? О себе я не говорю. Кому интересен Бенджамин Ган, паршивый техник с дрянного разведчика?
— На чем ты летал? — осведомился Мэй. Ему вернули «стивенсон», и навигатор примирился с не глянувшимся ему поначалу чужаком.
— На «Одиссее».
Наши космолетчики переглянулись; они о таком корабле не слыхали. А Сильвер, поколебавшись, сказал:
— В последний раз «Одиссей» вернулся без половины экипажа.
Бен Ган удивленно хмыкнул.
— Что ж они так-то? — Он зачерпнул ложку пепла, отправил в рот; ложка у него была одна, поэтому Хэндс брал пепел рукой. — Жрать охота, как из ведра… Кто вернулся?
— Лучше спроси, кого забрали. Капитана, обоих помощников, одного техника и двух навигаторов.
Правитель города бросил на Сильвера острый взгляд:
— А ты часом не тот Джон Сильвер, по чьей милости я тут торчу? Не дергайся; сам вижу, что не тот.
«Бывший навигатор» уставился на свои руки, Хэндс уставился на него.
— «Одиссей» потерял людей, возвращаясь отсюда, — вымолвил Сильвер, не поднимая глаз. — И больше не летал.
— Это он взорвался в космопорту? — спросил мистер Смоллет, что-то припомнив.
— Да, сэр. День простоял и…
— Как взорвался? — опешил Бен Ган. — Реактор, что ли, разнесло?
— Корабль уничтожили по приказу руководства, — сказал Сильвер.
— Что ты брешешь? — не поверил Хэндс. — Тебе что — лично докладывали?
— У меня есть основания так считать.
— Джон, — велел мистер Смоллет, — извольте рассказать, что вам известно.
«Бывший навигатор» вскинул глаза, в которых сверкнули зеленые искры RF.
— Сэр, мне известно, что уцелевший экипаж «Одиссея» убили. Их собрали на борту и взорвали при старте корабля.
— Что ты брешешь? — тяжело повторил Хэндс. Его изуродованное раной лицо помрачнело и стало страшным.
— «Одиссей» был разведчиком, — с внезапной яростью обернулся к нему Сильвер. — Его послали сюда по следам экспедиции Флинта — когда Флинт потерял свой второй экипаж. Парни с «Одиссея» сделали свою работу; только выводов сделать не успели. При возвращении половину экипажа сгубили Чистильщики, а оставшихся добило начальство. Потому что людям незачем знать о планете и тутошних безобразиях. Чистильщики приказали — и наши суки выполнили приказ. И объявили, что корабль взорвал неизвестный маньяк.
Мистер Смоллет опустил голову и прижал к лицу кулаки.
— Откуда вы знаете? — глухо спросил он. Упоминания о Чистильщиках по-прежнему его убивали.
Лисовин поднялся и, стараясь поменьше хрустеть тростником, подкрался к капитану. Хотел было положить ладонь на плечо.
— Уйди, — осадил его мистер Смоллет.
Том отдернул руку, а Бен Ган холодно уставился на обоих.
— Откуда — вы — знаете — подробности? — раздельно повторил мистер Смоллет.
— Это не знание, а выводы из реальных фактов, — отрезал «бывший навигатор».
Бен Ган пригубил тоник. Он экономил драгоценную жидкость и цедил по капле.
— А мой приятель — Джон Сильвер с «Одиссея» — что с ним сталось? Его забрали в обратном рейсе или взорвали?
— Твой приятель уцелел.
— Во гад! Как ухитрился?
— Чистиль… — Хэндс пнул его, и Сильвер осекся, — в рейсе им пренебрегли, а на борт перед взрывом он не явился.
— Что так?
— Жена умная оказалась. Не пустила.
— Ты шутишь?
— Нет, — сказал Хэндс. — Насколько я знаю Юну-Вэл, она могла.
Бен Ган задумчиво поглядел на обоих.
— Мир тесен… Я тоже знаю Юну-Вэл. Она черта удержит, когда ему надо на борт. Не баба, а землетрясение.
«Бывший навигатор» подавил усмешку, принимая комплимент.
— Чепуха, — заявил лисовин. — Если некто замыслил уничтожить свидетелей и извести экипаж «Одиссея», ничего не стоило кокнуть улизнувшего от смерти навигатора. Потом. Верно, Джон? — у него лукаво блеснули глаза.
Бен Ган покривился. Лисовин его чем-то сильно раздражал.
— За ним охотились, — возразил Сильвер. — Но навигатор с супругой укрылись на «Илайне»; а после катастрофы он сошел с ума и стал не опасен.
— Думаешь? — усомнился Мэй, усиленно переваривавший массу новых неожиданных сведений. — Так-таки не опасен?
— Его допрашивали… — По-моему, Юна-Вэл чуть не ляпнула «при мне», но вовремя спохватилась. — Допрашивали долго и жестко. Он не помнил… в смысле, не желал помнить ни Остров Сокровищ, ни Бена Гана. Поэтому его не стали убивать. Гуманисты, — добавила она с издевкой.
Мистер Смоллет рассматривал «бывшего навигатора», как будто пытался взглядом проникнуть под биопласт. Он догадывается, что перед ним Юна-Вэл? Скорей всего. Надеюсь, беды от этого уже не будет.
— Бен, как тебе повезло остаться здесь? — спросил Рейнборо.