– Да, там есть инструкция. Вы что, совсем не читаете инструкции?
– Ты задаешь глупые вопросы, Джек, – заметил ему Хирш, который стоя поедал свой паек, прислонив автомат к стене. – Ты же видел, в каком состоянии их оружие.
– Да, кстати, вождь, а почему вы не чистите оружие?
Джек взял из кучи сваленных трофеев один из автоматов и не без усилия передернул затвор из-за скопившихся нагара и грязи.
– Смотри, как плохо работает, почему вы его не чистите?
– Когда перестает стрелять, мы кладем его в озеро, через три дня он отмокает, и снова можно стрелять, – пояснил Унгар немного удивленно, дескать, какие очевидные вещи приходится объяснять этим муглам.
Между тем вскоре после еды Джек почувствовал слабость и головокружение, а потом даже присел на замусоренный пол. Он хотел что-то сказать Хиршу, пожаловаться на самочувствие, но в глазах помутилось и стало труднее дышать.
«Наверное, паек несвежий… А Хирш сказал: тысячу лет храниться может… Тысячу лет…» – успел подумать Джек, перед тем как окончательно потерял сознание.
Следом за ним по стене сполз Хирш, машинально пытаясь дотянуться до автомата, а последним отключился Шойбле, свернувшись клубком возле продуктового сундука.
В помещении воцарилась тишина. Какое-то время аборигены сидели у стены тихо, не веря в случившееся, но потом, как и полагалось старшему, Унгар первым пришел в себя.
– Стимо и Брен, заберите у них оружие…
Двое бойцов с опаской приблизились к бесчувственным чужакам и утащили автоматы в общую кучу.
– Теперь разберите оружие – каждый свое…
– Унгар, а Стимо пытается забрать мой автомат! – пожаловался один из бойцов.
– Стимо! – прикрикнул Унгар, и Стимо отпустил автомат, принадлежащий другому.
– Ну и что теперь, Унгар? – спросил он, получив свой – самый грязный автомат из всех имевшихся. Стимо был амбициозным грязнулей и всеми силами пытался стать в отряде вторым, после Унгара, однако мыть свой автомат в озере ленился, отчего его оружие постоянно давало осечки и давно не работало в режиме автоматического огня.
– Сидим и ждем Ломеля из рода Гуннов. Они должны скоро приехать – я вызвал их сразу, как только эти…
Унгар сделал паузу, поскольку засомневался, как называть захватчиков форта.
– В общем, Ломель скоро будет здесь, и пусть он решает, что с ними делать.
– А их шагоноги?
– Шагоногов оставим себе, они хорошо защищены, на них можно ходить к озеру, не боясь бойцов Бертуччи.
– Но мы не знаем, как их водить, Унгар, – подал голос один из перебинтованных Джеком аборигенов.
– Что значит, не знаем? Сядем и поедем… Ну, или немного поучимся. Почитаем эту, как ее – инструкцию.
– Думаешь, поможет? – спросил Стимо.
– Но ты же слышал, о чем говорили эти…
Унгар снова не нашел подходящего названия для чужаков.
– Если найдем инструкцию, начнем ездить на шагоногах… Кстати, Реймус, давай наверх и опускай платформу, а то Ломель ждать не любит. Злой он, зараза.
– Зачем мне идти наверх, если это дело Цудуса?
– Это было дело Цудуса, пока он был с нами.
– Но вот же он, Унгар! Вон он, Цудус! – указал пальцем Реймус.
– Он не с нами, у него на ноге белое…
– И что?
– Сам знаешь, что. Если на ноге белое – он не с нами.
– Но автомат-то ему вернули, и он может стрелять в бойцов Бертуччи, если они высунутся!..
– И пусть стреляет, а мы ему потом воздадим хвалу и сожжем козий жир у таблички с его именем. Таков порядок.
– Эй, Унгар, а кушать мы будем, или ты так и станешь кормить нас дымом сожженного жира? – уточнил Гунбут, боец с перебинтованной рукой.
Гунбут был, в общем, солдатом покладистым и не мешался на пути у начальства, как Стимо, но если его на чем-то закорачивало, он мог любого довести до бешенства.
– Унгар, кушать дашь или нет?
– Сейчас не время…
– Но мы же не с вами, мы же бесплотные духи, поэтому сами дожрем козла, а вы обойдетесь отравленными камнями.
С этими словами Гунбут направился к сундуку с продуктами, и вместе с ним к сундуку направились еще трое перевязанных, которых Унгар как бы «списал» из отряда.
– Стойте! – воскликнул он, подняв руки. – Я придумал!
– Что ты придумал?
– До прихода Ломеля из рода Гуннов я считаю вас нашими бойцами. Вы не ушли. Вы здесь, и вы получите свое мясо вместе со всеми остальными.
– Хорошее дело, – согласился Цудус. – Тогда я сейчас поем и пойду на платформу. Или ты против, Реймус?
– А чего это я против? Давай, вали на свою галеру, мне меньше горбатиться.
94
Ломеля из рода Гуннов Унгар встретил наверху через двадцать минут после этого разговора.
– Привет тебе, Унгар, – небрежно произнес Ломель, едва коснувшись пальцами руки Унгара.
– Привет тебе, Ломель из рода Гуннов, – поприветствовал его Унгар, полностью произнеся имя Ломеля, поскольку тот был значительно выше его в иерархической лестнице.
