орые яванцы, китайцы и индийцы, привезенные сюда по контрактам, после того как голландцы в 1863 году отменили рабство. Даже и часть индейцев понимает этот «токи-токи». И когда мы приехали в одну из карибских деревень на реке Марони, то вряд ли смогли бы поговорить здесь с людьми, если бы мой проводник-индиец не переводил мой английский язык на «токи-токи». Правда, особенно много сказано не было, так как индейцы принадлежат к числу вообще малоразговорчивых народов.
Приняли нас карибы приветливо; угостили соком кокосовых орехов и, между прочим, показали мне, как стреляют рыбу из лука. Узнал я также, что они отнюдь не набожные христиане. При въезде в деревню, конечно, стоит католическая часовня, но патер появляется здесь не чаще одного раза в месяц. И большинство индеанок, как и лесных негритянок, разгуливают в языческой невинной полунаготе…
Показательно, что наши гребцы — лесные негры — оставались возле своей лодки, пока мы с проводником-индийцем ходили в индейскую деревню, которая на «токи-токи» называлась Бигистон. Явной вражды между индейцами и неграми сейчас уже больше не существует, хотя никто не рассказывает таких страшных историй о жестокости индейцев, как именно лесные негры. И те и другие держатся своих районов и, насколько это возможно, избегают нарушать границу.
Считается, что в Суринаме живет не больше 5 тысяч индейцев, включая и те лесные племена, которые по-прежнему настолько пугливы и осторожны, что прячутся, если чужеземец доберется до их дебрей. Становища лесных индейцев можно обнаружить лишь при помощи аэрофотосъемки на пленку, чувствительную к инфракрасным лучам, которая запечатлевает их бивуачные костры.
Сейчас число индейцев как будто перестало уменьшаться. Раньше оно сильно сокращалось в результате болезней, которые заносили сюда и белые, и негры. Но рождаемость у них не так велика, как у лесных негров. Шесть различных племен лесных негров насчитывают сейчас 32 тысячи душ. Племена эти даже и теперь образуют, так сказать, «микрогооударства» в государстве, каждое в своей части Суринама.
В любой деревне лесных негров есть свой вождь, которого титулуют «капитан». В Суринаме и в Британской Гвиане это звание получают также и индейские вожди. Каждое племя избирает одного из этих «деревенских капитанов» своим верховным вождем — Гран Мэн’ом (Большим человеком). Пост этот сохраняется пожизненно. «Деревенские капитаны» отвечают за порядок в своих деревнях. Интересно, что суринамское правительство по-прежнему сохраняет традицию мирного соглашения XVIII века и ежегодно посылает Гран-Мэну дары, обеспечивая себе таким образом его благорасположение.
Но как долго лесные негры смогут сохранить свое особое положение и своеобразие своей культуры, сказать трудно. С того времени как в Суринаме стала всерьез развиваться промышленность, лесные негры начали работать либо на строительстве дорог в лесах, либо на бокситовых рудниках. Они стали получать деньги, а значит, и возможность приобретать промышленные товары и всевозможные модные новинки. Транзисторные приемники в их деревнях передают мелодии калипсо и стил-банда с Тринидада, бразильские ритмы и американскую танцевальную музыку. А это все больше и больше оказывает влияние на их собственную музыку.
Может быть, туризм в какой-то степени поможет им сохранить свою самобытность. Их резные кустарные изделия — излюбленные сувениры туристов. А их деревни Суринамское туристское бюро в Нью-Йорке широко рекламирует как интереснейшие аттракционы. Бюро путешествий в Парамарибо организует групповые поездки в те деревни, жители которых за сходную мзду всегда готовы исполнять свои дикарские танцы под аккомпанемент тамтамов и прочих африканских инструментов.
Но тому, кто хочет повидать этих удивительных потомков рабов, пока они еще окончательно не уподобились представителям современной цивилизации или не превратились в профессиональных актеров, не следует надолго откладывать свою поездку в Суринам.
БЕЛОЕ ВТОРЖЕНИЕ ИЗ АФРИКИ
Как только я ступил на берег, перепуганный кайман звонко шлепнулся брюхом в воду. Но ни одна из бесчисленных на этом острове птиц даже головы в мою сторону не повернула. Ни сидевшие в кронах деревьев ястребы, ни разгуливающие по земле серо-бурые кваквы, ни синие или трехцветные цапли, ни белые египетские цапли или еще более белоснежные хохлатые цапли решительно никак не реагировали на мое появление. Они давно привыкли к тому, что в этих зарослях Джорджтаунского ботанического сада Британской Гвианы, принадлежащих лишь им и кайманам, сквозь завесу тростника и «водяного салата» (Pistia stratiotes) ими любуются любопытные люди всех рас. Об этом парке, полном цветов, и о жизни его фауны Вильям Биб рассказал в своем труде «Edge of the Jungle» («На краю дебрей»), написанном в 20-х годах. Но в подробном описании жизни двух колоний цапель, каждая из которых живет здесь в своей лагуне, он ни слова не упомянул о белых египетских цаплях…
Биба можно было бы заподозрить в странном упущении, но дело объясняется тем, что в его время здесь этих цапель еще и не было. Вид этот, хорошо известный всем путешественникам по Африке, до 1930 года водился только в Старом Свете.
