— Да, милый Дело-в-шляпе, — говорил Франсуа, — теперь можешь служить. Мы плачем, и ты устанешь первым, потому что слезы наши никак не могут иссякнуть, правда, мама?
Страшные сцены, совсем недавно поразившие Веронику, теперь начисто вылетели у нее из головы. Ее сын — преступник, зверски убивающий людей, — нет, она не могла с этим согласиться. Ее уже не устраивало его внезапное безумие в качестве оправдания. Так или иначе все должно разъясниться, и она даже не спешила узнать, как именно. Все ее мысли занимал сын. Он был здесь. Она видела его сквозь стену. Их сердца бились рядом. Он не погиб и оказался мальчиком мягким, любящим, милым и чистым — таким, каким она видела его в своем воображении.
— Сынок, сынок, — снова и снова повторяла Вероника, не в силах насытиться этим чудным словом. — Неужели это и впрямь ты, сынок? Я считала, что ты мертв, тысячу раз мертв, мертвее самого мертвого. А ты жив! Ты здесь, я могу до тебя дотронуться! О, Боже, неужели это возможно? У меня есть сын… Он жив…
С такою же пылкостью мальчик отвечал:
— Мама, мамочка. Я так долго ждал тебя! Я знал, что ты жива, ведь так грустно, когда у тебя нет мамы. Так грустно видеть, как уходят годы, а ты все ждешь и ждешь.
Целый час говорили они о том, что произошло, о прошлом и о настоящем, о множестве самых разных предметов, которые казались им необычайно важными, но о которых они тут же забывали, чтобы снова спрашивать, чтобы попытаться получше узнать друг друга, проникнуть в тайны жизни друг друга и поглубже заглянуть в родную душу.
Первым из них, кто решил сделать разговор более связным, был Франсуа.
— Послушай, мама, нам нужно столько друг другу сказать, что за сегодня мы все равно не успеем, для этого понадобится много дней. Давай-ка поговорим сейчас о самом важном, и коротко, потому что времени у нас, кажется, немного.
— Почему это? — забеспокоилась Вероника. — Я вовсе не собираюсь с тобой расставаться.
— Чтобы не расставаться, мама, нужно прежде соединиться. А для этого нам нужно преодолеть множество препятствий, не только эту стену. К тому же за мной усердно следят, и в любую минуту я буду вынужден попросить тебя удалиться — всякий раз, заслышав чьи-то шаги, я выгоняю отсюда даже собаку.
— Кто же за тобой следит?
— Те, кто набросился на Стефана и меня в тот день, когда мы обнаружили вход в эти пещеры, которые лежат под плоскогорьем, под Черными Песками.
— Ты их видел?
— Нет, это произошло в темноте.
— Но кто они? Кто наши враги?
— Не знаю.
— Уж не думаешь ли ты…
— Что это друиды? — со смехом подхватил мальчик. — Древние люди, о которых рассказывается в легендах? Нет, конечно. Духи? Тем более нет. Это были самые настоящие современные люди, отнюдь не бестелесные.
— Значит, они живут здесь?
— Возможно.
— И вы захватили их врасплох?
— Нет, как раз наоборот. Похоже, это они нас подстерегали. Мы спустились по каменной лестнице и прошли по очень длинному коридору, по сторонам которого было штук восемьдесят пещер или, вернее, темниц. Все двери в них были открыты, другой стороной они, наверное, выходят в море. А на обратном пути, когда мы в темноте поднимались по лестнице, нас вдруг схватили, скрутили веревками и завязали нам глаза и рот. На это хватило минуты. Я догадался, что нас отнесли в самый конец длинного коридора. Когда мне удалось освободиться от пут и повязки на лице, я увидел, что нахожусь в одной из этих темниц, вероятно самой последней. Я здесь уже десять дней.
— Бедняжка, как ты страдал!
— Ничуть, мама, во всяком случае, не от голода. В одном углу здесь лежала целая куча съестного, в другом — солома, на которую я мог прилечь. Я стал тихо и мирно ждать.
— Кого?
— Ты не будешь смеяться, мама?
— Над чем, дорогой?
— Над тем, что я собираюсь тебе рассказать.
— Ну как ты мог подумать!
— В общем, я ждал одного человека, который слышал связанные с Сареком истории и обещал деду, что приедет сюда.
— Да кто же это, миленький?
Мальчик нерешительно ответил:
— Нет, ты все же будешь надо мной смеяться, мама. Потом скажу. Все равно он не приехал, хотя на какой-то миг я в это поверил. Представляешь? Мне как раз удалось вынуть из стены два камня и проделать таким образом эту дыру, о которой мои тюремщики, очевидно, не знают, и тут я услышал шум, как будто кто-то скребется…
— Это оказался Дело-в-шляпе?
— Это оказался господин Дело-в-шляпе, который прибежал другим путем. Сама понимаешь, как я был ему рад. Только меня удивило, что потом он никого сюда не привел — ни Онорину, ни деда. У меня не было карандаша и бумаги, поэтому написать им я не мог, но могли же они пойти следом за собакой.
— Не могли, — возразила Вероника, — так как думали, что тебя увезли с Сарека. К тому же дед твой уехал.
— Вот именно. А почему они так решили? Ведь дед недавно нашел один документ и знал, где мы; он-то и сказал нам, где может быть вход в подземелье. Он тебе ничего об этом не говорил?
