— Хелло-оу-уу!.. Сэр, вы приехали? — слышу я звонкий от радости голос.
Оборачиваюсь. Бежит ко мне по берегу мальчишка, размахивая руками. Ну конечно, это Дик. Подпрыгивая, он подбегает и протягивает руку.
— Я не думал, что вы приедете так рано. Пойдемте ко мне, я покажу вам наш дворец.
— А на риф ты меня сводишь?
— Конечно! — Он поворачивается лицом к океану, оглядывается по сторонам и говорит, понизив голос: — Сэр, вот тут, за рифом, он лежит. Да-да, вот тут и покоится знаменитый «Питер-Бот»…
— Но его же наверняка искали многие экспедиции, малыш.
— Конечно, искали! И нашли!.. Обломки «Питер-Бота» и пушку с него можно увидеть в музее. И говорят, когда его нашли, то из разбитых трюмов подняли много сундуков с золотом.
— Что ж теперь?
— А то… — Мальчик останавливается, смотрит мне в лицо, сощурив глаза, размышляя, сказать мне что-то очень важное или промолчать, и, приподнявшись на носки, громко шепчет: — А то, сэр, что когда «Питер-Бот» выскочил на риф, он затонул не сразу. И пираты стали вывозить сундуки с золотом на шлюпке. Были сильные волны, сэр, и шлюпка перевернулась. Понимаете? Я уже это вам говорил, но вы невнимательны, сэр, она перевернулась!.. Вот что знаю я и мой отец… Ну, а теперь и вы. Прошло много лет, сэр, над сундуком вырос коралловый лес.
Мальчик смотрит в океан, вздыхает. «Фантазер», — думаю я, а сам уже представляю себе тяжелые, окованные медными полосами сундуки, обросшие кораллами… Попробуй-ка найди! Мальчик трогает меня за руку и говорит:
— Вы, конечно, всему этому не верите, сэр, порой и я тоже. Но я вам кое-что покажу. Идемте же.
Среди пальм показывается домишко, поставленный на сваи. Он сколочен из старых досок, а крыша сложена из широких, сухих пальмовых листьев. На площадке перед дверью на обрубке бревна сидит Большой Дик. Возле него грудой навалены мелкие и крупные раковины тридакны, витые тритоны, золотистые, в коричневых крапинках, раковины каури. На стене дома висят белые ветки кораллов. От них исходит терпкий, морской запах. Ближе к воде виднеется шлюпка «Санта Маргарита». На ее левом борту свежая заплата из отшлифованной доски.
Опускаю на плечо Большого Дика руку. Тот кивает: «Здравствуйте».
Дик зовет меня в дом. У одной стены — стол, два плетеных стула, две кровати. Керосиновая лампа свисает с потолка, на полках лежат раковины, наверно уже подготовленные к продаже. Из-за одной раковины вдруг выглядывает чья-то плоская голова. Я невольно отшатнулся: змея? Мальчик смеется, подставляет стул, шарит на полке и протягивает мне руку. В ней, сжатая пальцами за шею, упруго шевелится крупная, сантиметров в двенадцать, толстая, с коротким хвостом, ящерица.
— Это Гук, — говорит мальчик. — Домашняя ящерица.
— Домашняя?
— Ну да. Они живут почти в каждом доме. Ползают по стенам и потолку. Ловят разных насекомых. Иди, Гук, трудись!
Дик будто прилепляет ящерицу к стене, особое устройство на лапках позволяет ей ходить даже вниз головой, а сам с таинственным видом ищет что-то среди раковин, достает тряпочку, разворачивает и протягивает мне сжатый кулак. Я с опаской поглядываю на него. Какой еще сюрприз приготовил? Несколько мгновений не разжимая пальцев, Дик глядит мне в лицо. Потом пальцы раскрываются. На ладони матово сияет тяжелая на вид золотая монета.
— Это настоящее золото, — говорит Дик. — Попробуйте на зуб. Я нашел ее среди рифов. Вы понимаете? За эту монету я куплю запасной парус и мачту, я уже договорился. И поплывем мы в вашу страну!
— Дик, послушай меня внимательно, — обеспокоенно говорю я. — От острова Маврикия до моей страны многие тысячи миль. И потом, в первый же шторм твоя ветхая «Маргарита», хоть она и святая…
— Я уже все решил. А когда я что-нибудь решил, уж не отступлюсь! — сурово говорит Дик. — Я устал, сэр, от такой жизни. Что ни день, то одно и то же: где добыть еду? Я хочу учиться в школе, но… — Дик отворачивается, завертывает монету в тряпицу, прячет ее на полке. Соскакивает со стула. Он опять весел. — И потом, я люблю путешествовать! Вот мы и будем плыть, плыть, плыть! Пойдемте, покажу вам свое хозяйство, а потом мы отправимся на риф.
Возле дома растет несколько кокосовых пальм. Дик хлопает ладонью по стволу то одну, то другую и рассказывает:
— Эти пальмы дают орехи и вкусное кокосовое молоко. И листья — для крыши. А там растут бананы. Жаль, что они еще зеленые. Их можно есть сырыми и жареными, из них можно варить суп, а из молодых побегов делать салаты. А вот та пальма — сахарная. Видите, из нее в бутыль стекает сок? За день два литра набегает сладкого-сладкого сока. Да вы попробуйте! Вкусно?.. Конечно, конфеты вкуснее, но все же… Идемте.
До чего же сегодня жаркий, душный день!
В кронах пальм порхают, перекликаются звучными голосами ярко-красные птицы. Их возле дома Дика много, как воробьев. Захватив маску с треснутым и замазанным варом стеклом, трубку (ластов у него нет), Дик ведет меня к океану. Он с завистью трогает мягкую резину моих ластов, ощупывает великолепную дыхательную трубку. «Да, с таким снаряжением ему было бы легче вести свои поиски… — думаю я. — Однако побыстрей бы в воду, невозможно как жарко».
— Плывите все время за мной, — говорит мальчик, когда мы входим в воду. — Только я знаю, как пройти через риф к глубинам.
— Только не слишком быстро, — прошу я, — а то отстану и заблужусь!
Ныряю. Вода теплая и необыкновенно прозрачная. Кажется, что можно разглядеть любую песчинку, лежащую на дне, и кораллы. Отдельными ветками и большими кустами они растут на песке. А это что?.. Змея?.. Испуганно шарахаюсь в сторону, всплываю и, лежа на поверхности воды, гляжу вниз: на песке едва приметно извивается толстая и длинная, вся в бурых полосах, метровая змея. Оглянувшись, мальчик возвращается, смотрит на змею, ныряет и хватает ее. Мне кажется, что сейчас она резко обернется и вонзит ядовитые зубы в руку Дика, но змея не оказывает никакого сопротивления, вяло болтается, как грязная, толстая веревка. Мальчик протягивает ее мне: вместо головы у «змеи» пучок тонких, будто нити, усиков. А, это же голотурия, безобидный подводный обитатель, сосущий этими жгутиками-нитями всякую мелкую придонную живность.
— Поплыли дальше! — зовет меня мальчик.
Кораллов становится больше, кусты их поднимаются выше, это уже не кусты, а небольшие деревья, дотянувшиеся вершинками до самой поверхности воды. Сколько тут всевозможных рыб! Мелкие пестрые рыбы-бабочки и громадные, до метра, рыбищи стаями кружат возле кораллов. Я слышу несущийся со всех сторон звонкий хруст, а приглядевшись, понимаю, в чем дело: рыбы грызут отростки кораллов. Если присмотреться, то каменные тела коралловых деревьев как бы покрыты прозрачными трепещущими лепестками, это и есть животные: коралловые полипы. У них тончайшие жабры, через которые они фильтруют воду, добывая себе пищу.
— Осторожно! — машет рукой мне мальчик.
Он показывает пальцем вниз, и я вижу несколько пестрых, красивых рыб. Шоколадно-голубые пятна, прозрачные грудные плавники похожи на легкие кисточки ковыля. Это крылатки. В легких ковыльных крыльях-плавничках крылатки скрыты ядовитые шипы. Человек, уколовшийся о шипы крылатки, умирает мгновенно. Поэтому у этой рыбы в океане нет врагов. Любая рыба, будь она хоть в десять раз крупнее, уступает ей дорогу.
Все дремучее коралловый лес, проходы в нем все у́же. Мы отплыли далеко от берега и углубились метров на восемьдесят в заросли кораллов. Не запутается ли мальчик в этом лабиринте? Будто поняв мое беспокойство, Дик машет рукой — плывите смелее, со мной не пропадете! И я плыву следом по узким коридорам-просекам в коралловом лесу, любуясь удивительными картинами подводного царства. Чем дальше в коралловые лабиринты, тем обильнее жизнь, тем больше всевозможных рыб. Вот из-за поворота неторопливо, будто в полусне, выплывают черно-фиолетовые помакантусы, которых за их красоту еще называют ангелами. Широкие, как черные тарелки, плывущие торчком, помакантусы оглядывают нас желтыми глазами и вдруг становятся… зелеными. Они меняют свой цвет! Теперь это не черные, траурные рыбы, а драгоценные камни, переливающиеся зеленым цветом. Дик плывет рядом со мной, заглядывает мне в лицо, глаза его за стеклом маски весело щурятся: видел ли я когда-нибудь такое? Нет, никогда не видел! А помакантусы опять становятся черными. Шевеля толстыми губами, будто неслышно спрашивая: «Эй, Дик, кого ты сюда привел?», они плотной, дружной стаей проплывают мимо и исчезают за нашими спинами.
На белом песке лежит большая глыба. Вся она покрыта веерами мягких оранжевых кораллов — горгонарий, среди которых желтовато светятся глубокие извивы кораллов-мозговиков. Вокруг глыбы, будто бабочки над цветущим лугом, порхают мелкие, величиной с мизинец, ярко-синие рыбки. Они резво поворачиваются, и чешуя их вспыхивает пронзительным синим пламенем. Дик становится на глыбу, подзывает меня. Стягивает маску и говорит:
— Бриллиантовые рыбки. Тут я их ловлю. Все это — мое владение. Я король кораллового рифа! — Он смеется. — Да-да, не улыбайтесь. И знаете, почему все это принадлежит именно мне?
— Почему же?
— А вы поглядите вокруг!
Осматриваюсь. До берега с полкилометра. И добрую половину этого простора занимает риф. Он беловато просматривается через воду. Когда волна прокатывается через него, из воды выскальзывают острые, как ножи, отростки кораллов. И в сторону моря метров на сто простирался риф. Я все понял и с уважением поглядел на моего отважного приятеля, нищего мальчугана, короля кораллового рифа: он завел меня в самую середину! Не выберешься теперь отсюда, разве можно разобраться в подводном лабиринте? А по верху рифа не пройти. Волны швырнут тебя на острейшие штыки-отростки, и через несколько часов ты станешь вкусным блюдом рыб и крабов. Я невольно поежился: а ну как и он заблудился?
— Вы все поняли? — торжествуя, спрашивает мальчик. — Лишь один я да отец знаем этот лабиринт. Тут мое государство, оно кормит меня, спасает от нужды… И вы еще многого не видели. Поплыли!