Игорь готовился. В глубине души он понимал, что сейчас стрелять надо будет очень точно. Бывают в жизни особенные дни, когда идет к какому-то финишу, не оставляя тебе выбора. В такой день надо стрелять лучше, чем когда-либо в своей жизни.
Сквозь окуляр оптического прицела он видел и дверь, и окно избы, в одном из которых крошечным пятнышком горел огонек неяркого светильника. В другом окне Игорь наблюдал только неподвижную преграду легкой занавески и расплывчатое пятнышко чьей-то головы. Человек, склонившись, сидел за столом. Если бы он смотрел через открытый прицел карабина, то наверняка не увидел бы и этих деталей. Подумав, он крутанул регулятор кратности, доведя ее до максимума. Попытался прицелиться, — достаточно удобно. Подняв левую руку, Лапин посмотрел на часы. По времени получалось, что «ударная группа» в лице Константина уже выбрала подходящую позицию позади строений и, как он очень надеялся, умело замаскировалась. По договоренности, им нужно было выждать еще пять минут, для полной гарантии общей готовности к началу боевых действий.
И в этот момент он вспомнил…
Вспомнил опаснейшее приключение годовой давности, жуткую схватку в ущелье путоранской реки Калтамы, симметричный бой двух бандитских групп, вооруженных по последнему слову техники, себя и своих друзей — Сержанта и Донцова с Квестом, напуганных девчат, — всех их, вначале наблюдающих за чужим поединком, а потом и принявших участие в кровавой бойне.
Из памяти всплыло, как прямо перед ним в темноту заполярного неба поднимались темные, довольно небрежно сложенные создателем гранитные скалы древнего каньона. Справа и слева расстилалась змеистой равниной разветвленное на ручейки русло красавицы Калтамы, местами поросшее молодым березняком, кустарником, и отдельно стоящими лиственницами — там, где не смывало паводком. Над всем этим пейзажем низко нависали еще не яркие вечерние звезды. И тогда над Таймыром стояла осень… Ясно вспомнил, как он лежал с трофейным «Манлихером» возле высокого камня-останца — «жандарма», как медленно отвернул крышку термоса и хлебнул горячего кофе. А когда поднял голову, то увидел, как по ущелью, еще далеко, неумолимо приближаясь к месту их стоянки, зловеще перемигиваясь, медленно двигались огоньки фар. Как он протянул руку к несуществующей щербатой секире, но наткнулся на радиостанцию. Спокойно взял и спокойно же сказал:
— «Второй», гунны идут. Как слышишь? Прием.
Потом была дикая пальба, взрывы и рев вертолета огневой поддержки.
Страшная была ситуация, дикая…
Сейчас в рации необходимости не было — некого было вызывать. Не придет на помощь кавалерия, нет запасного бронепоезда. Не те места.
На мгновение он опять попытался представить себе, что же чувствовали советские полярники сороковых годов, в полном отрыве работающие на промерзших станциях Таймыра, уже знающие, что Война подкатилась и к ним… Через плечо радиста читающие срочные и страшные радиограммы, слышащие вечерами, как одна за одной замолкают в эфире последним отчаянным всплеском радиостанции, пропадают навеки голоса друзей-соседей, захваченных безжалостными десантами немецких подводных лодок…
И вот момент истины — они видят, стоя возле центральной избы, как, проламывая еще тонкий прибрежный лед припая, из глубин Карского моря появляется темная рубка субмарины-хищницы с неизменной зловещей буквой «U» и порядковым номером рядом. По нему они частенько сразу могли оценить репутацию нападавших…
Все. Пришла и их очередь! Бегут последние секунды жизни.
Обреченные люди торопливо проверяют немногочисленное вооружение полярной станции — пару карабинов, взятых для обороны от мишек, да еще революционный «маузер» начальника. Мрачно оглядываются на пустынный безжизненный берег, который им суждено защищать своими слабыми силами. И при этом сии бесстрашные мужи, настоящие сыны Русской Арктики, прекрасно знали незавидную судьбу обитателей разоренных станций! Немцы очень редко брали сотрудников в плен, навсегда увозя их в неизвестность.
Последние прощания, последние записки родным… Может прочитают? Кто-то торопливо жег совсекретные документы, кто-то старался придумать хоть какую-то тактически выгодную уловку. Самый старый из них — дизелист-ветеран — нервно щелкает грубыми пальцами. Как метроном — щелк! Иногда они пытались уйти в тундру, но на это шли редко, большинству гордость не позволяла. Да и не позавидуешь убежавшим… По возвращении они находили лишь головешки, оставаясь практически беззащитными посреди студеной пустыни. И никаких шансов выбраться к людям. Щелк! Вот уже палубная команда артиллеристов бежит к носовому орудию. Первый выстрел — по любопытному белому медведю, расположившемуся на льдине метрах в трехстах от лодки. Щелк! Потом они разворачивают орудие на берег. Второй выстрел опытных канониров разносит в щепки самое укрепленное здание — склад провианта…
Настоящий расстрел.
И молодой немец, капитан ржавой от соли подлодки, закрывая воротом толстого «водолазного» свитера небритый подбородок, насмешливо смотрит на берег в цейсовский бинокль. Щелк…
Почем же нет поддержки? Почему у них нет вооружения, охраны? Где патрулирование, наблюдение, в конце концов?
Оторвавшись от прицела, Лапин тяжело вздохнул. Неужели все повторяется?
