— Господи. И что будет?
— Если окажется, что ты был последним? Ничего, только могут попросить тебя быть свидетелем во время расследования. Не переживай — оно будет коротким, чисто формальным, и есть вероятность, что коронер напишет в заключении, что она сама утопилась.
— Они могут подумать, что это я убил ее.
— И с чего им вообще прийти к такому выводу? Ты хочешь сказать, что ты ушел от меня, когда я заснул, в бурю и штормовой ветер дошел до дома, где никогда не был, ворвался туда и… Что? Стукнул ее по голове и дотащил по крутой тропе до моря в полной темноте? И какой у тебя был бы мотив?
— Ну да.
Но даже согласившись, Сэм все равно замолчал до конца пути.
Йен коротко рассмеялся.
— Если бы я мог биться об заклад… Тебе понадобится телефон до или после того, как выпьешь?
В баре было всего несколько человек. Сэм скользнул за дальний стол.
— Если тебе вдруг интересно — у всех так, там какая-то авария на вышке или что-то в таком роде. Мобильники тут совершенно бесполезны, что говорить. У тебя было три звонка, все хотели оставить сообщение или попросить меня за тобой съездить. Как будто у меня есть время.
— Извини, Йен. Мне полпинты светлого, Сэму колы, а ты что будешь?
— А, нет, но спасибо. Там сейчас Лорна на телефоне, так что лучше беги сразу, пока никто не перехватил. Вот.
Он отдал ему обрывок конверта с именами и номерами.
Доктор Мюррей. Кирон. Ричард.
Он начал с патологоанатома, но попал на автоответчик. Оставил сообщение. Ричард? О Ричарде он не хотел думать. Он набрал Кирону.
— Офис старшего констебля.
— Это Саймон Серрэйлер. Мне оставили сообщение, чтобы я позвонил констеблю.
— О, мне очень жаль, но сейчас он на встрече, вечером у него ужин, и, боюсь, я понятия не имею, зачем вы ему понадобились — он мне ничего не сказал.
— Понятно… спасибо. Передайте ему, что я позвоню завтра, хорошо? Ему нет смысла звонить мне на мобильный, на всем острове нет сигнала. Или он может написать мне на почту. Она, кажется, работает.
— Я все сделаю. Спасибо вам.
Он вернулся к Сэму, который допил свою колу, взял еще одну и листал «Сан».
— Паршивая газетенка, — сказал Саймон.
— Это точно. Поговорил с кем-нибудь?
— Ни с кем.
— Саймон, — прокричал из-за стойки Йен, — док снова на телефоне.
— Я так понимаю, дело по-прежнему на вас, — сказал патологоанатом. — Вы знаете, что у них там происходит на Большой земле?
— Мне сказали, что человека выделить не смогут. Ловят каких-то наркоторговцев. Но я не против пока побыть ответственным. У вас есть для меня какие-нибудь результаты?
— Да, в том числе пара сюрпризов. Вы сможете сюда добраться?
— Следующий паром уплывает через двадцать минут, сяду на него. Куда мне ехать?
— Я вас встречу.
Доктор Мюррей ждал его на пристани, у которой пришвартовался паром, в старом побитом джипе, какие обычно верно служат тем, кто должен иметь возможность без проблем подъехать к любому месту и при любой погоде.
Они проехали около мили и остановились у викторианского здания, которое выглядело как школа, но на самом деле было старой университетской больницей. Ее, вместе с местной начальной школой, перевели в современное здание в западной части города.
— У нас тут патологоанатомическая лаборатория, морг и архив, а за нами — офис прокурора. Мы уже много лет требуем помещение побольше и оборудование посовременнее, но не похоже, что что-то получим. Идемте.
Они поднялись ко входу по низкой лестнице со стертыми каменными ступенями и теперь шли по неизбежному бежевому коридору с высокими подъемными окнами вдоль стен к дверям с устрашающей надписью: «Посторонним вход запрещен».
Характерный запах морга. Антисептик и очень конкретные химикаты. Формальдегид. И еще что-то. Запах смерти, который ничто никогда не сможет заглушить или скрыть. Но все же Серрэйлер знал, что на самом деле она была не здесь. Здесь смерть уже была дезинфицирована, нейтрализована. Смерть отчищалась, освобождалась от собственного прошлого, то есть от жизни, и погружалась в водоворот глобальных изменений каждой своей молекулы. Смерть здесь была уже не смертью. Но и не жизнью. Смерть становилась медицинским фактом, безликим объектом, лишенным определенных черт или статуса. Смерть отчуждали и продолжали работать исключительно с ней.
Он никогда не находил кабинет патологоанатома жутким или отталкивающим. В каком-то смысле он считал эту работу достаточно красивой, как красив любой ритуал. Тут всегда присутствовало уважение, всегда присутствовали формальности. Правила безоговорочно исполнялись, процедура соблюдалась. Здесь никогда не оставалось места для импровизации, для творчества, для выдумки, для индивидуального подхода. У вскрытия была схема, оно имело свой вид. Свою форму.
Мюррей отослал ассистента.
— У нас больше никого нет, — сказал он. — Вчера было трое. Маленький мальчик попал под грузовик с овцами. Своего отца. — Он покачал головой.
