— Могешь, — довольно заулыбался Бесогон. — Как тебе мой прикид? Похож я на хирурга?
Он развел руки, предлагая полюбоваться своей зеленой курткой с накладными карманами, снабженными застежками-молниями». Круглая шапочка чудом держалась на его макушке, а штаны едва доходили до щиколоток. Он был гораздо выше Артема, превосходил его шириной плеч и весил под сто килограмм.
— Нет, не похож, — сказал Артем. — Я таких шкафов в десантуре видал.
— Воевал?
Вопрос был задан с той же интонацией, которая раньше прозвучала в голосе Марата.
— Видел, как воюют, — уклончиво ответил Артем. — Издали.
— Ну и молодец.
Больше к этой теме не возвращались. Новые знакомые повели Артема к монастырской стене, в штукатурке там и сям проступала кирпичная кладка. Шпиль и купол, видные снаружи, были обшиты не позолоченными, а самыми обычными листами нержавейки. По верху стены была вьющаяся спиралью проволока с острыми лезвиями. На углах торчали мачты с прожекторами, а, приблизившись к воротам, Артем заметил камеру видеонаблюдения.
— Сурово тут у вас, — оценил он.
— Не то слово, — поддакнул Марат и нажал кнопку электрического звонка на калитке, врезанной в сводчатые ворота.
— Сколько же лет этому монастырю? — спросил Артем.
— Триста, — ответил Бесогон. — А может, и все пятьсот.
Калитка отворилась. Оттуда выглянул парень в зеленой форме санитара. Из-под его курточки выглядывал конец полицейской дубинки, но Артем не сомневался, что для охраны здесь применяют и оружие посерьезнее. Пока санитары общались, он обернулся посмотреть на дорогу, по которой они пришли. Она представляла собой две колесные колеи, разделенные высокой травой, что свидетельствовало о редком использовании автотранспорта. Между крон деревьев проглядывало безмятежное озеро. Светило солнце, порхали птицы, душе хотелось порадоваться обретенному покою, но что-то мешало.
Артема завели во двор, вымощенный частично древним булыжником, частично — современной плиткой. Возле центрального здания под церковным куполом стояла легковая машина и мощный джип, на колесные диски которого намотались сухие стебли. Рядом возвышалась бывшая часовня, как нетрудно было догадаться по острию крыши. Были во дворе и другие строения, похоже, складского или хозяйственного назначения, а вместо дальней части стены тянулось длинное двухэтажное здание, изогнутое буквой «П» и обращенное «ножками» к воротам.
— Больница, — пояснил Марат, проследив за направлением взгляда Артема. — Туда лучше не попадать.
— Я нормальный.
— Все так думают.
— И ошибаются, — сказал привратник, прежде чем скрыться в своей сторожке.
Бесогон и Марат засмеялись, но взгляды их не показались Артему веселыми. Он переложил сумку в другую руку и спросил:
— Куда мне?
— Со мной жить будешь, — сказал Марат. — Я теперь один.
— Но сначала на тебя шеф посмотрит, — предупредил Бесогон.
Из лечебного корпуса в конце двора выскочил босой человек в пижаме, завертел головой, увидел санитаров и резво побежал к ограде. Бесогон, проявляя удивительную для своей комплекции прыть, ринулся за ним, поймал и повел обратно.
— Недосмотр, — прокомментировал Марат. — Карается строго и незамедлительно.
Беглец вырывался и орал как резаный, но никого это, похоже, не волновало.
Артем почувствовал сильное желание поежиться, но вместо этого расправил плечи и предложил:
— Веди к своему шефу, что ли.
— Теперь он и твой шеф тоже, — сказал Марат.
— Как его зовут?
— Доктор Морт, ты же знаешь.
— Но я должен как-то к нему обращаться, — сказал Артем. — У вас тут как принято? По имени-отчеству?
— Не нужны тебе имя и отчество, — отрезал Марат.
— Тогда как?
— Доктор Морт, сколько раз повторить?
Артем все же поежился, испытав такое чувство, будто его сейчас отведут в какой-то мрачный сырой подвал с дыбой и прочими приспособлениями для пыток. Но внутри бывшей церкви не было ничего угрожающего, если не считать сумрака, царящего под куполом. Они пересекли зал с расплывчатыми настенными росписями и приблизились к вполне современной офисной двери в такой же современной перегородке.
Кабинет главного врача клиники был сооружен на месте притвора или алтаря — Артем не разбирался в этих тонкостях. Откуда-то из полумрака выступил санитар и поздоровался с Маратом за руку.
— Ждет, — сказал он. — Подойди, новенький.
Опытные руки проворно ощупали Артема во всех местах, где обычно прячут огнестрельное оружие. Сумку было велено оставить, а мобильник — сдать, как Марат и предупреждал.
— С богом, — напутствовал он Артема. — Удачи.
— Заходи — не бойся, выходи — не плачь, — изрек охранник и постучал в дверь.
— Войдите, — донеслось оттуда.
