В тепле в классе от чулок стали чесаться ноги. Штеффи крутилась за партой, как червяк, пытаясь извернуться и почесать бедро так, чтобы никто не заметил.
– Что с тобой, у тебя блохи? – прошептала Брита. После рождественских каникул она смилостивилась настолько, что снова стала разговаривать со Штеффи.
– Это чулки, – прошептала в ответ та. – Они новые.
Брита понимающе кивнула. Новые шерстяные чулки, от которых чешутся ноги, были ей тоже знакомы.
После школы Штеффи пошла к пристани, везя за собой санки, но ей не хотелось отправляться в путь по льду прямо оттуда. Кто-нибудь может увидеть ее и заинтересоваться, куда она идет. Вместо этого она свернула налево и немного прошла вдоль берега, пока не отыскала место, где ее не было видно с мыса.
Штеффи спрятала санки в кустах, и только тут ее осенило, что она должна будет каким-то образом вернуться на остров.
До сих пор ее планы не простирались дальше, чем дойти по льду до большой земли и доехать на автобусе до Гётеборга. Она надеялась, что десяти эре, которые лежали у нее в кармане, хватит на автобусный билет. Когда она доберется до Гётеборга, она спросит, как найти адрес, написанный на конверте из Комитета помощи.
А потом? Неужели ей придется весь путь назад до острова идти пешком? Или дамы из Комитета помощи дадут ей денег на поездку на корабле? Лучше всего было бы, если бы она смогла остаться в городе до приезда мамы с папой.
Мама и папа чувствовали бы себя лучше в Гётеборге, чем на острове.
Папа съездил бы и забрал Нелли, и тогда они бы могли снимать в городе квартиру. Ничего, если она будет маленькая, зато они снова будут вместе.
Штеффи проверила ногой лед на прочность. Он не поддавался. Она сделала несколько осторожных шагов. Покрытый снегом лед казался почти таким же крепким, как и земля.
Штеффи выбрала направление по компасу, как учил ее дядя Эверт. Она решила пойти прямо на восток. Там должна быть большая земля.
Первые отрезки пути Штеффи прошла с подветренной стороны острова, но, когда она отошла от берега дальше, с моря подул холодный ветер. Какая удача, что она тепло одета.
Штеффи обернулась и посмотрела на остров. Может быть, она видит его в последний раз. Ей было весело смотреть на гавань, причалы и лодочные навесы с этого расстояния, идти пешком по льду, который раньше был открытым морем.
Здесь, на море, ветер гнал поземку по снежному покрывалу. Штеффи немного пробежала, разгоняясь, и прокатилась по ледяной дорожке.
Перед ней был небольшой остров с тремя домами и несколькими лодочными навесами. Там жила ее одноклассница Маргит. Она со своим братом каждый день вынуждена была добираться до школы на лодке, хотя теперь они, конечно, могут пройти по льду.
Штеффи прибавила шагу, проходя мимо заселенной части острова, и обогнула мыс. Скрывшись за мысом, она села на камень у края берега, открыла ранец и достала пакет с бутербродами. Она могла сейчас съесть один бутерброд. Второй следовало оставить. Путь предстоял долгий, и неизвестно, когда она доберется до Гётеборга.
Штеффи проглотила последний кусочек бутерброда с колбасой и отхлебнула молока из бутылки. Затем она поднялась, проверила по компасу направление и двинулась дальше.
Когда остров остался далеко позади, перед ней раскинулась открытая ледяная равнина. Бесконечная и белая, она простиралась, насколько хватало взгляда. Лишь несколько покрытых снегом шхер возвышались надо льдом.
Холод проникал через подошвы в ступни и выше в ноги. Ей нужно было набить ботинки соломой, как это делали в Альпах люди из книги, которую она читала, хотя в ее тесных ботинках вряд ли бы поместилось много соломы.
Штеффи остановилась, чтобы еще раз проверить направление. Она сунула руку в ранец, на ощупь поискала компас, но не нашла. Она выложила пакет с бутербродами и учебники и перевернула ранец. Компаса не было. Должно быть, она выронила его на острове.
Она обернулась и украдкой взглянула на холм вдалеке за собой. Нужно ли ей вернуться? Это займет по меньшей мере полчаса, а затем еще полчаса, чтобы дойти до места, где она стояла сейчас. Если она просто пойдет прямо вперед, наверное, она справится без компаса.
Ледяная равнина, казалось, не имела конца. Штеффи мерзла всем телом, несмотря на кофту и две пары чулок. Она съела последний бутерброд, пока шла. В бутылке с молоком плавали льдинки.
Хуже всего было то, что начало смеркаться. Свет стал тусклым, и ее тень на льду чудно вытянулась. Казалось, что она идет на ходулях.
Быстро темнело. Вскоре она ничего не сможет увидеть. Подумать только, а ведь там могут быть проруби и трещины во льду!
Штеффи испугалась, но выхода не было. Если она останется там, где находится сейчас, замерзнет насмерть ночью. Снег скрипел, а лед слегка потрескивал. Вдали мигал красным светом маяк.
Наконец, когда почти совсем стемнело, она увидела впереди очертания земли. Штеффи прибавила шагу. Смертельно устав и промерзнув до костей, она ступила на твердую почву. Она стояла на каменистом берегу. Справа был причал и навес для лодки…
Штеффи подняла глаза. Прямо перед ней стоял белый дом с высокой каменной лестницей.
