– Если вам неприятна эта тема, сэр, я не буду ее касаться впредь, – ухмыльнулся Джек.
– Да ты… – полковник покачал головой и посмотрел сначала на фляжку, а потом снова на Джека. – Да ты опасный субъект, Стентон. Я думал, про тебя врут, в досье часто пишут разную чепуху, но все оказалось правдой. Даже, пожалуй, там еще и не все написано.
Полковник вздохнул и хотел было снова приложиться к фляжке, но, наткнувшись на взгляд Джека, закрутил пробку и убрал фляжку в карман.
– Потом допью, – пообещал он неизвестно кому.
106
Какое-то время Джек надеялся, что вот-вот начнется дорога получше – они выберутся на какое-нибудь шоссе и как поедут! Но на шоссе все никак не выезжали, и спустя полтора часа он наконец смирился и стал дремать, следя лишь за тем, чтобы не удариться головой о стойку.
Так они проехали около четырех часов, потом лес стал отступать от дороги, и вдоль обочин потянулись возделанные участки, на которых то тут, то там стали попадаться сами земледельцы с нехитрыми орудиями труда.
– Я узнаю эти места! – оживился полковник Веллингтон, до этого вяло посасывавший свой алкоголь.
– Вы и здесь бывали, сэр? – из вежливости уточнил Хирш.
– Бывал, конечно, это деревня Тху. Тут живут савояры акжи. Милые, скажу я вам, люди.
– Я заметил, что местные избегают называться людьми и делают это только для удобства общения с нами, – заметил вдруг Шойбле.
– Я думал, ты на автопилоте, – удивился Джек, сразу выходя из состояния дремы.
– Я и есть на автопилоте, но вторая часть головы у меня свободна.
Следуя за джипами, они заехали в середину большой деревни, состоявшей из сотни хижин, стены которых были сплетены из прутьев, а крыши покрыты большими кусками выкрашенной охрой коры.
Размеры хижин были достаточно внушительны, примерно восемь на десять метров.
– Здесь принято жить большими семьями, – пояснил полковник. – Человек по двадцать. А вот зачем, интересно, мы здесь остановились?
– Всем требуется отлить, – предположил Шойбле, выбираясь из машины по примеру солдат из джипов.
Заметив гостей, на небольшой деревенской площади стали собираться местные. Джек тоже вышел размять ноги, в туалет ему пока не хотелось.
– А ваш алкоголь, полковник, совсем не содержит воды? – спросил он с издевкой.
– К сожалению, содержит, – ответил Веллингтон, напряженно вглядываясь в лица собирающихся аборигенов. – Пойду и я отолью, тут за водонапорной башенкой есть подходящее место…
Веллингтон толкнул дверь и уже собирался побежать в сторону каменной башенки, когда был остановлен несколькими пронзительными криками, и вокруг него тотчас образовалось кольцо из полудюжины женщин средних лет.
Они что-то кричали на своем языке, активно жестикулируя и, видимо, приводя какие-то весомые аргументы, то и дело поправляя яркие платки.
– Тедди, ты что-нибудь понимаешь? – спросил Джек у выходящего на разминку Хирша.
– Пока понятно только одно, наш полковник попался.
– А в чем дело-то?
– А ты посмотри на Бертуччи…
Джек обошел пикап и увидел хохочущего Бертуччи, который, видимо, прекрасно понимал этот странный спектакль.
Решив выяснить, что происходит, Джек обошел гомонящую толпу поклонников Веллингтона и, подойдя к Бертуччи, спросил:
– А что тут происходит, почему они на него так наседают?
– Видишь ли, камрад, – вытирая слезы, произнес Бертуччи. – Это его бывшие подруги. Раньше он был большим охотником до женщин, они даже интересовали его больше, чем алкоголь. А теперь у этих женщин имеются дети мистера Веллингтона, и они настаивают, чтобы он, как отец, сделал им нравственное наставление.
И Бертуччи снова зашелся смехом, от которого даже Джек начал улыбаться.
– Где отлить можно? – спросил он у одного из солдат, и тот указал все на ту же водонапорную башенку в пятидесяти метрах от площади.
107
Вернувшись к машинам, Джек увидел нескольких подростков, которых подталкивали вперед их матери – бывшие подружки Веллингтона. Церемония продлилась минут десять, женщины с детьми ушли, и Веллингтон поплелся за башню, а когда вернулся, был тих и задумчив.
Джек и его приятели полковника не донимали, понимая всю деликатность момента. А он дождался, когда автомобили тронутся, связался с Бертуччи по рации и спросил:
– Сэм, ты нарочно это устроил?
– Нет, сэр, мой смех был вызван именно неожиданностью момента. Ну кто же знал, что они вас так хорошо запомнили?
– И на том спасибо, – буркнул полковник, выключая рацию. Он не поверил Бертуччи, он вообще никому не верил, кроме старых добрых фляжек.
Достав очередную, он сделал несколько глотков, потом вдруг закашлялся и, завинтив пробку, убрал выпивку в карман.
– Капрал, я хочу попросить тебя об одном одолжении…
– Слушаю, сэр.
– Ты не мог бы не смотреть на меня, когда я пью?
– Да, сэр, конечно. Извините меня.
– Спасибо, приятель.
