Одну за другой снаряжали и посылали все новые и новые экспедиции внутрь страны — в горные девственные леса и сухие саванны, до сих пор никем не заселенные, кроме местных уроженцев — индейцев. Здесь лежат необъятные, совершенно неисследованные пространства, где еще до сих пор линии границ между «тремя Гвианами» кое-где остаются неуточненными. В одном месте лежит обширный район, который и англичане, и голландцы наносят на свои карты как им принадлежащий. В ином месте голландцы спорят из-за другой территории с французами… Но, судя по всему, Суринам имеет сейчас более веские основания предъявлять требования на эти районы, нежели одни ссылки на кабинетные картографические данные.
Директор Суринамского музея энтомолог и эксперт по стрекозам д-р Д. К. Гейескес, ставший в Суринаме известнейшим из пионеров освоения неисследованных частей страны, рассказал мне, что он недавно наметил новые посадочные площадки во многих пунктах суринамских дебрей. Прежде, чтобы туда добраться, требовались недели или месяцы либо пешего пути, либо плавания в долбленках по рекам. Теперь же доставка в глубинные области страны путешественников — исследователей или хотя бы репортеров, пишущих о девственных областях, станет детской игрой.
Намеченные Гейескесом трассы воздушных путей включены в десятилетний план общего развития Суринама на 1955–1965 гг. По официальным данным, на социальные и санитарные улучшения, на школы, дорожное строительство и на всякие мероприятия, закладывающие фундамент быстрой индустриализации страны и повышения жизненного уровня населения отпускается 350 миллионов крон. Третью часть этой суммы ассигнует сам Суринам, другую треть дает Голландия, а последняя поступит из того же источника, но в форме долгосрочного займа. Однако это еще не все…
Как-то, пробираясь в глубь страны, я ехал из Парамарибо на автомашине по совершенно новенькой дороге, бегущей мимо мелких крестьянских хозяйств яванцев и своеобразных деревень лесных негров. Однако дороги этой хватило не больше чем на 100 километров… Оказалось, что выстроена она на американские денежки, как и тот объект, к которому она вела, — гигантская электростанция на реке Суринаме!
Здесь река, перегороженная дамбой 53-метровой высоты, затопила 1300 квадратных километров леса и множество негритянских деревень, населению которых пришлось покинуть свои родные места. Уничтожено немало красивых порогов, чему, конечно, рады далеко не все голландцы в Парамарибо. Но зато существует так называемый Брокопондопроект, обещающий дать 80—100 киловатт электроэнергии.
За всем этим стоит «Алюминиум Компани оф Америка» (АЛКОА), имеющая здесь свое дочернее предприятие СУРАЛКО. До сих пор задачей СУР АЛКО была эксплуатация богатых суринамских бокситовых залежей и отправка руды на север в США на судах, принадлежащих АЛКОА, часто под панамским флагом и с норвежской командой…
С окончанием строительства электростанции начинается выплавка бокситов в самом Суринаме и в США будут отправляться готовые алюминиевые болванки. Благодаря этому АЛКОА сможет наживаться на суринамской сравнительно дешевой (даже при условии существенных социальных улучшений) рабочей силе, так как транспортные расходы сведутся к минимуму. Вместо нескольких миллионов тонн бокситов нужно будет вывозить только 50 000 тонн алюминия в год…[50]
ЛЕСНЫЕ НЕГРЫ В СТРАНЕ ИНДЕЙЦЕВ
Когда я со своим переводчиком индийцем приехал в Монгутапу, деревню лесных негров на востоке Суринама, дома оказались только женщины и дети. На месте не было даже знахаря, который мог бы помешать мне или по крайней мере стребовать с меня деньги, когда я фотографировал его великолепного бога в «храме», сооруженном из хвороста и пальмовых веток. Все мужчины ушли на строительство дороги.
Деревни этих лесных негров, или, как их более вежливо именуют голландцы, лесных креолов, расположены по берегам рек. А старейшие из их поселений часто лежат над трудно форсируемыми водопадами, служившими им в свое время надежной защитой от нападения врага. Да, у них были враги и в этой, внутренней части страны. Индейцы не желали, чтобы чужаки проникали вдоль рек и завладевали их охотничьими и рыболовными угодьями. Но самые опасные враги лесных негров жили на морском побережье, принадлежащем белым плантаторам, от которых бежали либо они сами, либо еще их деды и прадеды.
Уже в середине XVII века, когда Суринам недолгое время принадлежал англичанам, туда стали ввозить первых рабов-негров из Западной Африки. Голландцы завоевали Суринам в 1667 году. Во время всеобщей заварухи, когда англичане покидали свои плантации, множеству рабов удалось бежать в леса. Первое время о них ничего не было известно, и голландцы вскоре обзавелись новыми рабами из Африки.
В 1712 году, когда здешние колонии опустошались французским флотом, голландские рабы помогли французам разграбить многие сахарные и кофейные плантации. После этого они тоже бежали в леса и примкнули к своим сородичам, уже поселившимся там раньше.