Орнитологи лишь в 1930 году, к своему удивлению, обнаружили, что эта белая африканская цапля перелетела через Атлантический океан в Британскую Гвиану! Правда, в соседнем Суринаме она уже встречалась и раньше — между 1877 и 1882 годами. Но, судя по всему, на южноамериканских берегах Атлантического океана она впервые прочно обосновалась лишь в конце 20-х годов нашего века.
Появление тогда в Гвиане больших стай египетских цапель, пожалуй, можно объяснить дрейфом по ветру. Но отнюдь не исключено, что могут отыскаться и более глубокие причины. Ведь приблизительно одновременно индийский подвид этой цапли распространился в восточном направлении, через Малайю и Индонезию вплоть до Новой Гвинеи и севера Австралии, где в 1948 году обнаружили, что птицы эти стали здесь размножаться в больших количествах. Едва ли птица может стать «космополиткои» случайно, ни с того ни с сего, внезапно и беспричинно.
Осев прочно в Британской Гвиане, она с неимоверной быстротой стала распространяться отсюда и дальше. А этого уже никак не объяснишь направлением ветров! Дело явно было в том, что «специальная полка» коровьей цапли в «продовольственной кладовой» природы оказалась в Новом Свете свободной. И не один, а целых два континента лежали здесь открытыми для ее иммиграции, темпы которой (по крайней мере поначалу) были прямо пропорциональны способности пришельцев производить потомство, готовое к странствиям.
Возможно, что именно рост приплода и вызвал быстрое распространение этой цапли с восточного берега Атлантики в другие места. Кстати сказать, одна находка свидетельствует о том, что из Старого Света может прибыть еще и новое подкрепление. Весной 1957 года на Тринидаде была обнаружена молодая птица, окольцованная в Испании, в районе Кото-Даньяна.
Сейчас эти белые африканские птицы распространились по всей северной части Южной Америки и проникают отсюда все дальше и дальше к югу. Около десяти лет тому назад их видели уже в Боливии.
Через вест-индские острова они добрались и до Северной Америки. Во Флориде они появились впервые в 1948 году. С тех пор их стаи стали привычным явлением во многих местах. Их можно встретить на западе, в Техасе, повсюду в южных штатах Атлантического побережья вплоть до Мэна, границы США. И не только Канаде, но и Ньюфаундленду знакомы их далеко залетающие стаи.
В Америке египетская цапля в отличие от большинства других диких иммигрантов животного и растительного мира отнюдь не нежеланный гость. А вот, например, обыкновенный серенький воробьишка стал бичом многих штатов США, так как его быстрое размножение вызывает массу хлопот.
Правда, в Гвиане несколько опасаются того, что египетские цапли частично вытеснят местные виды цапель. Ведь они оккупируют гнездовья здешних видов. Так уже случилось в местах обитания джорджтаунских колоний цапель, где египетская цапля оказалась сейчас самой многочисленной из живущих колониями цапель.
Но посевам человека они никакого вреда не причиняют. В Америке они сохраняют те же повадки, что и в других местах. На родине эти птицы бродят главным образом рядом с крупными травоядными млекопитающими. А здесь из-за отсутствия слонов, носорогов, буйволов и прочей крупной дичи они пристраиваются к домашнему скоту.
Я впервые увидел этих птиц на Тринидаде. На одном из лугов близ Каронийских болот я приметил несколько чернокожих людей, подкрадывающихся с ружьями в руках к молодым египетским цаплям, спокойно клевавшим что-то в траве. Чем кончилась эта охота, не знаю. Но, принимая во внимание сравнительное бесстрашие египетской цапли, сомневаться в успехе охотников не приходится…
Мясо этой цапли вполне съедобно. Очень редко можно увидеть, чтобы она ела рыбу. Египетская цапля почти целиком живет за счет насекомых. А при таком питании, естественно, мясо этих птиц вряд ли может пахнуть рыбьим жиром, не то что у нашей серой цапли. То, что египетская цапля охотно сопровождает и диких травоядных, и домашний скот, объясняется очень просто. Пасущиеся животные вспугивают из травы мириады насекомых. И именно поэтому египетские цапли чаще всего держатся возле головы пасущегося четвероногого.
Речь здесь скорее всего может идти только об односторонней помощи… Ведь копытные страдают главным образом от клещей и прочих паразитов, а исследование содержимого желудка египетской цапли показало, что они пренебрегают этими тварями. Для того чтобы в данном случае можно было говорить о подобии симбиозу, то есть сосуществованию со взаимной пользой, египетская цапля должна бы подобно африканскому волоклюю выклевывать паразитов из шкуры сопровождаемого ею животного. Но нет никаких убедительных свидетельств того, что они занимаются подобным «уходом за кожей», даже если они и заглатывают слепней, прогуливающихся по спинам своих «хозяев». То незначительное количество клещей, которое все же попадает к ним в желудок, они скорее всего подбирают из травы.