[9]. Более 50 лет назад П. Шинни, оценивая такую ситуацию, пришел к следующему заключению: «Следует предположить, что те ранние торговцы, от которых автор “Перипла” получал свою информацию, мало времени проводили на острове. Мы можем хорошо представить себе, что они прибывали туда… каждый раз всего на несколько дней, возможно, втаскивали свои лодки на берег, пополняли запасы пищи и воды и уплывали в Индию или в Красное море, мало что оставляя после себя» (Shinnie, 1960: 108). Это заключение сохраняло силу вплоть до 2010 г.
В ноябре 2010 г. Ю. А. Виноградов, E. М. Виноградова, В. А. Жуков, Е. А. Куркина, А. В. Сарабьев посетили древнее поселение, расположенное поблизости от прибрежной деревни Шу‘аб на крайнем западе Сокотры. Название ему было дано по близлежащей местности – Кош. Площадь поселения составляет около 2 гектаров (илл. 81); перед ним с севера лежит широкая полоса песчаного пляжа, с востока его огибает неширокий родниковый ручей с прекрасной пресной водой.
Илл. 81. Кош. План поселения
Культурный слой Коша состоит из песчаных отложений с большим количеством морских раковин. На поверхности видны остатки каменных стен древних построек (илл. 82–83). В основном они невелики. Более крупными размерами отличаются руины постройки, расположенной в центральной части памятника, в которой просматриваются возможные остатки общественного сооружения.
На поверхности поселения нами было собрано множество обломков керамических сосудов. По составу в этой коллекции четко выделяются две неравные количественно группы: первая, которую можно считать местной, представлена обломками круглодонных сосудов с вертикальным горлом и слегка отогнутым наружу краем (более 85 %); вторая состоит из фрагментов разнообразных импортных сосудов – амфор, кувшинов, светильников, прочего (менее 15 %).
Илл. 82. Кош. Вид поселения с юго-востока
Илл. 83. Кош. Остатки каменной стены в центральной части поселения
Сосуды первой группы в основном были изготовлены на гончарном круге (илл. 84, 1–8). У них красноватый или буроватый цвет поверхности, в керамическом тесте в качестве примеси часто использовался кварцевый песок. Типологически эта группа схожа с традиционной сокотрийской керамикой, но есть и весьма существенные различия.
Илл. 84. Кош. Керамика местного производства (1–8)
Во-первых, сокотрийская керамика лепная, а фрагменты, происходящие с Коша, в основном относятся к сосудам, изготовленным с использованием гончарного круга; во-вторых, у них более крупные размеры; в-третьих, по существу они лишены орнаментации, столь типичной для керамики Сокотры, нет здесь и характерных «расчёсов» на стенках. Во всей коллекции, происходящей с Коша, лишь один тонкостенный фрагмент можно признать типично сокотрийским. Остальные под эту категорию подходят лишь с некоторыми оговорками. В высшей степени показательно, что на одном фрагменте имеется граффити, чего ни разу не было замечено на традиционной сокотрийской посуде (илл. 84, 4). Столь же любопытно, что во всей коллекции лишь один фрагмент украшен орнаментом в виде фриза из пальцевых вдавлений под горлом (илл. 84, 7). Вообще же орнаментация сокотрийской посуды очень богата и разнообразна, но ей не свойственны пальцевые вдавления.
Своеобразие группы круглодонной посуды с поселения Кош позволяет предположить, что она относится к раннему этапу формирования местного керамического комплекса. Не исключено, что такая посуда появилась здесь в результате влияния Индии, где круглодонная керамика была распространена очень широко. Благодаря торговым связям она проникала в район Персидского залива (Kennet, 2004: 69–71), а также на Юг Аравии, где подобные керамические формы представлены в культурных слоях порта Кана (ср.: Sedov, 2010b: 267, fig. 114, cat. 1168; Vinogradov, 2010a: 36, fig. 13, cat. 87, 92–94; Vinogradov, 2010b: 161, fig. 69, cat. 630–632; 181, fig. 77, cat. 751–753). Руины этого южноаравийского порта исследовались нашей экспедицией на протяжении нескольких лет, и полученные там археологические материалы, безусловно, дают некоторые отправные точки для хронологической атрибуции керамических находок, сделанных на поселении Кош. Во время раскопок было установлено, что культурные слои Каны четко делятся на три горизонта (Седов, 2005: 318 сл.): «нижний» (вторая половина I в. до н. э. – конец I в. н. э.), «средний» (II–V вв.) и «верхний» (VI – начало VII вв.). Попытаемся соотнести кошские находки с обозначенными горизонтами.
Вторая группа находок в типологическом отношении резко отличается от первой. В ее составе сразу же привлекают внимание материалы керамической тары, т. е. сосудов, предназначенных для перевозки различных товаров (прежде всего, вина и оливкового масла) на кораблях. Таких находок не так много, и они, в основном, представлены маловыразительными фрагментами стенок, но в собрании имеется фрагмент красноглиняного сосуда с венцом, оформленным в виде муфты (илл. 85, 2). По материалам Каны, такие находки относятся к позднему этапу (см.: Vinogradov, 2010: 44, fig. 16, cat. 142; Vinogradov, 2010b: 157, fig. 67, cat. 605; ср.: Kennet, 1998: 112, fig. 6, 22). Весьма показателен также фрагмент амфорной стенки с граффити в виде буквы Т (рис. 85, 3), что явно свидетельствует о связях поселения с миром Средиземноморья. Кроме того, в коллекции представлен обломок амфорной ручки (илл. 85, 4). К сожалению, о типе сосуда, к которому она принадлежала, судить очень затруднительно.
