Из-за того, что парни носили зеленую или пятнистую одежду, казалось, что дело происходит на войне. Лиля поймала себя на том, что нервно кусает сгиб указательного пальца — привычка, которая за ней прежде не водилась. Не имела она и обыкновения вздрагивать всякий раз, когда к ней обращались. Вечно погруженная в свои мысли, Лиля не замечала, как к ней подходили.
— Ты чего? — спросила Ольга. — Я на призрака похожа?
Толстая и румяная, она больше походила на одну из женщин с полотен Рубенса.
— Задумалась, — сказала Лиля.
— О чем?
— Так, о разном.
— Ты не беременна, случаем?
— Что? Да ну тебя!
— Ох, смотри, Лилька, — погрозила пальцем Ольга. — Если что, то лучше сразу покайся. Дергача твоего вряд ли пожалеют, а тебя, может, и простят по молодости лет. Ребеночек опять же…
— Нет у меня никакого ребеночка! — взвилась Лиля. — Между нами ничего такого не было и нет, понятно? Я себе не враг.
— Ну-ну, — сказала Ольга, явно не веря ни одному ее слову. — Гляди, потом не жалуйся, что тебя не предупреждали.
— Отвяжись!
Отделавшись от навязчивой подруги, Лиля закончила мыть посуду, прибрала в кухне и пошла прогуляться. Ноги сами принесли ее на место свидания. Артем уже был там, бродя под деревьями и бесцельно пиная и разгребая ногами опавшие листья. Пахло грибами. Воздух был серым и дымчатым. Когда Лиля заговорила, изо рта ее вырвался пар.
— Спасибо, что пришел, — сказала она.
— Пока не за что, — откликнулся Артем. — Я вообще не знаю, зачем я здесь.
— Я тебя люблю, — заявила Лиля. — Забери меня отсюда.
— Как? Я тебе что, ангел с крыльями? Супермен? В такой воде и пятнадцати минут не протянешь, сердце остановится. Были бы гидрокостюмы, тогда еще можно было бы попробовать…
— Значит, ты согласен?
Он посмотрел на нее косо, как смотрит птица на зернышко, прежде чем клюнуть.
— Нет у меня гидрокостюмов, — сказал он. — И вертолета нет. И подводной лодки нет.
— Лодка есть, — возразила Лиля.
Он снова посмотрел на нее, но другим взглядом, заинтересованным.
— Она на цепи, — сказал он.
— Есть такие большие клещи, какими железо перекусывают, — сказала она, — я в кино видела. И пилки специальные. И раз лодка на замке, то от него должен быть ключ.
— Да, — согласился он.
— Знаешь у кого? — спросила Лиля.
— У Марата. Он ключ за дверью на гвоздик вешает. Снять не проблема.
— А цепь? Разве с ней ничего нельзя придумать?
— Можно, — сказал Артем. — Я уже придумал.
— Клещи?
— Достаточно будет лома.
— Как это? — удивилась Лиля.
— Очень просто. Цепь крепится к скобе на носу лодки. Она приварена, я видел. Если поддеть ломом, отлетит.
— Тогда неси лом, — попросила она. — Быстрее. Возьмем и поплывем. Я больше не хочу здесь оставаться. Не могу. У меня… — Лиля взялась за голову. — У меня крыша едет. Еще несколько дней здесь, и я сойду с ума.
— Как же ты расстанешься со своей Ингой ненаглядной? — зло поинтересовался Артем.
Она приблизилась к нему вплотную и схватилась за нагрудные карманы его бушлата.
— Артем. Милый. Прошу тебя, не надо об этом. Я люблю только тебя и хочу быть с тобой. Только увези меня отсюда. Поскорее, ладно?
Некоторое время он смотрел ей в глаза, а потом сказал:
— Хорошо, Лиля. Я тебе помогу.
Обрадованная, она не обратила внимания на то, как это было произнесено. Артем пообещал помочь, он не согласился бежать вместе.
Она просто порывисто обхватила его за шею, встала на цыпочки, подтянулась и поцеловала.
— Жди здесь, — велел он, толком не ответив на поцелуй. — Я вернусь. Спрячься и не выходи, пока не услышишь… — Он несколько раз свистнул, показывая, как оповестит о своем приближении. — Если появится кто-то другой, сиди тихо, как мышь.
— Артем! — она опять схватила его за бушлат и встряхнула. — Ты больше меня не любишь? Ты даже на поцелуй не ответил!
— Сейчас не до поцелуев, — отрезал он. — Прячься.
И ушел, ни разу не оглянувшись. Лиля зашагала по склону в нервном возбуждении. Теперь, когда она осталась одна и у нее было время подумать, поведение Артема показалось ей странным, если не сказать обидным. Но не все ли равно сейчас? Объясняться они будут не сейчас и не здесь. Главное, успеть уехать в город, пока на острове не поднимут тревогу. Как только Лиля окажется дома, она будет в полной безопасности. Отец ее в обиду не даст. Нужно будет только разжалобить его как следует и про Артема пока не рассказывать, чтобы не вызвать новый скандал в благородном семействе.
Лиля слегка нахмурилась и подышала на озябшие руки. Прямо над головой назойливо и однотонно покрикивала ворона, издавая не классическое карканье, а звуки, очень напоминающие хрюканье. Лиле стало тревожно. Временами она чувствовала себя странно, как будто покурила «траву» или перебрала спиртного. А вдруг это действует слюна безумного Горюнова? Укус Лиля промыла и обработала, но время все-таки прошло. Совсем немного. Может, ничего страшного? Конечно, ничего страшного. Психические расстройства не передаются от человека к человеку. Стоп! Тогда почему у пациентов первым делом выясняют, не было ли в их роду больных шизофренией? Выходит, это все-таки заболевание, а не что-то еще.
