ен мирный договор.
Португальцы отремонтировали крепость и назвали ее фортом Св. Михаила. Там был оставлен гарнизон в 100 человек под командованием племянника д’Албукерки дона Алфонсу ди Норонья. 1 августа 1507 г. эскадра Тристана да Кунья отплыла в Индию, а корабли д’Албукерки – в Оман и Ормуз.
Однако, к несчастью для португальцев, население Сокотры все же больше тяготело к мусульманам-махрийцам, чем к новым завоевателям – португальцам, проявляя к последним неприкрытую враждебность. Когда через восемь месяцев Алфонсу д’Албукерки вернулся на Сокотру, он застал своего племянника серьезно больным. Четверо из его людей погибли, остальные были в тяжелом состоянии. Арабы, бежавшие в горы, убедили местных жителей в том, что «франки» пришли обратить их в рабство.
Илл. 3. Общий план церкви-мечети в Суке
Островитяне восстали против португальцев, разграбили крепость, убив нескольких человек, и прекратили снабжение гарнизона продовольствием. В результате португальцы терпели всяческие лишения: им пришлось есть пальмовую кору и дикие плоды. Лодки их сгнили, корабли нуждались в ремонте, поскольку их потрепал жестокий юго-западный муссон. Д’Албукерки разделил поровну все продовольствие, которое у него было, а также выплатил гарнизону жалованье за все месяцы.
В мае все корабли португальского флота встали на сезонную стоянку у берега Сокотры.
«Теперь Алфонсу д’Албукерки со всеми силами, что у него были, пошел войной на туземцев. Будучи изрядно побиты и приняв кару за убийство наших людей, они обратились с просьбой заключить мир.
Он согласился удовлетворить их желание при условии, что они будут ежегодно выплачивать людям в крепости контрибуцию в 600 голов овец, 20 голов коров и 40 мешков фиников» (Da Costa, 1973: 81).
По завершении карательной кампании Алфонсу д’Албукерки отплыл с Сокотры. В ноябре 1509 г. он стал вице-королем португальских владений в Индии и больше не возвращался на остров. После этой первой зимы, когда португальский флот едва не унесло в море юго-западным муссоном, гавань Сокотры уже не использовали для зимней стоянки, хотя в последующие годы португальские корабли, бороздившие океан, время от времени заходили на остров заправляться водой.
В последующие годы португальские флоты обычно вставали на рейд у Сокотры. Доходили вести о том, что гарнизон на острове быстро угасал. В 1516 г. флорентиец Андрэ Корсали, путешествовавший с флотом Лопо Соарэса, отметил, что крепость вновь находилась в руках арабов (De FAfrique…, 1830: 334–335).
Надо сказать, что разбитые португальцами махрийцы вовсе не собирались уходить с Сокотры навсегда. Хадрамаутский летописец Шан-баль сообщал, что в 915 г. х. (1509/10 г.) в Кишне умер «шейх родов ат-Тау’ари и аз-Зувейди». Р. Сэрджент предположил, что речь могла идти о сыне того шейха из группы родов ат-Тау‘ари, который был убит португальскими завоевателями в 1507 г. (португальские историки, описывавшие взятие махрийской крепости, называли его «коджа Ибрахим»). Другие сыновья того же шейха в 916 г. х. (1510/11 г.) совершили рейд на Сокотру и нанесли удар по португальскому форту. В «Хронике Шанбаля» также читаем:
«В этом году Хамис и Амр, сыновья Са‘да бен аз-Зувейди, совершили набег на Сокотру, которая была тогда в руках франков. Они вошли в страну и заключили с ними (видимо, с сокотрийцами. – В. Н) договор, но франки пошли против мусульман и стали биться с ними. Около десятка неверных было убито, мусульмане одержали верх над ними и захватили часть их имущества…» (цит. по: Serjeant, 1963: 46; см. также: Serjeant in Doe, 1992: 161).
Отметим, как изменился тон португальских хроник, описывавших события, связанные с оккупацией. В начальный период хронисты были полны энтузиазма по поводу перспектив оккупации, подчеркивая приверженность бедуинов христианству и, соответственно, их симпатии к португальцам и поддержку их действий. Николау де Орта Ребело сообщал, что всех местных женщин звали Мария, а всех мужчин Томе, что бедуины были очень дружелюбны, «им не терпелось встретиться с нами, и почти все в западной части острова могли говорить на нашем языке» (Da Costa, 1973: 7). Потом у хронистов стало медленно наступать отрезвление. Тяжелый климат, нехватка пищи, болезни и растущий антагонизм сокотрийцев все больше осложняли жизнь португальцев, и теперь уже Кастаньеда писал, что они оставили форт, поскольку «население страны в общем более дружелюбно относилось к маврам» и часто восставало против португальцев, «когда мавры приходили с войной» (там же). Возможно, причина ухода португальцев заключалась не только в этом, – но так или иначе, найти общий язык с местным населением им не удалось. Посетивший остров примерно в то же время Дуартэ Барбоза «говорил о нем без энтузиазма» (Barbosa, 1921: 59–63). А Де Гоиш описывал, какие страдания приходилось претерпевать португальцам из-за отсутствия продовольствия, из-за болезней и мятежей местного населения, а корабли в сезон муссонов долго не могли подойти к острову. Назначенный в ноябре 1509 г. губернатором Перо Феррейру скончался уже в августе 1510 г. (Da Costa, 1973: 85).
