Данные опроса информантов в 1985 г.
Жители долины Да‘рьхо составляют единое племя да‘рьхо, делящееся на два рода: саабхо, sab‘ho (в основном живут в нижнем селении Агемено) и гердэфхо, gerdaefho (верхнее селение Ба‘а). По сведениям информантов, племя имеет общие пастбища, где может пасти скот любая семья, владеющая лишь загоном для скота. Жители Ба‘а всю зиму проводят в селении Ди Рисмойтен, расположенном в нижней части долины, на полпути между Ба‘а и Агемено (в 40 мин. ходьбы от Ба‘а); там пасется их скот. На февраль – апрель они переходят в Ба‘а, где прохладнее и иногда дождит; козы щиплют там листья кустарника. На сезон дождей жители вновь возвращаются в Ди Рисмойтен, а часть сезона сильных ветров проводят в расположенных в четверти часа ходьбы вниз от Ба‘а пунктах Хасэхон и Катэхон, где они собирают урожай фиников со своих пальмовых плантаций. Одни горцы считают своим основным поселением Ди Рисмойтен, другие – Ба‘а. Если лето очень знойное, скот можно отгонять вверх, в горы над долиной, где у племени да‘рьхо есть «летовки» – небольшие домики, сложенные из камня.
Род sab‘ho живет в Агемено в течение всего зимнего сезона. На сезон кият qiyat жители перемещаются на нижние пастбища, в селение Масабе (в 45 мин. ходьбы от Агемено), но могут остановиться и в Ба‘а. На domo d-oto они возвращаются в ’Агемено, а на сезон уборки урожая фиников откочевывают в Ди Рисмойтен, где в это время собирается все племя.
Система перекочевок у племени бени малек сходна с рассмотренной. Это племя обитает в горном районе Диксам, примыкающем к Хагьхеру с запада. В течение всего зимнего сезона они живут в собственно Диксаме, на небольшом плато, в пещерах. Во время кият они либо остаются в Диксаме, либо перемещаются примерно на 2 км к югу в селение Хагефено, если там уже выросла трава. Сезон дождей они проводят в Хагефено, которое и считают своим главным поселением, а на сезон сбора фиников перекочевывают на север, в Дирхеметен (в 3 км от Диксама), где в это время наиболее благоприятные условия для пастьбы скота. Кроме того, бени малек еще владеют пальмами в долине Ди ‘Абальхон, на запад от горного района Диксам, вверх к Хагьхеру.
Племя бени малек делится на три рода: ramlhal, kerbeb и sebebo. Их общий предок Малек, как они утверждают, – выходец из района Яфи‘ в континентальном Йемене, а начало трем родам положили три его сына. Между пастбищами трех родов нет границ, у них также общие источники воды, главный из которых – крупный водосборник (кариф), способный удерживать воду в течение нескольких лет даже в периоды засухи. Горцы разводят коров; одна семья в среднем владеет десятью коровами; их содержание абсолютно свободное. В 10–11 часов утра они идут на водопой к водосборнику, а хозяева приходят проверить, все ли животные на месте, всё ли в порядке. Второй водопой – в 15–16 часов, и горцы еще раз приходят посмотреть на своих коров.
Свободное содержание домашнего скота возможно, прежде всего, потому, что на острове практически нет хищников. Единственное животное, угрожающее скоту, – одичавшие домашние кошки, охотящиеся за козлятами и ягнятами. Раньше сокотрийцы ставили на них западню (mahzere), представлявшую собой небольшое укрытие из камней с отверстием вверху, из которого выступал конец длинного камня, поставленного на кусок мяса. К верхушке камня был приставлен другой, плоский камень, который запирал отверстие, если кошка брала приманку, сдвинув длинный камень. Теперь горцы используют фабричный железный капкан – mahnab.
В то время как культивирование финиковых пальм здесь, как и повсеместно, – чисто мужское занятие, – скот пасли как мужчины, так и женщины, хотя доить было позволено в этих районах исключительно мужчинам. Даже в том случае, когда в семье не было мужчины, для дойки нанимали работника.
Интересно, как в беседах со мной некоторые информанты в Центральном и Западном районах объясняли этот обычай: женщине доить нельзя, так как ей якобы стыдно сидеть на корточках, ведь чужие могут увидеть ее в такой некрасивой позе. Но уже в 70—80-е годы в Восточном районе, где господствовала смешанная экономика, женщины доили, так что данный запрет даже тогда соблюдался лишь в чисто скотоводческих районах и, очевидно, был характерен для классического скотоводческого хозяйства, где мужчина несет все самые главные трудовые функции.
Обследование хозяйств показывало наличие здесь и в те годы значительной имущественной дифференциации, которая сглаживается прочными традициями взаимопомощи. Тем не менее, неимущие и малоимущие вытеснялись из района и подыскивали работу на стороне. Среди рабочих и ополченцев (тогда это была так называемая «народная милиция») Хадибо нам встречались выходцы из малоимущих семей гор Хагьхера. Например, информант № 63 рассказал, что у его семьи было лишь 20 коз и несколько пальм. Выходцы из малоимущих семей обычно нанимались тогда ухаживать за пальмами к состоятельным владельцам или же к тем, кто не имел возможности работать сам (вдовы; лица, не жившие в районе, в том числе находившиеся в Хадибо, на континенте или в эмиграции).