Никогда не позволяйте никому говорить, что эти люди становятся черствыми и циничными, что они уже все видели и больше ничего не чувствуют, что они медицинские автоматы, что каждое следующее мертвое тело значит для них так же мало, как и предыдущее, и то, что было до него.
— Я знал их. Так всегда — ты живешь в маленьком сообществе. И страдаешь вместе с ним.
Он снова покачал головой.
— Вы можете встать подальше, если хотите.
— Все в порядке.
— Удивительно, но многие полицейские отвечают иначе. Хорошо. Питер!
Серрэйлер наблюдал, как ассистент вкатывает внутрь накрытое простыней тело. Они с доктором передвинули его на хирургический стол, и Мюррей пригласил Саймона подойти ближе. Сначала он опустил простыню, чтобы было видно только лицо и шею.
Сэнди выглядела так, как выглядели они все. Начисто выхолощенная, как будто смерть забирала не только дыхание, которое и было жизнью, но личность, индивидуальность, сущность, оставляя только пустоту. Но несмотря ни на что, лицо по-прежнему сохраняло свои черты, и эти черты подсказывали имя.
Это была Сэнди. Но Сэнди здесь больше не было.
— Идентифицируете по-прежнему?
— Да. Это она.
— Хорошо. Давайте перевернем, пожалуйста.
Они так и сделали, так что Сэнди теперь лежала лицом вниз. Длинные волосы были обрезаны, а голова побрита. Но доктор указывал на шею.
— Видите это?
Саймон наклонился и присмотрелся. А потом тихо присвистнул.
— Значит, не самоубийство.
Он увидел не что иное, как рану от пули. Она была расположена точно так, чтобы быть смертельной.
— У вас есть какие-то догадки насчет оружия?
— Особых нет, но это точно не винтовка, а то бы голову снесло. А винтовки — это единственное оружие, которое можно легально иметь на острове. Это может быть «Глок», но я не эксперт по баллистике. Я отослал фотографии по почте. Получу точную информацию из Глазго завтра, если повезет. Полагаю, это вам поможет.
— По ней вряд ли попали во время охоты на кроликов. Это револьвер.
— А это значит, убийство умышленное.
— И, вероятно, тщательно спланированное. Сомневаюсь, что на Тарансуэе у кого-то есть такое огнестрельное оружие — если так, это бы пришлось очень тщательно скрывать. Но зачем? Другие травмы есть?
— Ничего серьезного — мелкие царапины и ушибы на руках и голове. Видимо, от камней или чего-то такого. Тело уже было мертвым, когда попало в воду.
— Я был на острове и раньше, знаю его достаточно хорошо — насколько может приезжий — и могу себе представить, какие бывают скандалы: видел несколько в субботу вечером. Но это узкое сообщество…
— Они все такие, но от этого хуже не становятся.
— Нет. И я не могу представить, чтобы кто-нибудь застрелил Сэнди. Она была популярна… Немного сама по себе, но она хорошенько потрудилась, чтобы заслужить себе место на этом острове. С чего бы кому-то ее убивать?
Мюррей молча смотрел на него какое-то время, а потом жестом попросил ассистента помочь ему перевернуть тело и снять простыню.
— Меня это особенно не удивило, с учетом некоторых других признаков, но для вас это, наверное, будет шоком.
Сэнди. По-прежнему, безусловно, Сэнди. Мертвая. Лежит на спине.
На спине…
Двадцать два
Кому: s.serrailler@police.gov.uk
От: chief.bright@police.gov.uk
Надеюсь, у тебя все хорошо или по крайней мере лучше, чем здесь. Серия пожаров — теперь в нашем ежедневном меню, и они не прекращаются. Если ты по-прежнему в тихом, свободном от преступности краю небес и морей, я был бы благодарен, если бы ты открыл вот это и высказал свое мнение. Мать хочет, чтобы за дело взялись снова. Я прикрепляю архивный файл со всей информацией об исчезновении Кимберли Стилл и ходе расследования. А также сведения о Ли Рассоне. Это все, по идее, должно было отправиться в долгий ящик, потому что у нас и так не хватает людей из-за этих пожаров и других текущих вопросов, которыми тоже надо заниматься. Для холодных дел никогда нет времени, но миссис Стилл об этом неизвестно.
Для меня достаточно очевидно, что это Рассон убил и похитил Кимберли, и достаточно понятно, что вряд ли мы это когда-нибудь докажем. Но вдруг там окажется нечто достойное того, чтобы организовать ему еще один допрос? Но пока о таком рано говорить. Когда ты собираешься назад? Тут все хорошо, не считая пожаров. У Кэт есть кое-что новенькое — она тебе расскажет. Может не сработать. Все не так однозначно. Сэм все еще там? Не слышали от него ничего уже несколько дней.
Всего наилучшего, К.
Двадцать три
Он отправил Сэму сообщение, что встретится с местной полицией — из тех, кто был на месте, — чтобы выяснить свою будущую роль в том, что теперь оказалось расследованием убийства. Он вернется на последнем пароме, а Сэм в это время должен купить что-нибудь на обед в местном магазине: самое простое, яиц и замороженной картошки фри. Вероятность того, что это будет невозможно, есть — всего пятьдесят на пятьдесят.