Шутка ли дело, Ломель каждый день видел Пепе, разговаривал с ним, касался его руки, а Унгар и его люди лишь изредка слышали голос верховного предводителя по рации. Но чаще его волю передавали заместители.
– Ну что за панику ты поднял по радио? Пепе лично направил меня выяснить, кто тут на вас нападал, а оказалось, что вы справились сами. Там, за озером, мы нашли трупы бертуччеров, так зачем было поднимать этот шум, Унгар, или ты хотел обратить на себя внимание Пепе?
– Нет, Ломель из рода Гуннов, мы бы и слова по радио не сказали, если бы дело было в жалких бертуччерах, но к нам с неба упали три шаганога, которые начали стрелять огромными ядрами. Они едва не пробили стены форта, а потом запрыгнули к нам на крышу и оказались внутри – некоторые из нас были ранены.
– И честно умерли, – машинально добавил Ломель, осматриваясь с высоты форта, в то время как сопровождавшие его четверо телохранителей бегали по крыше форта в поисках возможных угроз.
Но угроз не было.
– Нет, они не умерли, их замотал один из чужаков, тех, что прибыли на шагоногах.
– Как замотал? И ты не смог ему помешать?
– Но я же потому и включился в это радио, чтобы сообщить, что шагоноги обстреливают нас и хотят захватить форт.
– Постой-постой! – Ломель остановился и с озабоченным видом огляделся, словно не доверяя своим телохранителям. – Где сейчас эти шагоноги, если форт не разрушен и ты пока живой?
– Они внутри форта. Они спустились туда, загнали нас в зал и заставили сдать оружие.
– И вы не сопротивлялись?
– Сопротивлялись, я же тебе говорю, Ломель из рода Гуннов, они стреляли огромными ядрами, которые чуть не сломали наши стены, и у нас четверо раненых, которых замотали эти чужаки.
– Белой лентой?
– Белой лентой.
– Но они теперь не с нами, ты сказал им об этом?
– Сказал, – несколько неуверенно ответил Унгар. – Но они все равно потребовали свою долю козлятины.
– Хорошо, давай выясним главное – где чужаки? Только не говори, что они испарились и улетели вместе с полуденным ветром, в этот раз я тебе не поверю.
– В этот раз мы не жевали красный мох и все в полном порядке, а чужаки свалились без памяти, должно быть, отравились размоченными камнями.
– Они решились попробовать камни?
– Да, они сослались на инструкцию.
– Инструкцию? Давненько я не слыхивал таких слов, – усмехнулся Ломель. – Инструкция, обходный маневр, красный барабан…
– Да, именно так.
– Значит, чужаки внутри?
– Внутри?
– В беспамятстве?
– Едва дышат. Наверно, им снятся страшные сны.
– Почему ты так решил?
– У них подергиваются руки и ноги.
– Хорошо, пойдем, посмотрим на ваши трофеи… Куртсан, Лепилло! Оставайтесь здесь, остальные за мной.
95
С огромным пистолетом в руке Ломель из рода Гуннов спустился по бетонной лестнице и на последней ступени остановился, увидев огромного шагонога. Тот стоял боком и, казалось, задремал, однако пушки держал крепко, Ломель это видел.
– Там точно никого нет? – спросил он Унгара.
– Никого нет, они лежат в зале, я же говорил.
– Да, я помню.
Ломель сошел с последней ступени и опустил пистолет, показывая своим людям, что не боится железного монстра. Потом подошел к нему и ткнул носком ботинка по железной лапе, дескать, обычная машина, ничего особенного.
– Можно пройти в ту сторону, – махнул рукой Унгар, указывая на свободный коридор, но Ломель отрицательно покачал головой и протиснулся мимо шагонога, почувствовав запах пыльного железа, масла и еще чего-то из далеких земель, с которых прибыл этот солдат.
Телохранители и Унгар протиснулись следом и прошли за Ломелем один поворот, потом другой, после чего тот вдруг воскликнул:
– Усса-фа! Это еще что?!
– Это маленький шагоног, – подсказал Унгар. – Он спустился самым первым и наводил ужас на моих людей.
– Он тоже был опасен?
– Да, отсюда не видно, но у него есть пулемет, вот, кстати, следы от его пуль – стена совсем разбита.
– Усса-фа, – покачал головой Ломель, поднимая с замусоренного пола острые, как бритва, осколки пуль.
Наконец они достигли сумрачного зала, куда попадало совсем мало света, и Ломель сумел оценить сложившуюся обстановку.
На полу, в разных позах и в разных местах, лежали трое чужаков, и все они находились в беспомощном состоянии.
Четверо бойцов Унгара действительно были перемотаны белой лентой, но поскольку держали в руках автоматы, заявлений на их счет Ломель решил не делать.
– Ладно, мне все понятно, у чужаков приступ хунгаро.
– Приступ хунгаро? – переспросил Унгар, еще раз посмотрев на тела.
– Да. Эти неженки не знают, что бактериальный планктон нашей планеты опасен для новоприбывших.
– Какой планктон? – озадаченно уточнил Унгар.
– Бактериальный.
– А-а-а. Значит, камни здесь ни при чем?
– Размоченные?
– Размоченные, – подтвердил Унгар и, нагнувшись, поднял упаковку от солдатского пайка.