Мубарак: Да, видел.
Мухаммед: А обрезание будем делать на площади или дома?
Мубарак: Конечно на площади! Зачем тогда делать праздник, если не будем обрезать на площади, перед всеми?! Давайте пляшите. Спойте-ка хэдон-эдон.
Салем: Ты слышал касыду людей из племени камхер? Что в ней поется?
Мубарак: Да, слышал, хорошая касыда, клянусь Аллахом.
Салем: Тебя в ней восхвалили.
Мубарак: Дайте им побольше еды. Окажите им гостеприимство. А они нам воздали в песне.
Мухаммед: Ле-мин-’адха обиделись.
Мубарак: Да не может быть, чего они хотят?
Салем: А ты слышал их касыду? Что они в ней поют?
Мубарак: Добавьте им мяса.
Салем: Ну а касыду-то ты слышал или нет?
Мубарак: Да нет, не слышал.
Салем: Они поют, что никто не встал перед ними и никто на них и не посмотрел.
Мубарак: Эй, Абдалла Масвийат, ответь им касыдой. Давай, племянник, побыстрей, спой им.
Мухаммед: Поищите Абдаллу Масвийата.
Мубарак: Вот, ответили им касыдой. Пусть им подадут воды, пахты и чаю.
Мухаммед: Давайте, уже светает, кончайте, кончайте. Доброе тебе утро, старуха[32]. Теперь надо обрезать.
Мубарак: Где мальчики? Приведите всех, кому будут делать обрезание. Светает, да поможет вам Аллах. Сколько еще вы будете тянуть? Доброе тебе утро, старуха, да удалится от тебя рассвет. Где мезейдехер? Молитесь за пророка.
Мезейдехер: Да будет с тобой Аллах.
Мубарак: И с тобой тоже, мезейдехер. Смотри, поосторожнее, не порежь их, будь поаккуратнее, внимательнее с мальчиками.
Мезейдехер: Пусть попрыгают у камня – садиться мальчики ни за что не хотят.
Мубарак: Поистине, когда мальчикам делают обрезание, они становятся серьезными, взрослеют.
В 70-е годы некоторые старые горские обычаи постепенно отмирали, обрезание совершали в возрасте, предписанном шариатом, гораздо раньше, чем прежде, и не на виду у всех, а дома (хотя еще не в больнице, как теперь). Однако некоторые элементы старого обычая сохранились. В этот день приглашают гостей, родственники делают подарки – коз, овец. Иногда, как в приведенном выше случае, обрезание проводили вместе группе мальчиков из родственных или живших по соседству друг с другом семейств. Тогда на празднование, как и на свадьбу, могли пригласить музыкантов. Мальчики, как и встарь, должны были непременно продемонстрировать мужество, способность хладнокровно вынести боль – под пристальным наблюдением родственников. Традиционными оставались в 70-е годы и инструменты, каковыми проводилась эта операция, и статус лица, проводившего ее, и средства, коими облегчали затем страдания «пациента». Таким лекарством служил порошок из вываренной коры дерева экша, которым присыпали рану, и зловонный состав хальте (halte), мешочек с которым вешали под нос и на шею и который нужно было нюхать в течение 15 дней.
Если ребенок умирал в раннем возрасте, ему делали обрезание, прежде чем похоронить, «чтобы он умер мусульманином».
Обычай обрезания девочек здесь ушел в прошлое, хотя о нем прямо говорится в архаичных фольклорных текстах. Однако сохранилось воспоминание, как рассказывала одна из информанток, о сутцество-вавшем в прошлом правиле: если девушка или женщина хотела отправиться в хадж, то перед этим будто бы ей следовало задержаться в Хадрамауте, где этот обычай еще кое-где соблюдался, и совершить обрезание, которое должно было символизировать собой полное очищение паломницы.
При совершении обряда обрезания всегда произносится традиционная, унаследованная от предков формула: al ba’äris е slbib rahaq hes sibeho. Смысл этой формулы, которая, несомненно, является заклинанием (возможно, древним), самим сокотрийцам был неясен. Дословный перевод ее тоже допускает различные толкования, буквально означает: «доброе утро тебе, старуха, да удалится от тебя рассвет». «Старуха», безусловно, – символ зла, которое, как уже говорилось, всегда воплощается в образе женщины, поскольку колдовством занимаются исключительно женщины. Обрезание совершается на рассвете, когда, согласно сокотрийским поверьям, вообще меньше всего шансов встретить гиннию, «железноногую» и прочие зловредные существа (которые активно действуют вечером и ночью), а совершающий обрезание еще и заклинает, чтобы «старуха» была далеко от рассвета, т. е. от обряда. Представляется наиболее вероятным толкование данной формулы как заклинание от сглаза: «пусть утро будет добрым, пусть старуха (злой дух, колдунья) будет далеко, не мешает обрезанию, не принесет зла».
Сокотрийский обряд обрезания, как мы видим, в 80-е годы еще сохранял черты древних обрядов инициации, к которым он восходит. Это сходство особенно проявлялось несколько лет назад, когда у носителей архаичной культуры – горцев обрезание проводилось в возрасте наступления половой зрелости. В прошлом обряд обрезания и над юношами и над девушками совершался, вероятно, в одно и то же время и в близких возрастных категориях; оно означало их приобщение к взрослым членам общества и готовность к вступлению в брак (необрезанный мальчик не имел права жениться).