Этот дом она узнала.
Должно быть, она ходила по кругу, вместо того, чтобы идти прямо вперед; свернула от моря, думая, что идет к большой земле, обогнула остров на таком большом расстоянии, что сама не видела его, прежде чем снова отклонилась от курса и пришла к берегу с левой стороны. Маяк, который она видела, был, видимо, тот же, на который она обычно смотрела с вершины холма.
Все это долгое путешествие оказалось бессмысленным. Она вернулась туда, откуда начала. Она ничего не смогла сделать, чтобы помочь маме с папой. Ничего.
В кухонном окне горел свет. Открыв входную дверь, Штеффи почувствовала запах жареной свинины.
– Штеффи, – крикнула тетя Марта из кухни. – Это ты?
Тетя Марта разогревала тушеные бобы для нее и была недовольна, что она опоздала.
– Могла бы постараться не опаздывать, – сказала она. – Я же просила прийти домой к ужину?
– Я не знала, который час, – ответила Штеффи.
– Ты так долго каталась на санках?
Штеффи покачала головой.
– Нет, мы еще ходили на лед недалеко.
– Ну и затея, – сказала тетя Марта. – Будь осторожна, чтобы не упасть в какую-нибудь прорубь.
Глава 27
Никто ничего не узнает о ее путешествии по льду. Это останется ее тайной. Санки она заберет после воскресной школы, а тете Марте скажет, что оставила их у Бриты.
Когда дядя Эверт вернулся домой, Штеффи рассказала ему о папином письме и об ответе Комитета помощи. К ее изумлению тетя Марта сказала:
– Это неправильно. Должен же быть какой-нибудь выход.
Дядя Эверт на некоторое время погрузился в раздумья и затем сказал:
– Я могу написать нашему депутату риксдага. Возможно, он попробует что-нибудь сделать.
– Депутату риксдага? Кто это? – спросила Штеффи.
– Риксдаг, – сказал дядя Эверт, – это место, где заседают политики и принимаются государственные решения. Наш депутат риксдага родом с островов. С ним можно поговорить, как с обычным человеком.
Дядя Эверт расспросил Штеффи о ее родителях и написал письмо. «Риксдаг Швеции» стояло под именем на конверте.
Штеффи пошла на почту вместе с дядей Эвертом, чтобы отправить письмо в Стокгольм. На кассиршу это произвело впечатление.
– Вот как, решили заняться политикой? – сказала она.
– Конечно, – ответил дядя Эверт.
Покинув здание почты, Штеффи и дядя Эверт от души посмеялись над любопытным выражением лица кассирши.
– Ей бы очень хотелось узнать, о чем это письмо, – сказал дядя Эверт.
Теперь Штеффи с таким же нетерпением ждала письмо из Стокгольма, как и от мамы с папой. Она представляла себе узкий длинный конверт с золотистой кромкой и гербом Швеции на желто-голубом поле. Внутри должно лежать письмо, где написано, что мама и папа приглашены в Швецию.
Недели следовали одна за другой, не принося никаких писем. Мороз усилился. В школе дети сидели, не снимая верхней одежды.
В среду, в начале марта, учительница сообщила, что школу закроют на несколько недель. Слишком много тратилось кокса, чтобы согреть здание.
– Нужно экономить топливо, особенно сейчас, когда идет война. У нас коксовые каникулы до Пасхи. Затем так и так должно уже потеплеть.
Они получили задания для работы дома, пока школа будет закрыта, примеры и упражнения по правописанию. Штеффи скучала по школе. Дни тянулись так долго. Она ждала письма из Стокгольма, открытия школы, наступления весны.
В этом году Пасха была ранняя. Море все еще сковано льдом и покрыто снегом. Незадолго до Пасхи дети и молодежь принялись собирать на самом высоком месте острова огромную кучу хвороста. Это будет пасхальный костер.
– Он должен быть виден издалека, – сказала Нелли, когда они со Штеффи тащили вверх к костру несколько кусков старой фанеры. – Чтобы на других островах увидели, что у нас самый большой огонь.
Костер зажгут в пасхальный вечер, когда начнет смеркаться. В понедельник, как обычно, Штеффи отправилась на почту. По дороге ей встретились два странных существа. Они выглядели как маленькие старушонки, но оделись не в черное, как было принято на острове, а вырядились в пестрые юбки, передники и шали.
Подойдя поближе, Штеффи увидела, что это два ребенка. Длинные юбки путались у них в ногах. Один ребенок нес метлу. У другого был медный котел. Щеки нарумянены, а носы – в саже.
Только когда они подошли вплотную, Штеффи их узнала. Нелли и Соня. Что они с собой сделали?
– Подари монетку пасхальным бабкам, – сказала Соня и протянула Штеффи котел.
Штеффи пришла в ярость. Ее младшая сестра бродила по дорогам и попрошайничала, вырядившись, как оборванка.
Подумать только, если бы мама с папой об этом узнали! Она сорвала с Нелли цветастую шаль и закричала:
– Ты с ума сошла? Ты еще будешь позорить нас на весь остров?
– Пусти! – заревела Нелли и попыталась перетянуть шаль на себя. – Побереги шаль, она – тети Альмы.