— Ничего.
— Ее здесь не было. И, если честно, не уверен, что она вообще здесь когда-то бывала. Ничего не видно, да и прилив наверняка заполняет ее полностью. Алек ошибся.
Сэм тем вечером был ответственным за ужин. Саймон укладывал поленья в камин. Стало холоднее. Образ пещеры преследовал его: запах влажных камней, водорослей, песка. Эхо. Из-за этого ему было не по себе. Тревожно. Но он точно знал, по какой причине, и не давал себе погрузиться в воспоминания о тех, других пещерах, спрятанных в скалах Северного Йоркшира. Каменные уступы, выхваченные ярким светом фонарей. Маленькие неподвижные фигурки.
Он не думал, что Сэнди проводила время в этих пещерах. С чего бы? Ей нравилось гулять, нравилось забираться на вершину и смотреть на море, волнуемое ветром. Или бродить по пляжу и глядеть себе под ноги в поисках того, что мог принести прилив. Сэнди была не из тех, кто станет прятаться в скалах. Не существовало никаких причин быть в этом уверенным, но Саймон был уверен, а он всегда прислушивался к своей интуиции и к своим внутренним ощущениям — и как коп, и в обычной жизни. Он не собирался изменять этому правилу и сейчас.
— Есть идеи, насколько еще задержишься?
Сэм бросил на него долгий взгляд. Саймон положил себе остатки спагетти болоньезе.
— Может, еще несколько дней?
— Конечно. А потом что?
Сэм пожал плечами. Потом он помолчал еще несколько минут, нарезал хлеб, достал из холодильника свежую пачку масла. Саймон все доел. Он зажег огонь, и тот стал приятно потрескивать, хоть пока не давал особого тепла. Но это ненадолго. Скоро им придется зажигать лампы.
Саймон размышлял: «Кого он мне напоминает? Не свою мать. Значит, своего отца? Да. Крис был тихий, задумчивый, хотя иногда взрывался. Здравомыслящий. Упрямый. Редко менял свое мнение. Значит, немного отца. А кого еще?»
Саймон улыбнулся про себя. Да, подумал он. Иногда — немного меня. В какие-то моменты.
— Дело в том, — наконец сказал Сэм, — что мне не удается как следует все обдумать дома. Кажется, для мамы я до сих пор остался в том же возрасте, что и Феликс сейчас, и она спрашивает меня обо всем подряд… ой, ну, ты знаешь. Я просто не хочу, чтобы оставалось какое-то недопонимание.
— Конечно. Пни меня, если я начну докапываться.
— Ты не станешь. Ты так не делаешь.
— Спасибо. Но если ты хочешь поделиться чем-нибудь со мной, то всегда пожалуйста.
— Я понимаю. Я уже не очень хорошо помню бабушку. Она была такой же?
— Она была для нас хорошей матерью, если ты об этом. Но вообще нет — нас же было трое, ты помнишь, все одного возраста. У нее особо не было времени, и она вернулась на работу в больницу, когда нам исполнился один год. Она была трудягой, наша мама. Она верила, что мы сможем со всем справиться сами, так что мы так и делали.
— И дед был таким же?
— О, да, в гораздо большей степени. Но совсем по-другому. Он позволил нам думать, что мы можем делать, что захотим, а когда мы так и делали, резко менял свое отношение.
— Со мной он никогда так не поступал.
— Нет. Не поступал. Думаю, люди гораздо менее суровы к внукам.
— На самом деле я мог бы съездить повидаться с ним.
— Куда, во Францию?
— Почему нет?
— Не думаю, что он будет рад, если ты вот так возьмешь и объявишься.
— Почему?
Слишком много «почему», подумал Саймон. Как у мальчика сильно младше. Робби. Да. Потому что Ричард правда не будет рад, если Сэм так сделает? Потому что он бы никогда так не сделал? Потому что… Тут он мог прислушаться только к своей интуиции, но, когда речь шла об отце, на интуицию рассчитывать не стоило.
— Если ты хочешь съездить, я бы сначала написал ему на почту — проведать обстановку.
Сэм ничего не ответил, просто молча встал и начал прибираться на столе.
Саймон пошел к задней двери. Чистое небо, полное звезд. Здесь не было лишнего освещения. Любая безоблачная ночь оказывалась звездной. Это неизменно его радовало и дарило странное ощущение правильности происходящего. Того, что здесь его место. Но нет, его место было не здесь. И никогда не будет. Он может приезжать сюда, сколько захочет, но это ничего не изменит.
Как Сэнди удалось появиться буквально из ниоткуда и так быстро стать частью острова? Она как будто жила здесь всю жизнь. Что Сэнди сделала — или не сделала, — чтобы ее приняли, и как?
Ночь была настолько тихой, насколько здесь это вообще возможно. В траве всегда чувствовалось какое-то шевеление, в воздухе — движение; ветер никогда не успокаивался и не засыпал.
Он вышел, чтобы закрыть боковую калитку. Если вдруг откуда ни возьмись поднимется ветер, то она станет грохотать и может это делать всю ночь.
Когда он вернулся в дом, Сэм уже поднялся наверх.
Семнадцать
К шести часам утра в маленькой бухте рядом с исследовательским центром начался отлив, но только после семи четыре отчаянных пловца спустились к воде, одетые в плотные водолазные костюмы, — их предупредили, какое тут бывает холодное море. Первые двое побежали вперед и нырнули, справились с волнами и поплыли дальше. Третья была совсем недалеко, но внезапно Лора Робертс поняла, что налетела ногой на торчащий камень, и растянулась на твердом песке. Она не вставала, пока не поняла, что сильно не поранилась, хотя на следующий день пальцы наверняка посинеют. Остальные что-то со смехом кричали, но их голоса терялись в шуме волн.