Счастливая Вероника слушала рассказ сына. Раз его похитили и держат взаперти, значит, это не он то мерзкое чудовище, которое убило г-на д'Эржемона, Мари Легоф, Онорину, Коррежу и их товарищей. Правда, которую она уже смутно угадывала, становилась яснее, и хотя на ней было еще множество покровов, главная ее часть была уже видна. Франсуа ни в чем не виновен. Просто кто-то похитил его одежду и выдал себя за него, а кто-то другой сыграл роль Стефана. Какое ей дело до всего остального — до неправдоподобия, противоречий, доказательств и фактов! Вероника о них и не думала. В счет шла лишь невиновность ее любимого сына.
Поэтому ей не хотелось открывать ему ничего, что могло бы его опечалить и омрачить его радость. Она ответила:
— Нет, твоего деда я не видела. Онорина хотела подготовить его перед моим приходом, но события стали разворачиваться так стремительно…
— И ты осталась на острове одна, мамочка? Значит, ты все же надеялась меня отыскать?
— Да, — секунду поколебавшись, произнесла Вероника.
— Ты была одна, но с тобой оказался и Дело-в-шляпе?
— Да. В первые дни я не обращала на него внимания и только сегодня утром решила пойти за ним следом.
— А где начинается коридор, по которому вы пришли сюда?
— Выход из этого подземелья спрятан между двумя камнями, неподалеку от сада Магеннока.
— Как! Значит, оба острова соединяются между собой?
— Да, коридор проходит в скале под мостом.
— Вот странно! До этого не додумались ни я, ни Стефан, ни кто другой, только замечательный Дело-в-шляпе сумел найти своего хозяина.
Мальчик вдруг замолк, затем шепнул:
— Слышишь?
Через несколько секунд он заговорил снова:
— Нет, это не они. Но все равно нам нужно спешить.
— Что я должна сделать?
— Это несложно, мама. Когда я проделывал эту дыру, то увидел, что ее можно значительно расширить, если удастся вынуть несколько соседних камней. Но они держатся прочно, поэтому мне нужен какой-нибудь инструмент.
— Хорошо, я схожу…
— Вот-вот, мама, возвращайся в Монастырь. Слева от дома есть подвал, где Магеннок устроил что-то вроде мастерской и держит там садовые инструменты. Среди них есть кирка с короткой ручкой. Принеси мне ее к вечеру. Этой ночью я буду работать, а завтра утром смогу тебя обнять.
— Ах, если бы это было правдой!
— Уверяю тебя, так и будет. Нам останется лишь освободить Стефана.
— Твоего учителя? Ты знаешь, где он заперт?
— Более или менее. Дед нам объяснил, что это подземелье состоит из двух этажей, один над другим, а последняя келья каждого этажа переделана в тюремную камеру. Я занимаю одну из них. Значит, Стефан должен занимать другую, подо мной. Беспокоит меня одно…
— Что же тебя беспокоит?
— Видишь ли, по мнению деда, когда-то эти две камеры использовались как застенки для казней, «пыточные клети», по его выражению.
— Да что ты говоришь! Какой ужас!
— Не пугайся, мама. Ты же видишь, никто и не думает меня пытать. Но на всякий случай, не зная, что они собираются делать со Стефаном, я через Дело-в-шляпе послал ему еду. Уж он-то должен был найти туда лазейку.
— Нет, — возразила Вероника, — Дело-в-шляпе тебя не понял.
— Откуда ты знаешь, мама?
— Он решил, что ты посылаешь еду в комнату Стефана Мару, и сложил все у него под кроватью.
— Но как же тогда Стефан? — с тревогой воскликнул мальчик и тут же добавил: — Вот видишь, мама, нужно торопиться, если мы хотим спасти Стефана и спастись сами.
— Чего ты опасаешься?
— Ничего, если мы будем действовать быстро.
— Но все же…
— Ничего, уверяю тебя. Я уверен, мы преодолеем все преграды.
— А вдруг появится что-нибудь еще, опасности, которых мы не можем предвидеть?
— Тогда, — рассмеявшись, ответил Франсуа, — здесь появится тот, кто должен был сюда прийти, и защитит нас.
— Вот видишь, дорогой, ты сам признаешь, что помощь нам необходима.
— Да нет же, мама, просто я хочу тебя уверить, что ничего страшного не случится. Неужели ты считаешь, что сын, который наконец-то нашел свою мать, потеряет ее снова? Разве это возможно? В подлинной жизни такое может случиться, но мы-то с тобой живем сейчас в настоящем романе, а в романах все всегда как-то устраивается. Спроси у Дела-в-шляпе. Не правда ли, дружок, мы одержим победу и снова будем вместе и счастливы? Ты со мной согласен, Дело-в-шляпе? Тогда ступай, старина, проводи маму. А я заделаю пока дыру на случай, если сюда кто-то придет. Главное, не пытайся сюда проникнуть, если дыра будет закрыта, ладно, Дело-в-шляпе? Это опасно. Иди, мама, и, когда пойдешь обратно, постарайся не шуметь.
Путешествие оказалось недолгим. Вероника сразу нашла кирку. Через сорок минут женщина уже была на месте и ухитрилась просунуть инструмент в камеру к сыну.
— Пока никого не было, — сообщил Франсуа, — но они вот-вот могут прийти, так что будет лучше, если ты скроешься. У меня тут работы, по-видимому, на целую ночь; к тому же мне, наверное, придется ее прерывать, если придут с обходом. Короче, жду тебя завтра к семи часам. Да, я тут подумал насчет Стефана. Недавно я слышал внизу шум — это подтверждает мою мысль, что он где-то подо мной. Отверстие, через которое в мою камеру попадает свет, слишком узкое, мне в него не пролезть. Скажи, там, где ты сейчас находишься, есть достаточно широкое окно?