Тем временем испанцы с помощью англичан подняли восстание в восточной части острова. И в 1810 году французский гарнизон Санто-Доминго капитулировал. Христоф в 1811 году провозгласил себя королем Гаити и ввел закон о наследственной доле. Его историограф, он же и министр иностранных дел, получил титул графа де ля Лимонада, что отнюдь не так смешно, как это кажется. На Гаити близ Капа действительно имеется место, носящее название «Лимонад».
И теперь жизнь на северном Гаити внешне стала еще параднее, чем даже во времена империи. Во владение королевского семейства было передано 18 замков, 9 дворцов. Кроме того, Генри Христоф распорядился построить в горах цитадель, осмотреть которую не преминет ни один из посещающих Гаити туристов, несмотря на то что туда и поныне нет автомобильной дороги.
После смерти Петьона его преемником на посту президента стал один из его советников, Жан Пьер Бойер, которому вскоре подвернулась возможность объединить страну. Христофа же в 1820 году разбил паралич. Он был вынужден безвыездно оставаться в замке Сан-Суси, и войска отказались ему повиноваться. Замок был осажден мятежниками, короля убили. Генерал Ромен провозгласил республику, и президент Бойер совершил марш на север, не встретив никакого сопротивления.
Через год после этого Бойер захватил и Санто-Доминго. Теперь весь остров Гаити стал Республикой Гаити. Так продолжалось вплоть до 1844 года, когда в говорящей по-испански части острова вновь разразилась революция, в результате которой была создана Доминиканская Республика. С 1844 по 1930 год (когда власть захватил Трухильо) республика пережила 56 революций и 43 президентов.
В этом отношении она «переплюнула» даже и то государство Гаити, которое с 1804 по 1962 год сумело сменить 34 главы государства, начиная от Якова I до чернокожего президента Франсуа Дювалье. После прихода последнего к власти в 1957 году в стране впервые установился продолжительный диктаторский режим.
Однажды поздним вечером, когда мы с проводником-мулатом гуляли по улицам Порт-о-Пренса, нас остановили два человека, похожие на гангстеров. Один из них спросил что-то у моего спутника и тут же принялся хлестать его ремнем. Когда я осведомился, в чем дело, другой схватился за нож. Затем они остановили проходившую мимо машину, втолкнули нас в нее и приказали шоферу ехать в полицию. Так как они говорили на креоло-французском диалекте (на чистом французском языке они изъясняться не могли), я понял лишь то, что они хотели узнать, кто я такой и откуда приехал. Мой гид, видите-ли, оказался нахалом и ответил им, что это не их дело.
Если бы не шофер-негр, к счастью оказавшийся достаточно воспитанным, не знаю, чем бы все это кончилось. Кружа по переулкам, он успел втолковать им, насколько нетактично вмешивать иностранцев в подобный инцидент. И шофер и мой проводник (с ним я встретился на следующий день) объяснили мне, что такие бандиты работают «на правительство»…
С 1804 года на Гаити почти не прекращалась борьба между мулатами, элитой и негритянским большинством. Уже Дессалин был известен своим недоброжелательным отношением к мулатам.
А когда в 1847 году президентом стал негр Фостин Сулукве, он через год организовал массовую резню этой светло-коричневой буржуазии. Уцелевшим после бойни мулатам жилось тяжело вплоть до 1859 года. В этом году Сулукве, последние 9 лет правивший страной уже в качестве императора под именем Фостина был изгнан на Ямайку.
Затем потянулись долгие годы непрерывных междоусобных столкновений. Чаще всего перевес был на стороне негров, но и между ними в свою очередь шла драка за власть.
Положение особенно обострилось в начале XX века. В 1912 году была брошена бомба в Национальный дворец, в котором тогда жил президент Леконт; вместе с президентом была убита и его семья. Вскоре скончался и его преемник — по всеобщему мнению он был отравлен. В следующем году сменилось еще три президента. А четвертый — Гийом — был буквально изрублен на куски толпой, штурмовавшей 25 июля 1915 года Национальный дворец.