Она перевернулась, стала глядеть на гладкий песок и в этот момент увидела его. Она о таком читала. Люди обычно ошибаются. Большая рыба. Бревно. Тюлень. Обломок лодки. Она поднялась и медленно прошла несколько ярдов по пляжу. Сбавила шаг, подойдя ближе. Заставила себя посмотреть еще раз. Сделала еще несколько шагов. Прилив уже отступал, но несколько окаймленных пеной волн накатились на него. Тихих волн. Смывающих все.
Она не помнила, как упала в обморок, только — как пришла в себя. Хлоя и Ангус склонились над ней, а Ада стояла рядом, уставившись на женское тело.
Восемнадцать
Дуглас остановился по дороге из магазина, где купил моток колючей проволоки, которую привезли на утренней лодке. Саймон встретил его у калитки.
— Как скоро сюда доберется местная полиция?
Он пожал плечами.
— Она мертва, так что спешить они не будут. Сначала приедет доктор. Он всего в двадцати минутах, и у него собственная лодка, а сейчас море спокойное. Он может приплыть прямо в бухту. Так что тебе лучше поехать туда.
— Я не из полиции Шотландии.
— Но ты все-таки из полиции, верно? Лучше бы кто-то проследил за всем, пока наши не приехали.
— Я позвоню им.
Сэм еще спал, когда он смог дозвониться.
— Мы используем обычный транспорт, чтобы добраться до Тарансуэя, если это не экстренная ситуация. Непросто отыскать деньги на аренду лодки. Выброшенные на берег тела — не тот случай. Что именно вы делаете на острове, старший суперинтендант?
— Оправляюсь после операции. Но я уже в хорошей форме и знаю Тарансуэй.
— Давайте я вам перезвоню.
Через десять минут он разговаривал с офицером своего ранга уголовного розыска Шотландского нагорья и островов.
— У меня сейчас даже меньше людей, чем обычно, потому что на севере проходит большая операция по наркотикам, и у меня нет лишней пары рук. Найденная утонувшей неизвестная отправилась бы в конец списка, так что вы просто наш спаситель. Оставьте мне свой номер. Я уезжаю через полчаса, но держите меня в курсе. Какие-нибудь мысли, прежде чем вы ее увидите?
— Нет, но сомневаюсь, что это самоубийство. Несчастный случай кажется наиболее вероятным вариантом, хотя она знала тут каждую кочку и ложбинку.
— Несчастные случаи все равно случаются. Люди расслабляются, мы постоянно с таким сталкиваемся. Встретьтесь с доктором Мюрреем и получите у него свидетельство, а также первоначальное заключение. Он отвезет тело в местный морг.
Он ждал, что будет толпа. Всегда была толпа. Люди появлялись ниоткуда, чтобы поглазеть и отпустить пару жутких комментариев. Но на месте оказалась только пара молодых людей из исследовательского центра, которые остались охранять тело. Они накрыли его куском полиэтиленовой пленки и придавили несколькими камнями. Они сидели на влажном блестящем песке, скрестив ноги, будто на каких-то первобытных похоронах.
— Спасибо за это. Не лучшее начало дня. Я просто передам информацию местной полиции, пока они сами не доберутся сюда, а доктор уже в пути.
— Вы знаете, кто это? Местный парень сказал нам, что кто-то пропал.
— Да. Но мне нужно быстро взглянуть. Вы же не двигали тело?
Теперь они поднялись на ноги.
— Нет. Мы его не трогали, просто показалось неправильно… ну, понимаете, чтобы она лежала вот так.
Саймон встал на колени и почувствовал, как вода пропитывает его брюки. Он убрал один булыжник и осторожно сдвинул пленку.
Сэнди. Как только он взглянул на нее, он сразу услышал мотор приближающейся к берегу лодки.
— Ладно, ребят, вам не обязательно больше здесь находиться. Это доктор. Возможно, позже вам зададут несколько формальных вопросов — сколько еще вы планируете здесь оставаться?
— Еще три дня. Мы вам точно больше не нужны?
— Вы все сделали прекрасно, и спасибо, но сейчас можете идти.
Мотор заглох, и лодка села на песок.
— Суперинтендант Серрэйлер? Кен Мюррей. Так. Что у нас тут?
Краток, сразу переходит к делу, профессионален, методичен, но при этом все равно как будто сохраняет уважение к тому, кто когда-то был таким же человеком, а не просто трупом. Как и все патологоанатомы, которых Серрэйлеру доводилось встречать. Доктор достал свой чемоданчик, расстегнул плащ и спасательный жилет. Он полностью снял пленку и свернул ее. За их спинами отлив шумел так же спокойно, как и всегда на этом берегу.
Он ничего не говорил несколько минут. Сначала он зрительно оценил тело, а потом аккуратно прощупал, стараясь минимально потревожить. Саймон смотрел. На руки Сэнди. Лицо. Щиколотки. На ней был темный свитер. Безрукавка, застегнутая до подбородка на молнию. Черные джинсы. Один сапог. Второго не было. Волосы распущены. Шапки и шарфа нет, но они могли остаться под водой. Она была узнаваема, но только слегка. Тело, которое оказалось под водой и плавало в неспокойном море, выглядит не самым приятным образом, когда попадает на берег.