Однако экономический фактор нельзя признать определяющим: в повторные браки вступали не только состоятельные женщины.
Мухаммед Ахмед Сулейман, 30 лет, служащий таможни в Хадибо, рассказал, что его отец, пальмовод, женился часто, «не менее шести раз», а его мать после развода с отцом потом снова выходила замуж, но из рожденных ею в двух браках 22 детей в живых осталось лишь шестеро.
В этом и многих других случаях разводились супруги, состоявшие в браке не менее десяти лет, причем мужчина затем далеко не всегда брал в жены более молодую, как этого можно было бы ожидать.
Что же касается мужчины, то возможности его вступления в повторный брак были предопределены его ценностью как работника, а поскольку многие сокотрийцы могли выезжать на заработки за пределы внутренних районов острова, – также и как «добытчика», способного обеспечить семье денежный доход.
Я не встречался со случаями, когда брак расторгался бы по причине неверности жены, хотя свободное положение женщин на Сокотре в то время позволяло думать, что это было не исключено. Сокотрийцы иначе относились к интимным отношениям между полами, чем жители континента. В частности, здесь допускались добрачные связи, не считавшиеся для женщины позором и не мешавшие ей потом вступить в брак. Для любой арабской страны практически невероятна возможность многократного вступления в брак женщины, да еще обремененной многочисленными детьми (часто от нескольких мужей). Нам даже рассказывали о случаях, когда сокотрийка за время долгого отсутствия мужа, уезжавшего на заработки, рожала ребенка, а вернувшийся супруг признавал его своим. Ссылка на то, будто когда-то сокотрийцы верили, что беременность женщины по воле Всевышнего может длиться неопределенно долго, не слишком убедительна: мотивация свободного поведения женщины, безусловно, более сложна, она определялась как экономическими реалиями, так и закрепленными традицией этическими нормами.
Один из информантов рассказывал нам о странном обычае. По его словам, некоторые мужчины, поставив цель овладеть женщиной, будто бы подкарауливали ее вечером в вади, куда она спускается по нужде, и пытались добиться своей цели силой. Женщина ожесточенно сопротивлялась, но если мужчине все-таки удавалось добиться своего, то она успокаивалась и никому об этом не рассказывала. Если же он терпел фиаско, то его ждал позор: женщина устраивала скандал на всю округу и шла жаловаться на обидчика, а ее семья требовала от него искупления вины. Судя по всему, мужчина стыдился не того, что нарушил закон, а того, что проявил несостоятельность. Ввиду щекотливости и даже некоторого неправдоподобия сюжета у меня не было возможности проверить, не было ли это выдумкой, но сам факт появления такого рассказа показателен.
Распаду семей способствовал уход мужчин на работу из внутренних районов в крупные поселки и города на побережье, а также выезд на континент. Те, кто работал в Хадибо, Калансии, часто не брали с собой семьи не из-за трудностей с жильем в этих городах (они всегда могли временно поселиться у соплеменника, а построить скромное жилище не составляло большого труда), а потому, что дома оставалось хозяйство, которое надо было кому-то вести. Лишь иногда семья переезжала к своему главе, а пасти скот и ухаживать за пальмами в таких случаях поручалось либо родственникам, либо наемным работникам.
Повторные и полигамные браки
Итак, вступление в новый брак не составляло проблему ни для мужчины, ни для женщины.
Из опрошенных 537 мужчин (напомним, что 125 из них не ответили на некоторые вопросы) во второй раз были женаты 33 (в том числе после смерти первой жены – 9 и после развода – 24); в третий раз – 8 (в том числе после смерти жены – 3, после смерти одной и развода с другой – 1, после развода с одной и с другой – 4); женился многократно – 1 мужчина; не вступали в брак после развода 11 мужчин и после смерти жены – 1. В полигамном браке состояли 10 человек (по две жены было у 5, по три – у 4 и четыре – у одного). Таким образом, во второй раз были женаты 8,01 % давших ответы, или 6,15 % опрошенных; в третьем – соответственно 1,94 и 1,49 %; многократно женился лишь один респондент, не вступал в новый брак после смерти жены также лишь один, а после развода – 2,67 и 2,05 %; в полигамном браке состояли 2,43 и 1,86 % мужчин соответственно.
Из опрошенных 519 женщин (135 не дали ответов) во второй раз вышли замуж после смерти первого мужа 19 и после развода с первым мужем – 12 (из них 3 были инициаторами развода); в третий раз – 3 женщины (в том числе после двух разводов – 2 и после смерти одного мужа и развода с другим – 1); не вступали в брак после развода 19 женщин и после смерти мужа – 15 (полигамные браки в этой группе нами не выделялись). Таким образом, во второй раз вышли замуж 8,07 % давших ответы и 5,97 % опрошенных; в третий – соответственно 0,78 и 0,58 %; не вышли замуж – 8,85 и 6,55 %.