Теперь королю его приближенные советовали оставить остров, поскольку продолжать оккупацию было неразумным. Португальцы испытывали новые трудности из-за противостояния с турками, к чему добавилось острое соперничество между Да Кунья и д’Албукерки. Наконец, в 1511 г. король принял решение эвакуировать гарнизон, и д’Албукерки послал на Сокотру два корабля, люди с которых должны были снести крепость. Они также должны были эвакуировать всех местных христиан, которые хотели покинуть остров, включая более 200 женщин, вывезти артиллерию и все ценное, что было в крепости. Комендант должен был передать наместнику Ормуза «часовню на Сокотре, серебро, ризы и все остальное (op. cit.: 88).
Итак, в 1511 г. португальцам пришлось покинуть Сокотру, и с тех пор главными хозяевами острова стали махрийцы, основавшие династию султанов, которая правила островом вплоть до антиколониальной революции 1967 г. Крепость они отстроили заново, а церковь Богоматери Победы разрушили. Точно неизвестно, где махрийцы возвели свою новую крепость. П. Шинни обследовал развалины крепости в Фераги, которую он посчитал махрийской, а не португальской (Shinni, 1960: 107). Оксфордская экспедиция также обследовала руины еще одного арабского форта, расположенного на склонах горы Хасун, на восточной стороне вади Манифа около Хадибо. Д. Боттинг высказывал мнение, что это и была та самая крепость (Botting, 1958: 114). А Доу предположил, что здесь находился храм, который описывал Диодор (Doe, 1992: 62–63). Томас Роу, посетивший остров в 1615 г., писал, что видел в этом месте форт, но ему не разрешили приблизиться к стенам. Стены эти, по словам Роу, казались очень толстыми, а сам форт был расположен на высоте, позволявшей контролировать всю долину (илл. 4). Он был совершенно неуязвим. В 1956 г. Шинни пытался сфотографировать остатки стен и замерить их, но ему помешал огромной силы ветер, дувший на холме. По Шинни, скорость ветра достигала 96 км/час.
Илл. 4. Крепость на холме Хасун к юго-востоку от Хадибо
Некоторые авторы считали, что португальцы все еще имели шанс вновь занять Сокотру. В 1530 г. анонимный автор «Записок» рекомендовал португальскому королю отвоевать остров у арабов и подарить его какому-либо родовитому португальцу, фидальго. Да Кошта даже писал, будто португальцы на самом деле частично восстановили контроль над островом, хотя считал это ошибкой. В 1513 г. д’Албукерки отправился на завоевание Адена и зашел в Сук, где обнаружил «фартакских мавров, которые начали реконструкцию крепости». Они бежали в Калансию. Португальские корабли заходили на остров и в последующие годы, заправлялись там питьевой водой. «Фартакские мавры» вели себя мирно, и португальцы даже увидели в них союзников в противостоянии с «румийцами».
В 1541 г. на Сокотре побывал португальский адмирал Жоау ди Каштру, корабль которого бросил якорь на том же месте близ Сука, что и д’Албукерки. Он плавал и в порт Калансию. В своих путевых дневниках ди Каштру писал об острове:
«Жители Сокотры почитают Евангелие. По их собственному свидетельству, познакомил их с Евангелием блаженный апостол Святой Фома, благодаря ему, они исповедуют нашу религию. На острове повсеместно много церквей. Каждую из них венчает крест Всевышнего. Жители многого не знают в вероучении, но желают узнать и настоятельно просили, чтобы им рассказали о вероучении и обычаях романской церкви, которую они считают единственно хорошей. Именно учение этой церкви они хотят исповедовать.
У островитян те же имена, что и у нас: Пьер, Жан, Андре; женщин у них чаще всего зовут Мари. У жителей острова свой собственный образ жизни. У них нет ни короля, ни губернатора, ни прелата, вообще нет никого, кому бы они повиновались и от кого бы получали приказы. Они живут, как дикие звери, у них отсутствует всякая политическая жизнь и правовая организация. На острове нет ни городов, ни крупных поселений. Обитают они в пещерах, иногда в хижинах. Занимаются лесным промыслом и скотоводством. Питаются мясом и финиками. Пьют молоко, хотя чаще простую воду. Почти все носят кресты, и трудно отыскать жителя, который не носил бы крест на груди.
Это красивая раса, она имеет самую привлекательную внешность среди жителей этого региона. Жители Сокотры – прямые, высокого роста, пропорционально сложены. У мужчин загорелые лица.
У женщин лица светлее и достаточно красивы. На всем острове не отыскать оружия ни наступательного, ни оборонительного, исключение составляют лишь малочисленные небольшие ржавые железные шпаги. Мужчины ходят голыми, лишь для приличия надевая небольшие набедренные повязки, которые они называют сат-boles и которые изготовляют сами.
Земля на острове бедна, и ничего нельзя найти, кроме алоэ и дерева драконовой крови. Алоэ произрастает в изобилии и вывозится в больших количествах. Остров со всех сторон окружен горами. На нем кормятся стаи птиц, которых здесь предостаточно.