Находка фрагмента венца сосуда типа «Торпедо» (torpedo jars) также чрезвычайно показательна (илл. 85, /); они тоже были тарными.
Илл. 85. Кош. Импортная керамика (1—15)
Такие сильно вытянутые сосуды со слегка выделенным венцом и ножкой в виде усеченного конуса широко представлены на Кане (Виноградов, 1993: 74, 79, рис. 3, 3–5; Седов, 2005: 345, рис. 202, 5–7; Akopian, 2010а: 78, fig. 32, cat. 344; Sedov, 2010а: 107, fig. 46, cat. 428; Vinogradov, 2010a: 45, fig. 16, cat. 149, 150, 153; Vinogradov, 2010b: 159, fig. 68, cat. 608–611). Д. Кеннет считает, что их датировка укладывается в пределы III–V вв. (Kennet, 2002: 159–160; 2004: 63).
Среди керамических находок, обнаруженных на Коше, представлены фрагменты крупных, широко открытых сосудов, которые можно считать светильниками (илл. 85, 6–7, 9—10). Происхождение их не вполне ясно, поскольку аналогичные материалы встречаются как в Нубии, так и на Индийском субконтиненте (Седов, 2005: 341).
В материалах Каны они наиболее характерны для среднего культурного горизонта (Седов, 2005: 339, рис. 198, 12, 14, 15; Akopian, 2010а: 83, fig. 34, 387–391; Akopian, 2010b: 139, fig. 139, cat. 521–523; Sedov, 2010b: 273, fig. 117, cat. 1202–1212; Vinogradov, 2010a: 36, fig. 13, cat. 90–91; Vinogradov, 2010b: 181, fig. 77, cat. 747–748; ср.: Kennet, 1998: 112, fig. 6, 18).
В наборе столовой посуды представлены фрагменты красноглиняных кувшинов с пористой структурой и темной поверхностью стенок (илл. 85, 5, 8, 11). Д. Кеннет называет подобные материалы, происходящие из района Персидского залива, dinky fired earth ware, датируя их V в. и позднее (Kennet, 2002: 157–158; 2004: 62). На Кане фрагменты таких сосудов зафиксированы в слоях того же самого времени (Vinogradov, 2010а: 48, fig. 17, cat. 175).
В коллекции имеются также обломки сосудов, которые по форме схожи с небольшими южноаравийскими зирами, хотя, если судить по керамическому тесту, они были изготовлены не на Юге Аравии. Стенки таких сосудов сужаются к краю «клювовидной» формы (илл. 85, 12, 13). Подобные находки, происходящие из раскопок Каны, в основном относятся к среднему периоду функционирования порта (см.: Akopian, 2010а: 81, fig. 33, cat. 365; Akopian, 2010b: 137, fig. 58, cat. 508; Vinogradov, 2010a: 36, fig. 13, cat. 102; Vinogradov, 2010b: 165, fig. 71, cat. 672–673).
Чрезвычайно показателен также большой обломок горла толстостенного сосуда с характерным красным керамическим тестом и крупными порами, образовавшимися от выгорания извести (илл. 85, 14). Сосуд был украшен двумя волнистыми линиями, прочерченными по сырой глине, ниже которых проходила горизонтальная полоса, прочерченная гребешком. В позднем слое Каны керамика с таким гребенчатым орнаментом представлена довольно широко в его «верхнем» слое, хотя на этом памятнике, как правило, сосуды, близкие по типу кошскому, были все-таки меньших размеров (см.: Виноградов, 1993: 74, 79, рис. 3, 6; Седов, 2005: 346, рис. 203, 3–4; Vinogradov, 2010а: 22, fig. 7, cat. 21, 22; Vinogradov, 2010b: 159, fig. 68, cat. 618–621; 161, fig. 69, cat. 622–623). Кроме того, в материалах Каны представлены неорнаменти-рованные керамические изделия подобного рода (см.: Vinogradov, 2010b: 159, fig. 68, cat. 620), но и на Коше обнаружен фрагмент сравнительно небольшого сосуда, на котором нет орнамента (илл. 85, 15).
Подводя итог сказанному, необходимо подчеркнуть, что керамика, происходящая с поселения Кош, имеет несомненное сходство с находками из «средней» Каны. Показательно, что здесь нет керамики, прежде всего амфор с характерной для поздней Каны реберчатой поверхностью. Более того, весь набор в целом, судя по всему, схож с керамическими находками из Абу Даби. Авторы публикации соотносят их с периодом С и D в эд-Дуре и датируют от I до III/IV вв. (King, Tonghini, 1998: 132, fig. 3; 135). На мой взгляд, датировка вполне может захватить и начало V в. Если эти сопоставления и хронологические атрибуции верны, то следует признать, что в Коше обнаружено древнее поселение II–V вв., связанное с международной торговлей в бассейне Индийского океана. Полученные материалы позволяют даже предполагать, что основной вектор торговых связей шел сюда не из Средиземноморья, а из Индии. Все эти выводы, однако, – сугубо предположительные. Только когда на поселении Кош будут проведены систематические археологические раскопки, а в других частях побережья предпринята целенаправленная разведка, значение Сокотры в системе международной торговли в регионе может быть оценено более объективно.