Многим из беглых негров удалось прихватить с собой огнестрельное оружие. С этих пор начался период набегов на лежавшие на отшибе плантации, рабы с которых охотно присоединялись к нападавшим. Кончилось это для них куда хуже, чем это можно было бы подумать. А как именно, видно из переведенного Самюэлем Эдманом, автором псалмов и учеником Линнея, «Дневника капитана Юхана Стедмана о его походах в Суринаме», документального описания того времени.
Капитан Стедман был одним из легионеров-шотландцев, посланных сюда голландцами, чтобы как можно крепче расправиться со «взбесившимися рабами», превратившими Суринам в ад для белых колонистов. Положение особенно обострилось после бурного восстания рабов в 1730 году, вспыхнувшего на казенных плантациях Берген-Даль и подавленного с невероятной жестокостью. Было это задолго до Стедмана, но он пишет, что некоторых из негров казнили следующим образом. Одного подвесили на железном крюке за ребро. Двое других были сожжены на медленном огне. Шестерых женщин колесовали, а двум молоденьким девушкам отрубили головы…
Таким способом хотели раз навсегда отбить охоту к новым восстаниям и набегам. Но подействовало это как раз обратным образом. Столкновения продолжались с таким ожесточением, что голландцы были вынуждены изменить тактику и пойти на переговоры о мире с лесными неграми, жившими вдоль берегов реки Сарамакка, или Серамика. В 1749 году было заключено мирное соглашение и совершен обмен дарами.
«…Тогдашний вождь повстанцев Аду получил при этом от губернатора испанскую трость с серебряным набалдашником, на котором был вырезан герб республики. Этот подарок был символом самостоятельности повстанцев. А в следующем году должны были последовать и другие обусловленные договором дары, главным образом оружие и припасы к нему. Взамен Аду отдарил губернатора луком и колчаном со стрелами — и то и другое собственноручной работы…»
В Новом Свете это был уже не первый случай признания европейской державой самостоятельности бывших рабов. За десять лет до этого англичане оказались вынужденными заключить мир с ямайскими марунами[51]. Но с другими повстанцами дела у колонизаторов по-прежнему шли плохо. Примером может служить так называемая Республика Палмарес[52] в Бразилии, с которой португальцам удалось справиться только после жестокой 70-летней борьбы[53].
Однако уже через год после заключения мирного договора с Аду в Суринаме начались новые столкновения. Голландцы, как было условлено, действительно послали то, что они обещали. Но случилось так, что небольшой отряд, эскортировавший дары, перехватили лесные негры, подчинявшиеся другому вождю. Они напали на этот отряд, уничтожили его и захватили все, что те везли. Аду счел себя обманутым и возобновил войну.
Голландским рабовладельцам предстояло еще многому поучиться… Правда, Суринам процветал как никогда. Стедман сравнивал эту колонию с великолепным плодовым садом, где плантаторы купаются в изобилии. Но закулисная сторона этого благосостояния европейцев была ужаснее, чем когда-либо. «Если негр не мог больше работать, — писал с возмущением шотландец-капитан, — его, конечно, не пристреливали, как старую лошадь или собаку. Но зато имелись другие эффективные способы прикончить его, не совершая прямого убийства.
…На открытой поляне на самом пекле устанавливался столб, к которому приковывали такого раба. В день ему выдавали только кружку воды и один пизанг. Таким образом, несчастный умирал медленной и мучительной смертью. Но в Суринаме это называлось не дать ему умереть с голоду! И убийца, который мог доказать, что он ежедневно снабжал покойного водой и пищей, считался оправданным…»
Наказание раба, совершившего какой-либо проступок, было тоже невероятно жестоким, тем более что оно фарисейски полностью отвечало древнему христианскому принципу: соблазнивший тебя член должен быть отсечен. Так, за время пребывания Стедмана в Парамарибо девять рабов были приговорены за попытку к бегству к отсечению ноги!
«…Такое наказание в Суринаме узаконено. Рабовладелец требует отсечения руки, и военный фельдшер за плату в шесть гиней совершает эту ампутацию… Несмотря на его «искусство», четверо умерло тут же после операции. Пятый в бессознательном состоянии ночью сорвал повязки и умер от потери крови. Эти злосчастные жертвы закона в течение всей операции курили свои маленькие трубочки с невероятно серьезным видом. В Суринаме повсюду можно встретить множество таких негров-калек. Хозяева обычно используют их как гребцов…
Когда я выразил свое мнение по этому поводу, подчеркнув свое удивление стойкости негров, ко мне обратился прилично одетый господин и сказал: «Мин-герр, по-фидимому, только что прибыл из Европы, раз он проявляет столь повышенную чувствительность и удивляется таким простым вещам. У нас здесь такое наказание — явление обычное… Я сам видел, — добавил незнакомец, — негра, разорванного лошадьми на четыре части. Перед самой экзекуцией он попросил стакан водки и нашел еще в себе силы горько пошутить, предложив палачу первым сделать глоток, чтобы убедиться в то