В полной тишине они ехали еще около часа. Лес становился все гуще, а дорога извилистее. Стали попадаться большие лужи, которые джипы преодолевали с большим трудом. Иногда дорогу пересекали корневища огромных деревьев, и через них приходилось переваливаться, как через лежащие бревна. Все это значительно замедляло движение колонны, а вскоре Бертуччи связался с Веллингтоном по рации.
– Сэр, тут пришла новая информация…
– Что за информация?
– Мой человек говорит, что кайманов в деревнях на холмах больше нет.
– Ушли?
– Да они всегда так – придут, поживут несколько лет и уходят.
– А деревенские откуда взялись? Это они тебе сообщили?
– Они сообщили моему человеку.
– Это понятно, а где же они прятались?
– Жили в горах. У них там и коровы, и ячмень, так и выживали.
– Ты предлагаешь срезать?
– Ну, конечно. Иначе мы еще часов восемь трястись будем.
– Если ты уверен в своей сети агентов, поступай как знаешь, нам тоже эти лишние восемь часов тряски ни к чему.
– Значит, идем к первой деревне.
Они проехали еще километров пять и свернули на совсем непроезжую дорогу, где приходилось ломиться сквозь заросли из молодых деревьев и тонких, но прочных лиан, усыпанных мелкими благоухающими цветами. Когда машины прорывались через их сплетения, цветы обрушивались на них настоящим снегопадом, и нос улавливал такой аромат, что Джеку хотелось оказаться за сотни миллионов космических миль отсюда, в какой-нибудь красивой стране, где нет оружия и космических штурмовиков, где девушки прекрасны, а на завтрак подают… куриные котлеты. Вот как-то так.
Вскоре колонна выбралась на еще одну грунтовую дорогу, также порядком заросшую. Дорога шла немного в гору, и, двигаясь по ней, автомобили миновали полосу тумана, за которым показались силуэты величественных холмов с пологими, покрытыми лесом склонами.
Когда колонна проехала еще пару километров, впереди показались каменные дома, а не какие-то хижины из прутьев.
Напротив одного из домов джипы остановились, встал и пикап. Из головной машины выскочил боец с автоматом и побежал в сторону постройки.
– Как-то странно выглядит эта деревня, окна заколочены, людей не видно, – заметил Хирш.
– Просто еще не все вернулись, – предположил Веллингтон. – Сюда наведывались кайманы, мастера гипноза. Я вам про них уже рассказывал.
– То есть вы это серьезно говорили, сэр? – не поверил Джек.
– А ты думал, я пошутил? Нет, приятель, это Лимбула, материк Ганбего, здесь все взаправду, никаких тебе сказочек.
– Вы много чего рассказывали, сэр, а потом оказывалось, что все совсем не так.
– Так в жизни и бывает, капрал, сначала ты думаешь одно, потом другое, а затем и вовсе разочаровываешься и начинаешь играть за другую команду. О, ты посмотри!
– Чего? – оглянулся Хирш.
– Да я с этими вашими разговорами совсем пить забываю!
– Ну так это же хорошо, – заметил Шойбле.
– Что значит – хорошо? А если бы вдруг перестал столько жрать?
– Сколько – столько?
– Постоянно, я имею в виду.
– Этого не случится. Много кушать, это правильно, это все врачи советуют.
– Тогда и пить тоже.
– Что «тоже»?
– Врачи советуют. Смотрите, это парень возвращается вразвалочку…
– Значит, уверен, что все в порядке, – сказал Хирш.
– А что ты думаешь, капрал? – спросил Веллингтон.
– Он какой-то неподвижный.
– Он же идет, Джек, ты чего мелешь? – возразил Шойбле. – Какой же он неподвижный?
Джек не ответил. Вернувшийся боец сел в головную машину, и колонна снова тронулась в путь. Они проехали все селение, выбрались на достаточно ровную дорогу и спустя полчаса приехали в другую деревню домов на пятьдесят.
На этот раз колонна остановилась у второго ряда домов. Из головной машины снова выбрался все тот же переговорщик и побежал к дому с открытыми ставнями – у остальных в округе они были заколочены досками.
– Ну что скажешь, Джек, подвижно он побежал или неподвижно? – спросил Шойбле и засмеялся, однако его никто не поддержал.
На этот раз переговорщик пробыл в доме минут пятнадцать, а когда вышел, побежал к джипу рысцой, слегка припадая на правую ногу.
– Наверное, старое ранение… – предположил полковник, прихлебывая из фляжки. Теперь он пил меньше и медленнее.
Когда колонна тронулась, он связался по рации с Бертуччи.
– Привет, Сэм.
– Здравия желаю, сэр. Давно не виделись?
– Этот твой толмач, он что, был ранен в правую ногу?
– В каком смысле?
– Он заметно припадает на правую ногу, как будто старая рана. Это так?
– Насколько мне известно, он никогда не был ранен в ногу.
– Может быть, ломал ее в детстве? Такое случается.
– Я спрошу…
Последовала пауза, после которой Бертуччи уверенно ответил:
– Он никогда не ломал, не вывихивал и никак не повреждал правую ногу.
– Спасибо, командир.
– А что это значит, сэр?
– Ничего, Сэм, просто мы с ребятами поспорили.