Амина Мухаммед Хадид, 17 лет, учительница из Хадибо, уроженка селения Тамир в Восточном районе, незамужняя, рассказала, что ее отец – скотовод, но занимается в сезон и ловлей рыбы. У нее три брата, все женаты, и две незамужние сестры. Все братья (один состоит на действительной военной службе) – скотоводы, живут с семьями в доме отца, где все имущество – довольно много пальм и стадо коз – общее. Раньше у семьи были и коровы, но они пали от бескормицы. В общем стаде каждому члену семьи выделена его доля: по пять голов несемейным и по десять голов семейным. Когда отец ловил рыбу, коз пасла мать. Так же была выделена каждому и доля деревьев из пальмового сада. Амине досталось несколько пальм и пять коз, которые ей подарил отец, но пока она не вышла замуж, все было общим, включая и ее заработок. Потом же Амина получит свою долю, причем отец может и увеличить ее до десяти голов.
Таким образом, в 80-х годах обычай, воплощенный в праве главы сложной семьи решать вопросы выделения имущества, играл в сокотрийском традиционном обществе роль не меньшую, чем шариатское законодательство.
Мной были зафиксированы и случаи, когда раздел имущества происходил точно по законам шариата.
Информант Мухаммед Харун Мухаммед, 30 лет, родился и жил в Калансии, рыбачил, как и его отец, но своей лодки не имел, на момента опроса работал в Хадибо электриком, жил у друга. Отец его после развода с первой женой был женат во второй раз, и от этого брака имел двух детей – сына, Мухаммеда, и дочь. Первую жену отца он и сестра звали тетей (сестрой матери). После смерти отца Мухаммед получил 16 пальм, сестра – 8. Ему также досталось 8 коз, еще несколько голов купил сам. Был женат, жена родила ему двоих детей, затем ушла к другому. На момент опроса он был холост.
Широко распространенные разводы осложняли не столько проблему наследования имущества, которая решалась в основном однозначно, сколько проблему содержания и воспитания детей, поскольку в этой области не существовало жестких правил. Родоплеменной обычай не обязывал отца принимать материальное участие в воспитании ребенка, оставшегося с матерью (доля наследства ему была гарантирована лишь в случае смерти родителей).
Часто в прошлом, когда женились и разводились состоятельные люди, они при женитьбе заранее обеспечивали воспитание будущих детей на случай развода выплатой большого выкупа, который и оставался в семье жены, куда она с детьми возвращалась. В случае развода даже султан не оставлял у себя детей.
Рода Иса Али, 19 лет, акушерка госпиталя в Хадибо, дочь последнего султана Махры и Сокотры. Мать Роды – Хадиджа Иса происходила из северных районов Йемена, но жила на Сокотре и до замужества. Рода рассказала, что у ее отца было много жен. С одними он разводился, с другими жил в полигамном браке. Ко времени опроса на острове жило 27 ее братьев и сестер – 11 единоутробных, 15 единокровных и один родной брат.
Наличие столь многочисленных родных, казалось бы, должно было создавать немало поводов для конфликтов, тем не менее, это случалось редко: братья и сестры почти всегда поддерживали между собой хорошие отношения, мирно решали спорные вопросы, хотя бывали и исключения.
Информант Салем Абдалла Али, 20 лет, фельдшер из Хадибо, рассказал, что его отец, скотовод из махрийского племени бену афрар, развелся с его матерью, которая родила ему кроме Салема еще троих сыновей и двух дочерей, и женился во второй раз. От второго брака была одна дочь, но она умерла. Салем с братьями и сестрами воспитывались в доме матери. Когда отец умер, уккаль (‘uqqäl) – старейшины поделили его имущество между всеми наследниками. Мать вышла замуж во второй раз, привела мужа в свой дом, дети называли его дядей (братом отца). Она родила от него еще двух сыновей. Эти единоутробные братья Салема ничего не получат из наследства первого мужа матери, но имущество второго мужа, их отца, достанется им, а не Салему и его братьям и сестрам. Но все братья и сестры от обоих браков жили вместе в одном доме, в Хадибо. В сезон дождей они уходили в горы, чтобы пасти коров, делать масло и т. п. Салем был женат, имел сына и дочь. От отца унаследовал часть принадлежавших ему пальм и скота. Пас скот и ухаживал за пальмами его молочный брат. Дело в том, что после рождения Салем был отдан «на вскармливание» женщине из бедуинского горского племени, у которой воспитывался до 7 лет; его молочная мать получала за это вознаграждение, но не фиксированное, а «по мере возможности». У Салема было три молочных брата, с которыми он поддерживал тесные отношения. Один из молочных братьев, пасший скот Салема, получал за это молоко, масло хами и другие продукты, не считая подарков.
Система и термины родства
Термины родства в основном одинаковы для всех сокотрийцев, существуют лишь незначительные, преимущественно фонетические, отличия между диалектами. Кроме того, в собранных автором на Сокотре текстах встречается ряд архаичных терминов, которые понимают горцы, но не понимают жители прибрежных районов (некоторые из этих слов приводятся ниже).
