– Что мы сделаем с ними, – спросил Дик, – когда они попадут к нам в руки?
– Вот этот человек мне по вкусу! – с восхищением воскликнул кок. – Не о пустяках говорит, а о деле. Что же, по-твоему, с ними сделать? Высадить их на какой-нибудь пустынный берег? Так поступил бы Ингленд. Или зарезать их всех, как свиней? Так поступил бы Флинт или Билли Бонс.
– Да, у Билли была такая манера, – сказал Израэль. – «Мёртвые не кусаются», – говаривал он. Теперь он сам мёртв и может проверить свою поговорку на опыте. Да, Билли был мастер на эти дела.
– Верно, – сказал Сильвер. – Билли был тяжёл на руку и скор на расправу. Но я человек добродушный, я джентльмен; однако я вижу, что дело серьёзное. Долг прежде всего, ребята. И я голосую – убить. Я вовсе не желаю, чтобы ко мне, когда я стану членом парламента и буду разъезжать в карете, ввалился, как чёрт к монаху, один из этих выскочек. Надо ждать, пока плод созреет. Но, когда он созреет, его надо сорвать!
– Джон, – воскликнул боцман, – ты герой!
– В этом ты убедишься на деле, Израэль, – сказал Сильвер. – Я требую только одного: уступите мне сквайра Трелони. Я хочу собственными руками отрубить его телячью голову… Дик, – прибавил он вдруг, – будь добр, поди достань мне, пожалуйста, яблоко – у меня вроде как бы горло пересохло.
Можете себе представить мой ужас! Я бы выскочил и бросился бежать, если бы у меня хватило сил, но сердце моё, и ноги, и руки сразу отказались мне служить. Дик уже встал было на ноги, как вдруг его остановил голос Хендса:
– И что тебе за охота сосать эту гниль, Джон! Дай-ка нам лучше рому.
– Дик, – сказал Сильвер, – я доверяю тебе. Доверять-то доверяю, но учти, что на бочонке есть деления. Вот тебе ключ. Нацеди кружку и принеси.
Несмотря на весь мой страх, я всё же в ту минуту подумал: «Так вот откуда мистер Эрроу доставал ром, погубивший его!»
Как только Дик отошёл, Израэль начал шептать что-то коку на ухо. Я расслышал всего два-три слова, но и этого было достаточно.
– Никто из остальных не соглашается, – прошептал Израэль.
Значит, на корабле оставались ещё верные люди!
Когда Дик возвратился, все трое по очереди взяли кружку и выпили – один «за удачу», другой «за старика Флинта», а Сильвер даже пропел:
За ветер добычи, за ветер удачи!
Чтоб зажили мы веселей и богаче!
В бочке стало светло. Взглянув вверх, я увидел, что поднялся месяц, посеребрив крюйс-марс[33] и вздувшийся фок-зейл[34]. И в то же мгновение с вахты раздался голос:
– Земля!
Глава XIIВоенный совет
Палуба загремела от топота. Я слышал, как люди выбегали из кают и кубрика. Выскочив из бочки, я проскользнул за фок-зейл, повернул к корме, вышел на открытую палубу и вместе с Хантером и доктором Ливси побежал на наветренную скулу[35]. Здесь собралась вся команда. Туман с появлением луны сразу рассеялся. Вдали на юго-западе мы увидели два низких холма на расстоянии примерно двух миль один от другого, а за ними третий, повыше, ещё окутанный туманом. Все три были правильной конической формы.
Я смотрел на них как сквозь сон, – я не успел ещё опомниться от недавнего ужаса. Затем я услышал голос капитана Смоллетта, отдававшего приказания. «Испаньола» стала несколько круче к ветру, курс её проходил восточнее острова.
– Ребята, – сказал капитан, когда все его приказания были выполнены, – видел ли кто-нибудь из вас эту землю раньше?
– Я видел, сэр, – сказал Сильвер. – Мы брали здесь пресную воду, когда я служил коком на торговом судне.
– Кажется, стать на якорь удобнее всего с юга, за этим маленьким островком? – спросил капитан.
– Да, сэр. Этот островок называется остров Скелета. Раньше тут всегда останавливались пираты, и один матрос с нашего корабля знал все названия, которые даны пиратами здешним местам. Вот та гора, на севере, зовётся Фок-мачтой. С севера на юг тут три горы: Фок-мачта, Грот-мачта и Бизань-мачта, сэр. Но Грот-мачту – ту высокую гору, которая покрыта туманом, – чаще называют Подзорной Трубой, потому что пираты устраивали там наблюдательный пост, когда стояли здесь на якоре и чистили днища своих судов. Они обычно чинили суда тут, прошу извинения, сэр.
– У меня есть карта, – сказал капитан Смоллетт, – посмотрите, тот ли это остров?
Глаза Долговязого Джона засверкали огнём, когда карта попала ему в руки. Но сразу же разочарование затуманило их. Это была не та карта, которую мы нашли в сундуке Билли Бонса, это была её точная копия – с названиями, с обозначениями высот и глубин, но без трёх красных крестиков и рукописных заметок. Однако, несмотря на свою досаду, Сильвер сдержался и не выдал себя.