Лиля резко оглянулась, проверяя, не подкрадываются ли к ней со спины. Озеро за камышами лежало совершенно неподвижно, как будто поверхность его была не водная, а зеркальная. Никто не плыл, не шел и не летел. Но беспокойство не проходило.
Заслышав условный свист, Лиля засмеялась от счастливого чувства облегчения. Призывно взмахнув ломом, Артем повел ее в обход озера.
— Тебя не заметили? — спросила она.
— Нет, — коротко ответил он.
— Идти далеко?
— Минут двадцать. Может быть, полчаса.
— Нас хватятся! — испугалась Лиля. — Пошлют погоню.
— Нет, — сказал Артем.
— Почему ты в этом уверен?
— Я как бы проговорился Коляну, что у меня с тобой свидание.
— Но зачем?
— В этом случае нас будут искать на территории монастыря, — пояснил Артем. — На улице холодно. Все решат, что мы уединились в подвале или в сарае.
— Теперь, если у нас не получится бежать, нас… — начала Лиля.
Он не дал ей договорить.
— Должно получиться. На карту поставлено все. Обратной дороги нет.
— Ох, только бы…
— Тс-с!
Призывая Лилю к молчанию, Артем обхватил ее за шею и закрыл ей рот ладонью. Одновременно с этим он пригнул ее к земле и, не позволяя распрямиться, потащил в кусты.
Листья еще не опали окончательно и, выделяясь яркими пятнами на фоне черных веток и стволов, обеспечивали маскировку не хуже, чем былая зелень. Правда, осенняя тишина очень отличалась от летней. Она была всеобъемлющей и пронзительной, поэтому приходилось красться с удвоенной осторожностью, чтобы не выдать себя хрустом и шуршанием.
Артем и Лиля остановились на пригорке, поросшем молодыми сосенками, пушистыми и зелеными. Внизу на расстоянии примерно пятидесяти метров темнели мужские фигуры. Они четко выделялись на фоне желто-бурого ковра, простирающегося во все стороны. Если бы мужчины не переговаривались, Артем и Лиля напоролись бы на них. Их голоса разносились далеко по осеннему лесу, где можно было отчетливо услышать, как осыпаются листья. Это были Стеклянный и Игорь. В руках у них были лопаты. У их ног лежал длинный полиэтиленовый мешок, в каких перевозят мертвецов. Там и сейчас находился покойник или покойница, судя по очертаниям.
Работали парни без усердия, успев выкопать лишь неглубокую канавку, в которой можно было похоронить разве что ворону или белку. Было видно, что они наслаждаются покоем и призраком свободы. Игорь выпустил светлую челку из-под черной шапочки, сдвинутой на макушку, и, не переставая покуривать длинную тонкую сигарету, лениво долбил черную землю штыком лопаты. Стеклянный тоже курил, но не работал, поскольку лопата у него была совковая, широкая, предназначенная для выгребания, а не рытья.
— Моей сегодня одиннадцать месяцев исполнилось, — говорил он своим грубым голосом, как нельзя лучше подходящим к его мужественному профилю. — Райка фото прислала. На меня похожа, спасу нет. Как две капли воды.
Было ясно, что речь идет о сходстве со Стеклянным его одиннадцатимесячной дочери, а не Раисы, которая, вероятно, была его женой. Из чего, кстати, отнюдь не следовало, что девочка вырастет красавицей. Ее папа Стеклянный смог бы неплохо зарабатывать на корпоративных вечеринках, изображая там Глеба Жеглова из народного сериала «Место встречи изменить нельзя». Так что если дочка действительно унаследовала его черты, то на конкурсах красоты ей делать было нечего.
Игорю было на это плевать, и он действительно сплюнул.
— А я не женюсь никогда. Не хочу связывать себя по рукам и ногам. Соски, пеленки.
— Сейчас пеленки не нужны, — сказал Стеклянный. — Памперсы. В них хоть чайник воды лей, держат.
— Нет, это не по мне, — снова покачал головой Игорь и бросил взгляд на черный мешок. — С бабами сплошные расстройства. Эта тоже, наверное, своего муженька довела, раз он ее сюда упек.
— Тут другое, — прохрипел Стеклянный. — Эта тетка, как я слышал, для экспериментов шефу нужна была. Он на ней какую-то свою теорию проверял. А она — херак! — и вены себе вскрыла. Ушла по-английски, не прощаясь.
— Тут много таких «англичан» лежит, — заметил Игорь, оглянувшись. — Один я уже третью могилу копаю, а без меня и до меня сколько было?
— Ты какой год служишь? — спросил Стеклянный.
— Погоди, дай бог памяти… Когда же я учебку закончил? Так… Выходит четыре с половиной года. Из них, правда, полтора в Нацгвардии оттрубил.
— Ух ты! Зачем же в полицию подался? Гвардейцам вроде раза в два больше платят.
— Так они на окладе сидят. — Игорь пренебрежительно фыркнул. — А у нас простор для предпринимательской деятельности. Хоть бизнесменов крышуй, хоть наезжай на них, хоть здесь психов сторожи.
— Мне на острове больше всего нравится, — признался Стеклянный. — Чем в спецназе под пули подставляться, так лучше здесь. Если еще деваха перепадет, как Анька, так и вовсе рай земной.