Предложив свое толкование одной из опубликованных нами ранее ритуальных песен в рецензии на нашу работу, И. М. Дьяконов по этому поводу замечал:
«Девушка же эта (которую выдают замуж. – В. //.), по сокотрийской терминологии – firhim, буквально “обрезанная”, но не в смысле “созданная”, как думает В. Леслау (Leslau, 1938: 81); ср. общесемит. название девушки – batul-at-, т. е. “отделенная”. То и другое означает “девушка на выданье”, которая “отделяется” от своей семьи и рода при прохождении обрядов инициации (предваряющих признание ее способной к замужеству); а инициация, как известно, символизировала смерть, предшествующую новому рождению в новом качестве. О прохождении в прошлом сокотрийскими девушками обряда инициации говорит то, что “девушка” называется по-сокотрийски также zahiya, т. е. “необрезанная”; надо полагать, что firhim была, по крайней мере первоначально, девушкой старшего возраста по сравнению с zahiya. Обрезание было связано именно с обрядом инициации перед вступлением в брачный возраст, на что указывает сам термин “совершать обрезание” – heton; ср. общесемит. hatan – “жених”, а также данные о возрасте обрезания у горцев Сокотры, приведенные авторами (около 15 лет)» (Дьяконов, 1982: 209).
Примечательно, что еще незадолго до моего появления на острове обрезание юношей у горцев совпадало по времени с их женитьбой. Дело не только в том, что горцы экономили на празднике (хотя и это соображение они принимали во внимание, учитывая разорительные траты на угощение), но, по-видимому, и в непосредственной связи этого обычая с вступлением в брачный возраст. «Совмещенный» праздник обрезания юношей и вступления их в брак я имел возможность наблюдать еще во время первой поездки на остров в 1974 г.; о таком празднике говорится и в приведенном выше тексте.
В 1983 г. я записал от ‘Амера Ахмеда Да‘рьхи песнопение, исполняемое при обрезании. Вот его перевод:
На восходе заклинаю тебя тремя знаками Корана (алиф-лам-мим),
Чтоб ты открыл все доброе, что хранишь в себе,
И оказал уважение гостям.
Сейчас и из Катына прибудут гости,
Если ты захочешь, а мое сердце хочет.
Только ты плохо себя ведешь —
Ешь левой рукой,
А я этого не замечал,
Как слепой, не видел этого.
А когда старый человек так думает,
Ты дешево от него не отделаешься.
Ди-Рисмойтен – красивое место, цветом похожее на железо,
Но весь мир разделен, только люди его связывают.
Находа (капитан судна) и все воины, которые приплыли с ним на праздник, хороши,
Да и все люди, клянусь перед тобой Аллахом, хорошие.
В Хэсхоне веселятся солдаты,
Жители Ди-Рисмойтена от них получили хорошую плату,
А жители Абуба – по новой чалме.
Не жалей, отопри лавку, пусть каждый берет сколько хочет,
Чтобы все гости наелись до отвала.
Пусть они гуляют до самого утра,
А ты еще много коз не зарезал.
Смотри, как много пришло солдат.
Я сначала думал, что ты скуп, ругал тебя, да’рьхи,
Но сейчас вижу, что все довольны.
А за радостную весть надо заплатить шесть тысяч
Из твоей драгоценной лавки.
Эта песня явно восходит к очень древней традиции, но ее реалии относительно новы (упоминание о капитане судна – непременном персонаже множества фольклорных произведений, о солдатах и воинах – почетных гостях праздника, и др.), т. е. относятся к периоду махрийского султаната на Сокотре. В песне речь идет о селениях племени да‘рьхо – Ди-Рисмойтене и ‘Абубе, где эта песня исполнялась. Однако и в других районах острова, по собранным нами материалам, бытовали весьма похожие на эту песни, исполняемые на аналогичную мелодию.
Главная тема песни – о важности события и необходимости щедро угостить всех гостей. Гостей расхваливают, виновника торжества шутливо порицают: и угощает-то он неважно, и пожалел для гостей коз, и правой рукой есть не научился (левой, которая считается грязной, есть не следует), но в конце концов отказываются от критики и призывают раскошелиться. Песня, несмотря на кажущуюся незатейливость, далеко не проста и полна неясностей.
О том, что традиция обрезания все еще воспринимается на Сокотре именно как акт инициации (вопреки исламу, согласно которому значение обряда сводится к превращению мальчика в настоящего мусульманина), свидетельствует противопоставление «обрезанного» юноши (т. е. уже мужчины) «необрезанному» в «Истории Макона».
История Макона
Когда-то, в старое время, на вершине Хагьхера была построена крепость Макон. Несколько человек правили Маконом, и был среди них один силач-суахилиец. Завел этот суахилиец такое правило: каждый необрезанный мальчик, который зайдет в Макон, должен поведать ему о чем-либо, сделать предсказание. А когда тот предскажет что-то – давал ему силач сроку один год, после чего мальчик должен был прийти к нему. Если бы исполнилось то, что говорил он, суахилийца должны были убить, а крепость его разрушить.