– Хорошо, хорошо. Начинайте. На ком испробуем?
– Раньше этот прибор помогал обрести здоровье, но он испортился. Не помогает, а даже... – Тут голос доктора дрогнул, и он закончил фразу очень печально: – Теперь он убивает, а не лечит.
– Дороже здоровья нет ничего. Имей здоровье, и у тебя есть все. Абсолютно все. Но давайте все же посмотрим, как он работает. Пусть убьет кого-нибудь. И тогда мы увидим, действительно ли он надежнее вот этого.
И президент любовно извлек блестящий хромированный пистолет 44-го калибра с перламутровой рукояткой, на которой выделялась президентская эмблема. Пистолет был к тому же заколдован и, как утверждали некоторые жрецы вуду, направлял пулю точно в цель, наделяя ее чуть ли не разумом и заставляя угадывать волю президента.
Президент поднес длинный блестящий ствол к голове министра юстиции.
– Некоторые утверждают, что твой ящик могущественней пули. Они готовы жизнью поклясться, правда?
Министр юстиции впервые осознал, насколько велик, устрашающе велик ствол 44-го калибра. Дуло глядело на него черным туннелем. Он представил себе, как из этого туннеля вылетит пуля. Правда, он не успеет ее увидеть. На другом конце ствола произойдет маленький взрыв, и – ба-бах! – мысли навсегда покинут его голову, ведь этот пистолет разносит мозг в клочья, особенно если пули отливают из мягкого свинца с маленькой полостью в середине, как у пуль «дум-дум». Вот и сейчас одна такая пуля ожидала своей очереди на другом конце ствола.
Министр юстиции слабо улыбнулся. Во всем этом была и другая сторона. Существовали западный и островной образы жизни. Последний уходил корнями в религию здешних гор, известную остальному миру под названием «вуду». Западный человек, воспитанный в преклонении перед магией науки, неминуемо вступал в конфликт с магией вуду.
Самолет – это продукт западной магии. И если он разбивался, то в результате действия магии островной. Это означало, что остров победил. Но если самолет приземлялся благополучно и особенно если на его борту находились подарки для президента, то снова торжествовал остров.
И сейчас старый надежный пистолет в руках Корасона и машина миссионера противостояли друг другу как местное волшебство и механизированная магия гринго, привезенная тощим и грустным доктором Пламбером.
В президентские покои – огромный зал с куполообразным потолком и мраморным полом, где торжественно вручались награды и принимались верительные грамоты послов и где иногда выпивавший лишку президент спал, тщательно заперев прочные, бронированные двери, чтобы никто не смог убить его во сне, – ввели свинью.
От этой недавно вывалявшейся в помоях свиньи премерзко пахло, засохшая грязь свисала с ее массивных боков. Двое солдат направляли ее в нужную сторону длинными палками с острыми наконечниками, чтобы она ненароком чего-нибудь не опрокинула.
– Теперь показывай, – приказал Корасон.
Было заметно, что он не верит в успех.
– Показывай! – в отчаянии повторил министр.
– Вы хотите, чтобы я убил свинью?
– У нее нет души. Начинай, – потребовал Корасон.
– У меня только раз получилось, – сказал доктор Пламбер.
– Неважно, сколько – раз, два, тысячу... Начинай. Давай, давай, – торопил миссионера министр юстиции.
Доктор Пламбер повернул выключатель, который приводил в действие небольшой генератор. Три четверти прибора занимало устройство, вырабатывающее электрический ток – в цивилизованной стране его с успехом заменили бы провод, штепсель и розетка. Но здесь, в Бакье, ничто не давалось без труда. У доктора Пламбера было тяжело на душе. Прошло только два дня со времени ужасной гибели Беатрисы, и в его памяти она с каждой минутой становилась все прекраснее. В своем воображении он добился того, в чем не преуспела сама несчастная жертва, тщетно прибегавшая к специальным кремам, упражнениям и поролоновым лифчикам: в его воображении у нее была грудь.
Доктор Пламбер еще раз осмотрел мунг, поставил нужное напряжение и направил на свинью объектив, вставленный в отверстие на передней стенке ящика. Затем включил аппарат.
Раздался звук, словно лопнул воздушный шар. В воздухе запахло жженой резиной. Свинья весом в триста пятьдесят фунтов исчезла почти беззвучно – лишь разок что-то хрустнуло, – оставив на мраморном полу черную с зеленоватым отливом жижу.
И все! Даже деревянные жерди, которыми погоняли скотину, превратились в угли – уцелели лишь металлические наконечники, звякнувшие об пол. Их обволакивал липкий клейстер.
– Амиго! Дружище. Брат родной. Святой человек. Поверь, я всей душой люблю Христа, – вкрадчиво заговорил Корасон. – Он одни из лучших богов на свете. А теперь он – мой самый любимый бог. Скажи, как это у тебя получается?
Доктор Прескотт Пламбер объяснил, как работает аппарат.
Корасон покачал головой.
– Какие, говоришь, надо нажать кнопки?
– Да вот эти. – Доктор Пламбер показал Корасону красную кнопку, включавшую генератор, и зеленую, пускающую излучение.
И тут случилось нечто ужасное. Корасон нечаянно уничтожил министра юстиции – точно так же, как незадолго до этого Пламбер убил прекраснейшую Беатрису. По комнате поползло зловоние – казалось, тлеет куча отбросов.