В стороне, метрах в двух, расположился Попков, выставив вперед ствол бесполезной на таком расстоянии гладкостволки «бенелли». Игорь еще раз глянул на часы и кивнул соседу, мол, начали. По его команде Попков встал во весь рост и громко, как только мог, заорал на всю тундру:
— Граждане бандиты! Вы окружены по периметру! Сопротивление бесполезно, предлагаю вам сложить оружие и сдаться! В противном случае мы будем поджигать строение!
И почти сразу же Лапин, задержав дыхание, плавной потяжкой спускового крючка послал в цель свою первую пулю в верхнюю часть окна.
— Повторяю! Мы знаем о ваших коварных целях! Сдавайтесь! — снова проорал Геннадий Федорович. Слово «коварных» он уже сам вставил, для аутентичности.
— Все, все… — поспешил сказать ему Игорь, — Ложитесь быстрей.
Криптозоолог послушно лег, и, как и было обусловлено планом, трижды, со страшным грохотом выстрелил под ухом у Лапина магнумовскими патронами с крупной картечью в сторону избы. Потом еще два раза, после чего принялся перезаряжать опустевший магазин. Полуоглохшему Игорю даже показалось, что приличное число картечин таки достигли цели. Хорошее все же у него ружье, надо будет сказать потом, порадовать ученого…
Обитатели базы ни на призывы, ни на выстрелы не отвечали. Тишина.
Игорь решил, что пора бы разнообразить ситуацию, показав, что их тут — целый взвод. Теперь уже сам заорал:
— Лимит времени — пять минут! После этого начинаем поджигать!
Он проворно опустился на землю и взял в руки заряженную ракетницу. Ба-бах! Ракетница коротко рванула воздух. Заряд с шипением воткнулся в камни перед избой, разбрызгивая в стороны фонтаны раскаленной термитной начинки.
— Смотрите в оба, — громко прошептал он Попкову, — сейчас они, похоже, будут принимать решение.
И тут же решение оборонявшихся стало понятно. С обратной стороны балка грохнул выстрел крупного калибра из «бокфлинта» Константина. В ответ по окрестным скалам тут же раскатилось эхо от резкой трескотни уже знакомого Лапину АКСУ того «паразита в шапочке». Почти сразу грохнул еще один выстрел Кости. И еще один! Автомат замолчал… Зырянин, между тем, сажал руля за пулей, чередуя девятый нарезной с двенадцатым гладким, отчего у засевшей на базе пиратской агентуры неизбежно должно было сложиться неприятное впечатление, что и в тылу у них — не менее двух человек.
«Вот ведь сноровка! — восхищенно подумал Игорь. — Как только он с такой бешеной скоростью перезаряжает стволы?»
Стало понятно, что враг попытался «свалить огородами» через тыловую дверь, но Костя своими умелыми действиями эту дверь закрыл.
Теперь уже наступила очередь Игоря. Он не торопясь прицелился и принялся методично посылать из «Архара» пуля за пулей по верхним частям окон, попеременно с хорошими результатами разваливая стекла и откалывая куски оконных рам. Криптозоолог выстрелил еще пару раз, дозарядил до нормы и двинулся вперед. За время непрерывной стрельбы Лапина он должен был продвинуться к последнему валуну перед домом и засесть там, обеспечивая прикрытие напарнику. Все получилось удачно. Попков лег за каменюгой еще до того, как Игорь выпустил последнюю пулю этой огневой сессии… А для обеспечения должного и непрерывного психологического эффекта Лапин, прежде чем лезть за обоймой, еще раз выстрелил в сторону избы из ракетницы.
Он видел, как Геннадий Федорович, спешно пристраиваясь на новом месте, направил ствол на окна и дважды пальнул по супостату. Молодец! Только, пожалуй, слишком уж убойно бьет, еще изрешетит там всех раньше времени… Пора!
Глубоко вздохнув, Игорь подхватил карабин и рванул к валуну так, как не бегал никогда в жизни… Но ему казалось, что он медленно-медленно летит над землей, отчаянно ищет ее ногами и не находит! Валун не торопясь плыл навстречу. В опускающейся на берег темноте он видел все еще горящие глазницы пустых окон и, как ему показалось, разглядел даже летящие в них капельки картечи. Упав на землю рядом с Геннадием Федоровичем, он торопливо вскинул приклад к плечу, выискивая цели.
— Давай еще раз, — на одном дыхании выпалил он Попкову.
И тут произошло непредвиденное!
Он не успел договорить, как криптозоолог уже начал действовать. Но, вместо того, что бы в очередной раз крикнуть «последнее китайское предупреждение» из укрытия, Попков неожиданно встал в полный рост и, потрясая своим ружьем, громко заорал:
— Так вам, господа сволочи!
Игорь растерянно посмотрел на него, потом резко дернул за штанину вниз, продолжая следить за окнами. И не уследил. Из чуть приоткрытой двери базы полыхнуло пламя дешевого пороха, продолжающего гореть и после выхода пули Полева из ствола…
Он только увидел, как затылок Геннадия Федоровича словно треснул, расплескивая вокруг красное, и почувствовал, как брызги горячей крови, попавшие на глаза, начинают стекать к подбородку. Головы у Попкова теперь просто не было! Тело криптозоолога обмякло и кулем повалилось вниз. Потрясенный этим страшным зрелищем, Игорь Лапин на несколько мгновений застыл, а потом вскрикнул от отчаяния, когда невероятный ужас увиденного достиг его сознания.