Для обозначения родственников первой степени:
bebe, дв. ч. bebehi, мн. ч. babayhon, ‘отец’. В сочетании с именами употребляется с генитивной частицей di: bebe di muhammad ’отец
Мухаммада’. В сочетании с личными местоимениями принадлежность выражается с помощью конструкции [di + местоимение] в препозиции: diho bebe ‘мой отец’, di’e bebe ‘твой отец’ и т. д.;
biyyo, дв. ч. biyyöti[11], ‘мать’. Это слово, по Биттнеру (Bittner, 1913: 24), образовано как ж. р. от Ы-(bеу)-(а)Ы ‘отец’. Принадлежность выражается так же, как и для bebe: diho biyyo ‘моя мать’, di’e biyyo ‘твоя мать’ и т. д.
В текстах, записанных от горцев, встречаются berhe ‘отец’ и bёге ‘мать’. Жители прибрежных районов этих слов даже не понимают. У горцев они малоупотребительны. Они восходят к общесемитскому корню, от которого в сокотрийском образованы: bёге ‘родить’, а также термины родства mibrhe, bar, ’ibrihi, ’imboriye (см. далее). Так что точнее переводить berhe как ‘родитель’, bёге как ‘родительница’. Что касается корня этих слов, то это, по всей вероятности, b-r-’ со значением ‘творить, создавать из ничего’ (например, арабский bага’а)[12]. Отсюда значение ‘родить, произвести на свет’.
В текстах Мюллера встречается еще одна пара терминов для обозначения родителей. Это ’iif ‘отец’ и ’em ‘мать’[13]. Они образованы от общесемитского корня (ср. араб, ’ab и ’umm, махри heyb и häm, шхаури еу и еш, евр. ’ab и ’еш(ш) и т. д.). Эти слова неизвестны жителям прибрежных районов и, видимо, неупотребительны или малоупотребительны в горах. Однако широко распространено слово ’e’fo (или ’e’fu) ‘родители, семья, старшие родственники, люди’, где – о придает ’iif значение собирательности (см.: Rhodokanakis, 1915) (аналогично этому в шхаури образовано iyo ‘родители’ от еу ‘отец’). Это основное слово, употребляющееся в сокотрийском в значении ‘люди’ (можно предполагать, что оно является вторичным). На архаичность ’iif и ’em указывает не только тот факт, что они вышли из употребления со времен экспедиции Мюллера, но и то, что эти слова, в отличие от bёbе и biyyo, для обозначения принадлежности могут присоединять к себе местоименные суффиксы. Конструкция имя + местоименный суффикс имеет архаичный характер и в современном сокотрийском почти не встречается, будучи вытеснена конструкцией [di + личное местоимение + имя]. Исключение составляют как раз некоторые термины родства (см. также ниже). Для обращения детей к родителям не существует специальных слов, а употребляются bebe и biyyo со звательной частицей е (а): е bebe! ‘Отец’! е biyyo! ‘Мама!’[14].
В словах, обозначающих братьев и сестер, различаются наименования старших по отношению к говорящему, младших или одинаковых с ним по возрасту. Для обозначения самого старшего брата или самой старшей сестры не существует особых слов, все старшие называются одинаково. Для обозначения младшего брата или сестры говорящего или одного с ним возраста употребляется одно слово qāqa (без различия в роде), дв. ч. qäqi, мн. ч. qaqayhon. Принадлежность выражается посредством конструкции [di + личное местоимение]. В то же время для обозначения старшего брата и старшей сестры употребляются разные слова одного корня: ninhi, дв. ч. ninihi ‘старший брат’; ’еппа ‘старшая сестра’. Принадлежность выражается с помощью di.
Употребляются также слова, восходящие к общесемитскому корню ’-h:
’a‘ha (или ’a‘ha), дв.ч. ’e‘hi (’e‘hi), мн.ч. ’o‘ho (’o‘ho) или o‘ho’oy (в некоторых бедуинских говорах) ‘брат’ (вообще, т. е. и старший и младший) и ’e‘het (или ’e‘het) ‘сестра’[15] (ср.: махри ġa и ġayt, шхаури (e)ġa и ġit, харсуси ġa, араб., ’ah и ’uht (см.: Leslau, 1936: 56; Johnstone, 1977: 7)). Эти слова принадлежат к числу немногих сокотрийских терминов родства, образующих принадлежность при помощи присоединения местоименного суффикса. Например:
’e‘hi (’e‘hi) ‘мой брат’
’e‘haš (’e‘ahš) ‘его брат’
’ehoyhi (’ehoyhi) ‘мои братья’ и т. д.
В «Легенде о Иизхамитин» (см. главу девятую) встречается форма ’ohoki в значении “твои братья” (мн. ч.)[16].
onoki в значении твои братья (мн. ч.)
В сочетании слова ’e‘het с местоименными суффиксами были выявлены некоторые фонетические различия между говорами:
’e‘heti (Хадибo) ‘моя сестра’
’e‘idti (калансия) ‘моя сестра’
’e‘idti (Хагьер) ‘моя сестра’
’e‘ġidti (западный бедуинский говор) ‘моя сестра’
’e‘hedk (западный бедуинский говор) ‘твоя сестра’
’e‘hetš (западный бедуинский говор) ‘его сестра’ и т. д.
Несколько терминов употребляется в сокотрийском для обозначения детей. Основные из них: