Сознание то покидало меня, то возвращалось. Сквозь красную пелену ощущений мне казалось, что в правом тазобедренном суставе, рядом с первым пальцем хилера, куда-то еще глубже внутрь приникает второй. Много позже, еще и еще раз просматривая видеозапись, которую после долгих уговоров Васенька сделал моей камерой с первого ряда, я видел, как Руди проталкивал под кожу, прямо в сустав какую-то мазь. Тогда на столе перед хилером мгновения растянулись для меня в долгие мучительные минуты. Даже какое-то слово, произнесенное целителем в тот момент, растянулось, словно в замедленной съемке, в некое нечленораздельное мычание. Но точно помню, что я не торопил время, медленно-медленно повторяя про себя Наташины слова о вере. Так все и закончилось. Я очнулся от прохладного бальзама, который хилер втирал в мышцы правого бедра. Нога горела изнутри, и это прикосновение было приятным.
Надолго оставив синяки от вдавленных в мышцы сильных пальцев, меня отпустили. Ватные тампоны стерли кровь, а мягкие движения хилера успокоили боль. Сердце бешено колотилось, и пот крупными каплями скатывался по лицу. Глядя на мой ошалелый вид, Руди попросил меня подняться и сесть к нему спиной.
– Укольчик… Сейчас все пройдет.
Так я просидел пару минут и ничего не почувствовал. Хотя позже, просматривая видеозапись, я с интересом наблюдал, как Руди манипулирует руками у меня за спиной. Он словно собирал что-то открытой ладонью, потом сжимал кулак и, коротко замахнувшись, бросал в мою поясницу. На записи четко видно, что в этот момент я даже подпрыгивал на столе, словно меня действительно укололи. Хотя точно помню, что ничего не чувствовал тогда. Удовлетворенно кивнув самому себе, Руди похлопал меня по плечу и спросил:
– Ну, как себя чувствуешь?
На записи видно, как я ошалело пожал тогда плечами, еще ничего не понимая, но он легонько подтолкнул меня.
– Иди-иди.
Помню, что я испуганно схватился обеими руками за толстую столешницу, на которой сидел. Мне показалось, что она была горячей, как сковородка. И тем не менее, вставать было боязно.
– Давай, – шепнул он мне по-русски. Странно, но позже это слово еще часто слышалось мне во сне.
Минуту спустя, я сидел в окружении соотечественников, ставших для меня в этом далеком уголке близкими людьми. Они хлопали меня по плечам, заглядывали сочувственно в глаза, предлагали воды. Мне стало легко и спокойно на душе, как будто я перешагнул последнюю ступеньку самого высокого и сложного перевала и теперь тихо спускаюсь вниз.
В тот вечер мы надолго задержались на террасе, еще и еще раз обсуждая события дня. Хозяева нашего маленького отеля заботливо принесли большой телевизор, и все дружно просматривали записанное видео, разглядывая друг друга, выспрашивали и уточняли непонятные моменты. Каждый хотел понять, что и как происходило с другими. Но меня это перестало интересовать. Я не хотел думать, что это было – фокус или гипноз. Меня посетило удивительное спокойствие и уверенность. Чудо свершилось, теперь все будет хорошо. Я был словно опьянен былой легкостью движений. Приходилось останавливать себя от желания прыгнуть в «шпагат» или щелкнуть над головой «ма-васи-дзюдан». Память до сих пор хранит яркие краски и эмоции того удивительного заката, когда я ощутил свое второе рождение. Мне казалось, что вместе с багряным солнцем в океане исчезли все мои печали и тревоги. Густая ночь окутала чем-то манящим и волнующим, и радостное предчувствие овладело мной.
В последний день процедуры у хилера были несложными. Он еще раз уложил каждого из нас на свой «операционный» стол, прошелся с белым листом бумаги по всему телу, высматривая и устраняя остатки недугов. «Братки» заволновались было, напоминая Руди об оставленных в них ватках с лекарством. Маэстро грациозно извлек их, не забыв подшутить над Федей, что кое-что в нем еще осталось. Напоследок он ответил на все наши вопросы, напомнив, что еще три месяца нельзя прикасаться к спиртному. Мы посчитали – это было начало января. Объяснив целителю наши опасения о трезвой встрече Нового года, переводчик получил разрешение целителя на бокал шампанского для каждого.
Потом жена Руди, выполнявшая роль секретаря, зачитала по блокнотику замечания и рекомендации маэстро каждому из нас – о том, какие бальзамы и настойки нам нужно купить у него и как их применять. Оказывается, хилеры не берут деньги за лечение – иначе у них пропадет этот дар, но им можно продавать приготовленные в семье лекарства. Дамы бальзаковского возраста и «братки» набрали флакончиков и пакетиков с травами по тысяче долларов каждый. У меня эта сумма была в несколько раз меньше. Прощаясь, Руди сказал, что если болезнь вернется, то нужно будет еще раз приехать к нему, и показал фотографии очень известных людей, запечатленных у него на процедурах. Тогда мне даже не показалось, что это похоже на саморекламу.
