– Ты все-таки снял бы сапоги…
– Воспитываешь? – усмехнулся Толоконников, однако ноги с кровати опустил. – Впрочем, такая у тебя планида – переделывать дурные характеры.
– А ты, вероятно, считаешь себя совершенством?
– Прежде никто не жаловался…
– Не разглядели, значит.
Они разговаривали так непринужденно, потому что, живя в одной палатке, успели довольно близко познакомиться. Вначале, правда, Толоконников не очень доверял искренности и дружелюбию замполита. Решил даже: Калинник специально поселился с ним, чтобы прибрать к рукам. Спелись небось с командиром. Теперь начнут оба на него давить, постараются, чего доброго, заставить плясать под свою дудку. Однако прошла неделя, другая, а никаких щекотливых тем в разговорах не возникало. Калинник не лез в душу, был прост и доброжелателен.
Чем больше узнавал замполита Толоконников, тем сильнее испытывал к нему безотчетное расположение. Привлекали в Калиннике надежность и постоянство, проявляющиеся буквально во всем, начиная с мелочей. На Калинника можно было положиться. Он никогда ничего не забывал, раз пообещав, слово держал непременно. Не записывая, точно помнил, с кем о чем беседовал, кому что советовал, воспринимая чужую боль как свою.
Громких фраз замполит не любил. Говорить с людьми умел мягко, тактично. Именно этих качеств не хватало самому Толоконникову. Для Калинника же, принимающего людей такими, как они есть, не было в отношениях с инженер-капитаном никаких проблем. «Безнадежных людей нет, – думал он, – есть лишь неумелые воспитатели». Арсенал средств воздействия настолько велик и разнообразен, что к каждому, в этом Калинник был твердо уверен, можно найти подход. И потому никак не мог согласиться, что Толоконников – никудышный человек. Неуступчивость Свята огорчала. Командир относился к своему заместителю несколько предвзято. Вот и сегодня капитан разбушевался, узнав, что Толоконников ушел в лагерь раньше других. Калинник напомнил: Свят же сам разрешил офицерам отдыхать, если по их линии все сделано.
– А ты уверен, что у Толоконникова полный ажур? – спросил Свят.
– Во всяком случае придраться не к чему, – спокойно ответил Калинник. – Специалист он, согласитесь, неплохой.
– Какой мне прок от запертого сундука? Где инициатива? – горячился Свят. – Где потребность сегодня сделать лучше, чем вчера? Черт с горохом съел!.. Все из-под палки. Служба ради заслуг. Да на кой мне нужен такой специалист!
– Не сразу и Москва строилась, – возразил Калинник. – Надо постепенно приучать…
– У меня не ясли! – вскипел Свят. – А твой Толоконников не первогодок! Может, я ему еще должен нос утирать?
– Горяч ты, Иван Федорович, – укоризненно заметил Калинник. – Человек пришел со штабной работы. Дай войти в колею, познакомиться с делом…
– Я ему на это целых четыре дня отпустил. А он их, птичка певчая, на что потратил? На гитарные переборы да на волокитство!.. Черт знает что за мужики нынче пошли? Чуть юбку приметили, сразу норовят за подол ухватить! Ты только на свой счет не принимай.
Калинник покраснел. Он надеялся, что никто ни о чем не догадывается. Ведь ни жестом, ни звуком старался не выдать себя… А с тех пор как узнал об отношении Лидочки к Махоткину, и думать себе о ней запретил.
– Не обращай на мои слова внимания. Я ж не ханжа… А ты парень ничего. Дельно мыслишь и правильно живешь. Повторяю, не о тебе речь. Извини, – недовольный собой, Свят отвернулся. – Просто телячьи нежности не в моей натуре…
Смутившись окончательно, Калинник поспешил перевести разговор.
– Послушай, Иван Федорович, – сказал торопливо, – у каждого свои особенности. Один быстро в курс дела входит, другому все дается нелегко. Помочь надо.
– Я и помогаю, – сказал Свят. – Гоняю как сидорову козу. Чтоб не блажил!
– Но это не метод.
– Чем он хуже других? По крайней мере эффективен.
– Палка может заставить, а не убедить…
– Знаешь, политрук, – снова разъярился Свят, – мне надо отряд готовить! Впору бы управиться. А заниматься разными там методами недосуг.
На том разговор, собственно, и закончился. Они не пришли к общему мнению, но говорить об этом Толоконникову не следовало. Он и так настроен против Свята. Однако и отмалчиваться дальше Калинник не мог. Толоконников хоть и дурачился, но был явно обеспокоен.
– Вот что, Эрг Николаевич, – сказал Калинник весело, – отныне я взял тебя полностью под свое покровительство.
– Что ты говоришь! – воскликнул Толоконников. – Стать по стойке «смирно» или можно пока сидеть?
Калинник посмотрел на часы:
– Нет, сидеть не придется. Одевайся. Слышишь, труба зовет?
– «Бери ложку, бери бак…»?
– У тебя музыкальный слух!
Подтрунивая друг над другом, они вышли из палатки и направились к столовой. Солнце зацепилось краешком за сопку, и теперь его багровый диск казался с одного бока выщербленным. Над песчаными дюнами дрожало знойное марево.
Из леса выскочила черная эмка. Развернулась у моря, где дорога делала крутую петлю, и направилась к лагерю.