Доктор Морт не встал, чтобы встретить посетителя и не протянул руку через стол, лишь сухо поздоровался и указал взглядом на стул перед своим столом. Глаза доктора были черные и блестящие. Волосы начали редеть сверху, но зато на висках переходили в длинные ухоженные бакенбарды. Скулы и подбородок Морта синели от сбритой, но готовой опять проступить щетины. Рот был большой, с влажно блестящей нижней губой. Плечи отличались завидной шириной, как у пловца или теннисиста. Под костюмом Морт носил серый свитер с высоким облегающим воротником: в помещении было прохладно.
— Память у вас хорошая, Артем? — спросил он. — Не подводит?
— Не жалуюсь.
Из чувства противоречия Артем не просто закинул ногу на ногу, а пристроил лодыжку на колене, приняв максимально раскованную и независимую позу.
Морт окинул его оценивающим, подмечающим каждую мелочь взглядом.
— Very well, — произнес он. — Очень хорошо. Тогда слушайте и запоминайте. Сейчас я перечислю ряд важнейших правил, которые здесь принято соблюдать. Буду краток, потому что время у меня ограничено. Если чего-то не поймете, спросите потом у товарищей.
— Хорошо, — сказал Артем и опустил ногу на пол.
Он вдруг инстинктивно почувствовал, что вальяжные позы в этом кабинете не приветствуются. Доктор Морт одобрительно кивнул и заговорил опять, тщательно артикулируя слова большими подвижными губами:
— Дисциплину соблюдать неукоснительно. Никаких личных контактов с пациентами и навещающими их лицами. Интернетом на острове пользуюсь один только я. Купаться в озере только в сопровождении других санитаров. От берега не отплывать дальше, чем на двадцать метров.
— И как я определю расстояние? — осведомился Артем. — Рулетку в плавках носить?
— Глупых вопросов не задавать, — продолжал Морт ровным, механическим тоном. — Начальству не дерзить. После наступления темноты территорию клиники не покидать. Записей не вести. В медицинские дела нос не совать. Пока это все правила, которые вам следует усвоить. Вопросы есть?
— Один. Но он, наверное, глупый. Из разряда запрещенных.
Большая нижняя губа Морта улыбчиво дрогнула. Он облизал ее и сказал:
— Один можно. As an exception.
— Что? — не понял Артем.
— В порядке исключения, — перевел доктор Морт.
— Почему у вас такая секретная обстановка?
— Объясняю. Мои пациенты — либо их родственники — не желают огласки. Они платят мне не только за курс лечения, но и за соблюдение врачебной тайны. Их волнует privacy. Знаете, что это такое?
— Приватность, — сказал Артем.
— Правильно.
— Вы учите английский язык?
Блестящие глаза доктора Морта потускнели, словно их затянуло пленкой.
— Это уже второй глупый вопрос, — сказал он. — Одного было вполне достаточно. Вы свободны, Артем. Идите и приступайте к исполнению своих обязанностей.
Морт опустил взгляд на разложенные перед ним бумаги, давая понять, что аудиенция закончена. Артем покинул кабинет с чувством любопытства и ощущением нависшей над ним угрозы.
Глава 6. Контрактные обязательства
Квартира, снятая Лилей, была однокомнатная, но зато новенькая, без пыльных ковров, засаленных диванов, раздолбанных шкафов и всевозможной рухляди. Минимум мебели, зато максимум свободного пространства. И что самое приятное, так это ощущение свободы. Полной. Окно комнаты и балкон выходили на открытый простор с недостроенными многоэтажками, не заслоняющими обзор. Можно было беспрепятственно любоваться зелеными далями и проблесками речки у горизонта. Можно было расхаживать по дому в чем угодно и вообще без ничего, не опасаясь нескромных взглядов. Так Лиля и делала. Гладкий бежевый пол приятно холодил босые ступни, голые серые стены не задерживали взор, вольный скользить куда вздумается. Двери не скрипели. Сантехника функционировала безупречно.
Поскольку Лиля сняла квартиру только на месяц, никаких скидок ей не полагалось, и цену пришлось заплатить высокую. Но расходы того стоили. Это была цена независимости. Оставшись одна, Лиля поняла, что никогда больше не сможет жить с родителями, выслушивая их нотации, жизненные наблюдения и бесконечные дрязги. Как бы сильно она их ни любила, но их интересы ограничивались узким промежутком между телевизором и холодильником. Лиле хотелось другого. Она вплотную занялась саморазвитием, просматривая ролики, посвященные йоге и фитнессу, читая мотивационные статьи в умных журналах и записавшись на мастер-классы по восточным танцам и психологии.
Дни пролетали незаметно. Точно так же незаметно утекали деньги, потраченные на одежду, продукты и все самое необходимое, начиная от бритвенных станков и заканчивая гигиеническими прокладками. На первые числа июля у Лили были назначены собеседования, и она надеялась получить работу, которая позволит ей оплачивать квартиру и содержать себя самостоятельно. Это было крайне важно, поскольку у нее не было даже теплой одежды.
Родители начали звонить не сразу. Ни отец, ни мать не предложили дочери возвратиться домой, не спросили, как ей живется и не нуждается ли она в чем-либо. Оба лишь требовали вернуть деньги и грозили Лиле страшными карами. Кончилось тем, что она попросту заблокировала номера их телефонов, предварительно пообещав отдать им их проклятые доллары. Мать разрыдалась. Отец разразился ругательствами. Больше они не обща