Самая небольшая степень имущественного расслоения характерна для жителей плато Хагьхер – «чистых» скотоводов. Называя их образ жизни оседло-кочевым, оговорим условность применения к ним этого термина, поскольку границы между различными укладами жизни весьма расплывчаты.
Скотоводы гор Хагьхер большую часть года жили в постоянных жилищах и не только не кочевали, но практически не пасли свой скот, предоставляя ему возможность пастись свободно. Однако и в этот период оседлости в распорядке существования сокотрийских бедуинов проявлялись элементы бродячего образа жизни: они иногда отправлялись за скотом и ночевали в горах, спали прямо на земле, с легкостью совершали пешие переходы по хозяйственной необходимости и т. д. Маршруты и время сезонных откочевок зависели от конкретных погодных условий и различались в засушливые и плодородные годы. Выбор маршрута и времени откочевки определялись, во-первых, состоянием растительного покрова, во-вторых, обеспеченностью пастбищ питьевой водой (для скота и для людей) и, в-третьих, климатическими условиями. В обычные годы племена долин откочевывали на горные летние пастбища, где у них сезонные жилища, так что этот образ жизни и в благополучные периоды можно охарактеризовать как переменно-оседлый.
Горцы, живущие на самом плато, иногда в ноябре – декабре, когда наверху бывает очень холодно, спускаются вниз, в долины Нижнего Хагьхера. Однако эта разновидность откочевки не типична: ее практикует лишь небольшая часть населения.
Многие скотоводы в годы засухи были вынуждены совершать дальние откочевки. Последствия засухи были не так суровы в тех районах, где находились непересыхающие источники воды, орошающие пастбища, и где имелись резервуары, в которых сохранялся запас дождевой воды, достаточный для того, чтобы напоить скот. Здесь могли принять часть населения из районов, наиболее пострадавших от засухи. Некоторые племена в такие годы кочевали всеми семьями и со всем скотом, причем маршруты таких «форсмажорных» перекочевок были оговорены бедуинским обычаем. В частности, горцы Центрального района во время засухи обычно перебирались в долины Восточного района, более благополучные в этом отношении: на востоке нет перевыпаса скота и пастбища не истощены. Работая на Сокотре в 80-е годы, я сам был свидетелем таких перекочевок: тогда остров поразила засуха.
На протяжении полевого сезона 1983 г. в селениях Да‘рьхо еще все было благополучно, а на следующий год (сезон 1984-го) в восточной части острова (несколько дней перехода), в селении Шибхон мы уже встретили наших друзей из Да‘рьхо, отправившихся сюда со скотом на поиски кормов. Один из них, год назад развлекавший нас игрой на латунной «флейте», рассказал, что в горах – бескормица, начался падеж скота. Он отправился кочевать, благо мог себе это позволить: в его семье достаточно людей, чтобы обеспечить переход, есть три верблюда, которые могут везти на себе весь скарб. Но те семьи, в которых мало здоровых людей, есть больные и старики, остались переживать беду в горах.
Я обратил внимание, что пришедшие в Шибхон горцы чувствовали себя уверенно, не выглядели униженными просителями. Мне не удалось выяснить, была ли помощь, оказанная им шибхонцами, безвозмездной, или горцы за нее как-то расплачивались.
Западный район
Скотоводов, населяющих известняковые горы Западного района, также можно условно поделить на две подгруппы: обитателей гор и жителей горных долин.
Еще Браун отмечал, что в горах Западного района совершенно иная, чем в Хагьхере, экологическая система. Плато и нижние склоны гор безводны: за пределами долин Калансии и Губбат-Ша‘б источников и колодцев мало. Наверху расположены известняковые купола либо террасы, поросшие дерном и кустарником, внизу – скальные основания или осадочные породы, покрытые кустарником. Вода собирается лишь там, где есть скальное основание, образующее глухую перегородку через вади. Кое-где вверху, там, где известняк лежит на граните, встречаются небольшие источники, но они имеют только узколокальное значение. Видимо, и в древности здесь не хватало воды, так как в этой части острова обнаруживаются остатки построенных много веков назад каменных резервуаров. Впрочем, в те времена почвенное покрытие должно было быть намного лучше, о чем свидетельствуют древние поселения и загоны. Есть свидетельства того, что здесь разводили много скота.
«В отличие от Хагьхера, – писал Браун, – в этом районе видны все признаки того, что в прошлом его пастбища долго и сильно истощались. Если бы за последние несколько столетий произошло какое-либо катастрофическое изменение климата, то оно обязательно оставило бы где-то след. Это сотворенная человеком пустыня» (Brown,1966: 17).
На известняковой вершине лежит дерн, под которым кроется тонкий слой почвы; кое-где сквозь него проглядывают скалы. Однако Браун не мог найти на террасе площадью 64 кв. км ни единого семечка, чтобы идентифицировать росшую там траву. Она была использована до предела. Овцы, казалось, съели все.