По спине доктора Пламбера побежали мурашки – излучение вызывало дрожь у людей, находящиеся неподалеку от жертвы.
– Боже мой! – зарыдал доктор Пламбер. – Это ужасно!
– Какая жалость! – произнес Корасон.
Он выразил сожаление еще раз, когда так же «нечаянно» уничтожил офицера охраны, которого подозревал в шантаже. Тот имел наглость тянуть денежки из посла иностранной державы, ничего не отстегивая президенту. Это произошло уже у дверей дворца.
– Какая жалость! – повторил Корасон, и водитель проезжавшего по главной улице Сьюдад Нативидадо «седана» исчез, а сам автомобиль, потеряв управление, врезался в веранду гостиницы.
– Вы сделали это нарочно! – гневно произнес доктор Пламбер.
– Наука требует жертв, – отозвался Корасон.
К этому времени вся охрана попряталась, у окон тоже не было ни души. Куда бы ни подтаскивал Корасон тяжелый аппарат, всех тут же как ветром сдувало. В конце концов на улице остались только иностранные туристы из отеля напротив. Они изумленно таращили глаза, не понимая, что происходит, но Корасон их не трогал. Он был неглуп и на Американский Доллар не замахивался.
Но тут случай улыбнулся президенту: он вдруг увидев спящего на дежурстве солдата.
– Надо его наказать, – заявил Корасон. – В моей армии строгая дисциплина.
Теперь доктор Пламбер уже не сомневался, что аппарат попал в руки человека, который убьет своего ближнего, не задумываюсь, и решительно заслонил собой капрала, растянувшегося в дорожной пыли, как спящий бассет-хаунд.
– Только через мой труп, – заявил доктор Пламбер.
– Идет, – согласится Корасон.
– То есть как «идет»? – не понял доктор Прескотт Пламбер, американский гражданин и миссионер.
– Через твой труп, – сказал Корасон и направил лучи на костлявое тело доктора.
На месте, где только что стоял доктор Пламбер, образовалась темная пахучая лужица, а в ней поверх молнии от брюк плавала Библия с золотым обрезом.
Библия вместе с молнией погружалась все глубже в вязкую жижу. По краям из нее что-то торчало. Доктор Пламбер носил старомодные ботинки, подбитые гвоздиками. Гвоздики сохранились.
Когда в государственный департамент США пришло известие, что один из американских подданных убит просто так, без всякой причины, Бешеным Карибским псом, Генералиссимусом Сакристо Корасоном, в руках которого находится смертоносное оружие колоссальной силы, у всех возник лишь один вопрос:
– Как привлечь его на нашу сторону?
– Но он и так на нашей стороне, – объяснил кто-то, занимавшийся этим регионом. – Ежегодно ему перепадает от нас два миллиона.
– Это было до того, как он научился превращать людей в кисель, – заметил военный советник.
И он оказался прав.
Генералиссимус Сакристо Хуарес Баниста Санчес-иКорасон созвал Третью международную конференцию по национальным ресурсам в Сьюдад Нативидадо, на которой сто одиннадцать атташе по науке проголосовали за то, чтобы Бахья единолично владела правом на использование гликол-полиамин-силицилата или, как выразился председательствующий, «этого длинного слова на третьей странице резолюции».
Следствием всех этих событий было появление восьми книг, в которых утверждалось, что президента Корасона оклеветали средства массовой информации мировых промышленных держав, а также возрождение интереса к глубокой философии островной религии вуду. А также рост кредитного лимита для Корасона – теперь он доходил до трех миллиардов долларов.
Множество кораблей встало на якорь в районе Нативидадо.
В Вашингтоне президент Соединенных Штатов срочно собрал высших чинов разведки, дипломатических ведомств и армии и задал им в лоб один вопрос:
– Каким образом этот псих заполучил оружие столь разрушительной силы и что нужно сделать, чтобы отнять у него это оружие?
На этот крик о помощи каждый департамент ответил объяснительной запиской, в которой доказывалось, что он здесь ни при чем.
– Пусть так, – сказал президент, открывая следующее совещание. – Но теперь-то что делать? Что за оружие у этого маньяка? Жду от вас предложений. Меня не интересует, кто виноват, а кто нет.
Совещание свелось к тому, что каждое ведомство старалось спихнуть на другое решение этой проблемы, потому что «это не по их части» и они понятия не имеют, какого рода оружие объявилось у диктатора.
– Я вижу, вас волнуют только две вещи: как доказать, что вы не виноваты, и как уклониться от любых действий, чтобы, упаси Бог, не оказаться виноватыми. С каких пор вы стали такими трусами? Кто вас так запугал, неужели наши конгрессмены?
Все посмотрели в сторону шефа ЦРУ. Прежде чем ответить, тот долго откашливался.
– Видите ли, господин президент, если вы действительно хотите знать правду, то вот что я вам сказку. Всякий раз, когда кто-нибудь из моих парней хочет не на словах, а на деле защитить американские интересы, министерство юстиции делает все, чтобы запрятать его в тюрьму. Подобные действия не способствуют приливу энтузиазма у моих людей. Дело вовсе не в конгрессе. Никто не хочет садиться в тюрьму.