– Эге, начальство какое-то пожаловало, – присвистнул Толоконников. – Сдается мне, заместитель командующего…
Не доезжая до палаток, машина остановилась. Из нее вышел генерал.
– Знаю я его, – шепнул Толоконников. – Придира несносный. Командира на горизонте нет. Побегу докладывать, а то всем на орехи достанется.
Он подскочил к генералу и четко, без запинки, на звенящей ноте отрапортовал.
«Вот что значит штабная выучка», – с удовлетворением отметил Калинник. Он бы ни за что так не сумел. В присутствии большого начальства Калинник чувствовал себя скованно.
Генерал окинул подтянутую фигуру Толоконникова одобрительным взглядом и, пожимая руку, сказал:
– А я вроде бы где-то видел вас, инженер-капитан.
– Так точно, товарищ генерал, – подтвердил Толоконников. – В инженерном отделе штаба. Работал там до недавнего времени.
– Надоело штабной хлеб жевать? Это хорошо… – Генерал повернулся к Калиннику: – Замполит? Очень кстати. Есть дело и по вашей линии.
Из эмки легко выпрыгнул небольшого роста человек в очках с круглыми стеклами. Глаза за ними выглядели непомерно большими. Был он в офицерской форме без погон и на военного не походил. Не чувствовалось ни выправки, ни подобранности, характерной для армейцев, а руки беспокойно двигались, словно искали точку опоры. На вид приезжему вряд ли можно было дать больше сорока, но пышная шевелюра, когда, знакомясь, он снял фуражку, оказалась совсем седой.
– Червинский Вениамин Сергеевич… Прикомандирован к вам, – застенчиво улыбнулся он, протягивая Калиннику руку.
– Отдаю под твою опеку, замполит, – пробасил генерал. – Профессор – большой ученый. И как раз в той области, с которой вам вскоре придется столкнуться.
– Именно так, – подтвердил Червинский, – морские млекопитающие из отряда ластоногих…
– Простите, при чем тут ластоногие? – спросил растерявшийся Калинник и вопросительно поглядел на замкомандующего, явно довольного произведенным эффектом.
– Этими зверюшками, замполит, вам в ближайшее время придется увлечься больше, чем девушками, – неуклюже пошутил генерал. – Так что изучайте предмет досконально. И бойцов соответственно готовьте. Профессор вам поможет. Для того и прикомандирован…
– Вероятно, в качестве научного консультанта? – осторожно уточнил Толоконников.
– Вы догадливы, капитан. Именно с этой цепью Академия наук по нашей просьбе направила сюда Вениамина Сергеевича.
У крайних палаток показался Свят. Увидев издали замкомандующего, направился к нему.
– Кажется, ваш командир поспешает не торопясь, – язвительно заметил генерал. – Знаю, знаю, – сердито перебил он доклад Свята. – За вас уже превосходно отрапортовали. – Генерал выразительно посмотрел на Толоконникова, стоявшего по-прежнему навытяжку. – А командиру, между прочим, положено встречать и сопровождать начальство. Так трактует устав.
– Простите, товарищ генерал, я не был осведомлен о вашем прибытии, – ответил Свят.
– А для чего существует служба наряда?
– Для охраны лагеря и поддержания внутреннего порядка – так, кстати, и определено уставом.
Генерал посмотрел на Свята в упор и сердито сказал:
– Что ж, пошли посмотрим ваш внутренний порядок, капитан.
Он резко повернулся и, не оглядываясь, размашисто зашагал вдоль палаток.
– Ну, будет сейчас потеха, – шепнул Толоконников идущему рядом Калиннику. – Не надо было командиру задираться!
– Почему дорожки в лагере не посыпаны песком? – на ходу бросил генерал.
– Люди очень устают. Много занимаемся, – пояснил Свят. – Прежде всего стараемся решать основную задачу…
– Как вы сказали?
Замкомандующего остановился так резко, что Свят, шедший следом, чуть на него не налетел.
– Виноват!
– С каких это пор, товарищ капитан, уставное оборудование лагеря стало делом второстепенным? – ядовито спросил генерал. – А почему грибки для дневальных не поставлены? Тоже времени не хватило? А где гимнастический городок? Не вижу! Ничего не вижу. Не заботитесь о людях, командир!
Свят выдержал взгляд генерала и ничего не ответил. Раз пошло на разнос, оправдываться не имело смысла. Вряд ли он был бы сейчас понят. Внутренний порядок, конечно, должен быть на высоте. Но главным капитан, прошедший фронт, считал все-таки боевую выучку. Этому он отдавал свои силы и умение. А до остального руки не доходили…
Молчание Свята подействовало на генерала успокаивающе. Он лишь укоризненно покачал головой:
– Плохо, капитан! Порядка в вашем лагере маловато! Даю неделю на устранение недостатков. Проверю лично!.. Счастливо оставаться, Вениамин Сергеевич, – кивнул он профессору и, козырнув остальным, быстро зашагал к машине.
Сидя у костра, приятно ощущать живительное тепло огня. К ночи тайга становится молчаливой. Жизнь в ней не замирает, но делается тише. Ночные звери промышляют бесшумно. Темнота как бы придавливает звуки. Ветер, посвистывая, доносит глухие стоны вековых дуплистых кедрачей, а крики случайно проснувшихся птиц похожи на призыв о помощи. Шуршание скатившегося с сопки камня, поступь крадущегося дикого кабана, плеск рыбы в ручье… Как хорошо, что вокруг костра люди. С ними ничего не страшно.