Позже, проходя таможенный осмотр перед вылетом из Манилы, мы опять вспомнили хилера. Дело в том, что мое лицо привлекло внимание бдительных стражей безопасности полетов. Они вытащили из моего чемодана флакончики с бальзамом и начали размахивать руками, утверждая, что это горючая смесь и ее нельзя провозить в самолете. Однако достаточно было предъявить визитку доктора Руди и сказать, что это он приготовил снадобья, инцидент был исчерпан. Магия хилера распространялась далеко за пределы его дома.
Вернувшись домой, я строго выполнял указания целителя с далеких островов: сидел на диете, не прикасался к спиртному, делал массажи и компрессы. Весь пропах бальзамами, но ни на шаг не сворачивал с намеченного пути. И, надо сказать, что эффект был поразительный. Я вернулся к прежнему образу жизни и даже снова начал ходить на тренировки. Однако утром первого января почувствовал себя старой разбитой тележкой. Боли вновь вернулись, и вера в чудо померкла. Я повторял себе, что это случайно, что так не должно быть и все восстановится, но боль не проходила. Я шел из комнаты на кухню, снова держась за стену.
Не выдержав до полудня, решил поздравить тех, с кем вместе побывал у хилера, и узнать, как у них дела. Новости меня просто ошарашили: Федя в новогодний вечер потерял сознание за рулем и попал в аварию, у Сереги за два дня до этого начались приступы сильных головных болей, и он лежал в реанимации, до Наташи так и не дозвонился. Нельзя сказать, что все вернулось в исходную точку, но ухудшение было резким. Я словно полетел с обрыва.
Потом я еще долго анализировал случившееся, но ответа так и не нашел. Возможно, мы нарушили какое-то правило, возможно, кончилось действие какого-нибудь наркотика в бальзамах или это был тривиальный гипноз. Не знаю. Загадка до сих пор волнует меня, но я благодарен доктору Руди за возвращение, пусть и недолгое, моего прежнего красочного мира.
Прошло семь лет. Я работал в одной из многочисленных торговых компаний Москвы. Уже сильно хромал на правую ногу и не мыслил передвижения без машины. Однажды летом, пережидая на светофоре поток пешеходов, торопливо пробегавших по «зебре» на другую сторону проспекта, увидел знакомое лицо. Наташа вела за руку девчушку лет пяти. В нарядном платьишке, с бантами. Они были увлечены разговором и не смотрели по сторонам. Меня обуяла такая радость, что стал сигналить. Девчушка оглянулась и помахала ручонкой. Конечно, она не знала меня, да и не могла бы разглядеть в машине, но ее непосредственность и какая-то светлая вера, как и у Наташи, была начертана на лице Создателем. Воспоминания наполнили меня, воскрешая в памяти мельчайшие детали нашей далекой встречи.
Наверное, Наташа была права. Нужно было не искать логические объяснения феномену, а просто верить. Он же – хилер.
Себу
Когда-то, в те далекие времена, когда люди считали своим домом леса, поля, горы, долины и не отгораживались от этой красоты каменными коробками, а купались в прозрачных водах чистейших рек и озер, на одном острове в океане родился мальчик. В то счастливое время на свет появлялось много детей. Все они были коренастые, с кожей шоколадного оттенка и темными, как головешки волосами, а этот был необычным. От сверстников, что бегали голышом по бесконечным песчаным пляжам и собирали моллюсков при отливах, мальчишка по имени Нен отличался высокой стройной фигурой, а главное – белокурыми курчавыми волосами, спадавшими на спину, как накидка.
Старые люди на острове говаривали, что подобные странности порой случались, когда какая-нибудь прекрасная девственница увлекала любвеобильное сердце бога Ветта, повелевающего облаками и дождями над островами в океане. Ветт был очень ветреным и никогда не заботился о белокурых детях, предоставляя их Судьбе, а она часто была жестока. Светловолосые дети были подобны белым воронам, которых со временем стая изгоняла.
Только Нен был силен и удачлив. В любой игре или работе он был лучшим. Не проходило дня на острове, чтобы кто-то с восторгом не рассказал у ночного костра об очередной победе мальчика. И не только ловкость и отвага отличали его от собратьев. Находчивость, смекалка и удача стали незримым шлейфом, что увивался за его белокурыми волосами.
Время, как вода. То падает с небес, то уносится потоками в океан, то незаметно испаряется под обжигающим солнцем, оставляя в пригоршне малость, чтобы утолить жажду. Когда же ладонь не в силах будет зачерпнуть воду, чтобы можно было напиться из прозрачного источника, отведенное Судьбой время закончится, и раскаленное солнце заберет душу грешного на небеса.
Пришел день, и на острове умер вождь. По местным обычаям на его похоронах не горевали и не плакали. В тех краях было принято весело предавать останки земле в какой-нибудь высокой пещере. Поближе к богам. Верили, что души умерших ожидает лучшее будущее. Затем выбирали нового вождя. Подходили к этому серьезно и долго обсуждали. Но тогда все решилось как-то само собой. Очень быстро выбрали Нена. И не было равных ему в работе и охоте. У ночных костров начали звучать новые песни о сильном, как тайфун, воине или щедром, как весенние дожди, муже. В тот год на острове появилось много ребятишек. Поговаривали, что Нен покорил немало женских сердец, но скорее всего это было не так, ибо ни одного белокурого ребенка среди младенцев не было.