Илл. 2. Дети – будущее Сокотры
Сопоставление этих показателей свидетельствует о том, что процент живших во втором браке мужчин и женщин был примерно одинаков. Меньший процент женщин, состоящих в третьем браке, и больший – не вышедших замуж, однако, не говорит о том, что шансы мужчин на третий брак выше. Это относится лишь к определенной возрастной группе: зачастую возраст дважды разведенных женщин был таков, что не предполагал уже их вступление в брак (часть опрошенных принадлежала к возрастной группе старше 50 лет), в то время как для мужчины практически не существовало возрастных ограничителей так как дряхлых стариков на Сокотре очень мало. Если женщина была разведена второй раз, еще не достигнув верхней границы брачного возраста, сам статус дважды разводившейся ни в коей мере не считался препятствием к заключению нового брака.
Хамис Фарагалла Иса – 65 лет, из Сука, бывший ловец жемчуга, сын получившего свободу раба султана, – вступал в брак трижды. Первая жена умерла, оставив ему двоих детей. Женился вторично, затем развелся. Жена с дочерью ушла к своим родителям и вскоре вновь вышла замуж. Тогда он женился в третий раз; с третьей женой (она родила ему восьмерых детей) продолжал жить. Говорит, что, если бы все дети выживали, у него их было бы 30.
Мной не было зафиксировано ни одного случая возвращения к прежней жене, что часто происходит в арабских странах, где шариат даже устанавливает специальную процедуру для тех, кто поспешил расстаться с женой и имеет намерение вернуться.
Полигамных браков было мало. Это, казалось, можно было бы объяснить тем, что Закон о семье от 1974 г. запрещал многоженство. Но браки, заключенные до 1974 г., считались в Южном Йемене действительными, а обследование той возрастной группы, которая имела право сохранить полигамный брак, показывало, что многоженство не имело широкого распространения и до 1974 г. Полигамных браков было несколько больше до 1967 г., при султанском режиме, но они встречались в основном среди зажиточных слоев населения. Поскольку разводы совершались с легкостью, постольку те, кто проявлял «склонность к переменам», расставались со старой женой и брали новую, а не создавали полигамную семью. Распространению полигамии мешала и свобода интимных связей: женатый мужчина мог иметь связь с женщиной, не вступая с ней в брак.
География полигамных браков показывала, что многоженство встречалось не только в Хадибо и крупных прибрежных поселках, но и у горцев, где оно, скорее всего, тоже объяснялось экономическими соображениями, а именно стремлением «прирастить» стадо или не допустить дробления хозяйства (как минимум одна из жен была кровной родственницей главы семьи). Жены при этом размещены в разных домах, которые, однако, строятся рядом и входят в один хозяйственный комплекс.
Салем Матур Абдалла, 40 лет, полицейский из Хадибо, рассказал, что у его отца было две жены, от первой он не имел детей, от второй (его матери) – имел двоих. После смерти отца мать вышла замуж вторично, и в новом браке родила еще семерых.
Дети от разных жен, живущих в полигамном браке, считали себя по сути родными братьями и сестрами. Их всегда связывали отношения дружбы и взаимопомощи. Об этом говорит следующий пример. Шейха Сани Али, 18 лет, учительница из Хадибо, рассказала, что отец ее мужа, уроженец Хадибо, раньше служил у султана, затем стал торговцем-посредником. У него было три жены, живших в одном доме, и от них – восемь сыновей и три дочери. Из дочерей две замужние жили отдельно, у своих мужей, остальные дети – в доме отца, в том числе три женатых сына и два внука. После того как свекор, которого Шейха Сани Али называла дядей (братом отца), умер, главой дома стал его старший сын от первой жены. Все члены семьи питались вместе, вели совместное хозяйство, поддерживали между собой хорошие отношения. Единокровные братья и сестры называли себя двоюродными (детьми брата отца). Не только мать мужа, но и двух других жен покойного свекра она называла тетями (сестрами матери); так же к ним обращался и ее муж. У семьи было много пальм, большое стадо мелкого рогатого скота.
У сокотрийцев не существовало жестких правил, устанавливающих, с кем должен быть ребенок после развода родителей. Однако в большинстве известных нам случаев дети оставались с матерью, а не с отцом; редко родители делили детей; иногда их воспитывали родители отца, чаще – родственники матери. Как правило, дети (или часть их) оставались с отцом или его родственниками в том случае, если мать создавала новую семью, однако, как уже говорилось, дети, сколько бы их ни было, не представляли препятствие для вступления матери в новый брак (илл. 2).
В случае смерти матери дети оставались с отцом и, если он женится, – воспитывались мачехой. В случае смерти отца заботу о детях брал на себя его брат, а когда такового не было – дед по отцу, если же не было и деда – то другой отцовский родственник. Вдова, у которой остались сыновья, при новом замужестве, как правило, растила мальчиков вплоть до их выхода из так называемого младшего возраста (10–12 лет), после чего сыновья переходили в дом брата покойного мужа или деда по отцу, дочери же оставались с матерью.