– Да, сэр, – сказал он, – этот самый. Он очень хорошо нарисован. Интересно бы узнать, кто мог нарисовать эту карту… Пираты – народ неучёный… А вот и стоянка капитана Кидда – так называл её и мой товарищ, матрос. Здесь сильное течение к югу. Потом у западного берега оно заворачивает к северу. Вы правильно сделали, сэр, – продолжал он, – что пошли в крутой бейдевинд[36]. Если вы хотите войти в бухту и кренговать корабль[37], лучшего места для стоянки вам тут не найти.
– Спасибо, – сказал капитан Смоллетт. – Когда мне нужна будет помощь, я опять обращусь к вам. Можете идти.
Я был поражён тем, как хладнокровно Джон обнаружил своё знакомство с островом. Признаться, я испугался, когда увидел, что он подходит ко мне. Конечно, он не знал, что я сидел в бочке и всё слышал. И всё же он внушал мне такой ужас своей жестокостью, двуличностью, своей огромной властью над корабельной командой, что я едва не вздрогнул, когда он положил руку мне на плечо.
– Недурное место этот остров, – сказал он. – Недурное место для мальчишки. Ты будешь купаться, ты будешь лазить по деревьям, ты будешь гоняться за дикими козами. И сам, словно коза, будешь скакать по горам. Право, глядя на этот остров, я и сам становлюсь молодым и забываю про свою деревянную ногу. Хорошо быть мальчишкой и иметь на ногах десять пальцев! Если ты захочешь пойти познакомиться с островом, скажи старому Джону, и он приготовит тебе закуску на дорогу.
И, хлопнув меня дружески по плечу, он заковылял прочь.
Капитан Смоллетт, сквайр и доктор Ливси разговаривали о чём-то на шканцах[38]. Я хотел как можно скорее передать им всё, что мне удалось узнать. Но я боялся на виду у всех прервать их беседу. Я бродил вокруг, изобретая способы заговорить, как вдруг доктор Ливси подозвал меня к себе. Он забыл внизу свою трубку и хотел послать меня за нею, так как долго обходиться без курения не мог. Подойдя к нему близко, чтобы никто не подслушал, я прошептал:
– Доктор, мне нужно с вами поговорить. Пусть капитан и сквайр спустятся в каюту, а потом под каким-нибудь предлогом вы позовёте меня. Я сообщу вам ужасные новости.
Доктор слегка изменился в лице, но сейчас же овладел собой.
– Спасибо, Джим, это всё, что я хотел узнать, – сказал он громко, делая вид, будто только что задавал мне какой-то вопрос.
Потом повернулся к сквайру и капитану. Они продолжали разговаривать совершенно спокойно, не повышая голоса, никто из них даже не присвистнул, но я понял, что доктор Ливси передал им мою просьбу. Затем капитан приказал Джобу Эндерсону свистать всю команду на палубу.
– Ребята, – сказал капитан Смоллетт, обращаясь к матросам, – я хочу поговорить с вами. Вы видите перед собой землю. Эта земля – тот остров, к которому мы шли. Все мы знаем, какой щедрый человек мистер Трелони. Он спросил меня, хорошо ли работала команда во время пути. И я ответил, что каждый матрос усердно исполнял свой долг и что мне никогда не приходилось желать, чтобы вы работали лучше. Мистер Трелони, я и доктор – мы идём в каюту выпить за ваше здоровье и за вашу удачу, а вам здесь дадут грогу, чтобы вы могли выпить за наше здоровье и за нашу удачу. Если вы хотите знать моё мнение, я скажу, что сквайр, угощая нас, поступает очень любезно. Предлагаю крикнуть в его честь «ура».
Ничего не было странного в том, что все закричали «ура». Но прозвучало оно так сердечно и дружно, что, признаюсь, я едва мог в ту минуту поверить, что эти самые люди собираются всех нас убить.
– Ура капитану Смоллетту! – завопил Долговязый Джон, когда первое «ура» смолкло.
И на этот раз «ура» было дружно подхвачено всеми.
Под несмолкаемые приветственные крики три джентльмена спустились в каюту.
Немного погодя они послали за Джимом Хокинсом.
Когда я вошёл, они сидели вокруг стола. Перед ними стояла бутылка испанского вина и тарелка с изюмом.
Доктор курил, держа свой парик на коленях, а это, как я знал, означало, что он очень волнуется. Кормовой иллюминатор был открыт, потому что ночь была тёплая. Полоса лунного света лежала позади корабля.
– Ну, Хокинс, – сказал сквайр, – ты хотел нам что-то сообщить. Говори.
Я кратко передал им всё, что слышал, сидя в бочке. Они не перебивали меня, пока я не кончил; они не двигались, они не отрывали глаз от моего лица.
– Джим, – сказал доктор Ливси, – садись.
Они усадили меня за стол, дали мне стакан вина, насыпали мне в ладонь изюму, и все трое по очереди с поклоном выпили за моё здоровье, за моё счастье и за мою храбрость.
– Да, капитан, – сказал сквайр, – вы были правы, а я был не прав. Признаю себя ослом и жду ваших распоряжений.
– Я такой же осёл, сэр, – возразил капитан. – Когда команда собралась бунтовать, непременно есть признаки, по которым можно увидеть это заранее, если ты не слепой. Увидеть и принять нужные меры. А вот эта команда сумела меня провести.
– Капитан, – сказал доктор, – перехитрил вас Джон Сильвер. Он удивительный человек.