Все это время перед самым Порт-о-Пренсом стояла эскадра американского военно-морского флота. Во-первых, США хотели защитить свои экономические интересы на беспокойном, задолжавшем им крупную сумму Гаити, а во-вторых, они боялись, что сюда проникнут немцы и используют страну как оперативную базу, чтобы препятствовать судоходству через Панамский канал. 28 июля американский военно-морской флот занял Гаити. Эта оккупация продолжалась до 1934 года и привела к большим переменам, но отнюдь не в демократическом направлении.
Наиболее заметным ее последствием была замена негритянского господства господством мулатов. Здесь я позволю себе процитировать американца Джеймса Г. Лейберна[67]: «Начиная с 1915 года все четыре президента — Дартигенаве (1915–1922), Борно (1922–1930), Рой (1930) и Винсент (1930–1941) — были светлокожими. Присутствие американских войск, безусловно, повлияло на выборы первых двух из них».
Политические ученые мужи еще и сегодня спорят о том, почему Вашингтон предпочел дать власть на Гаити представителям цветной, а не черной элиты. По мнению Лейберна, это было чистой случайностью. Но против его мнения говорит тот факт, что на Гаити с самого начала систематически посылались солдаты из южных штатов, считавшиеся «специалистами по обращению с неграми». Впрочем, сам же Лейберн подчеркивает: «Вряд ли можно считать случайностью то, что начиная с 1915 года президенты-мулаты отдали все ключевые посты мулатам же».
Правда, экономика страны была теперь сравнительно упорядочена. Огромная армия, бывшая послушным орудием многочисленных диктаторов-негров, была сведена до минимума. Строились больницы, проводилось электричество, устанавливалась телефонная связь и вводились прочие бытовые улучшения. Но что бы ни делалось с прямой помощью военно-морских сил США или без них, все это так или иначе шло на пользу лишь мулатской буржуазии.
Как мало за время американской оккупации было сделано для улучшения условий жизни народа и поднятия его общего культурного уровня, видно из обследования, проведенного государственным комитетом в 1931 году в 36 сельских школах Гаити.
В этих школах, находившихся в то время в ведении министерства сельского хозяйства (!), работало 355 учителей, из которых 257 не умели читать, а 288 не умели ни складывать, ни вычитать, ни умножать, ни делить. В 89 школах не было никаких парт. В 187 школах имелось от одной до трех парт. Вообще во всей 361 школе было лишь 877 парт…
Хотя позже положение и улучшилось, особенно после революции 1946 года, все же число неграмотных на Гаити и сейчас достигает 85 %. Ничтожный же процент грамотного населения составляют почти исключительно мулаты.
Полагают, что 90 процентов населения Гаити негры; остальные 10 процентов, не считая горстки белых, въехавших в страну в последнее время, составляют: 1)мамелюки, то есть белые на 15/16 (иными словами, это те, у кого из восьми прапрадедов и восьми прапрабабок только один или одна были черными. — Е. Г.);
2) санжемеле — белые на 7/8 (то есть имевшие одного черного прадеда или одну черную прабабку. — Е. Г.);
3) квартероны — белые, как уже говорилось, на 3/4 (один черный дед или бабка. — Е. Г.) и, наконец, 4) чистые мулаты (черный отец и белая мать или наоборот. — Е. Г.).
При столь упрощенном разделении всех остальных метисов, то есть всех, у кого более половины «негритянской крови», положено считать неграми. Однако имущественное состояние часто играет не меньшую, если не большую роль, чем цвет кожи предков. В этом смысле характерна старая поговорка: «Tout’ neg’ rich’ c’est mulat, tout' mulat pauv’ c’est neg» — «каждый богатый негр — мулат, каждый бедный мулат — негр».
В не меньшей степени, чем расовыми проблемами, общее развитие страны тормозится ее перенаселением. Миссия Гаити от Организации Объединенных Наций сделала вывод, что даже если в целом национальный доход оставался в 1947–1948 годах на том же уровне, что и 20 лет назад, то на душу населения он не мог остаться на прежнем уровне. С тех пор положение не улучшилось сколько-нибудь заметно.
Еще в 20-х, в начале 30-х годов многие могли эмигрировать на Кубу и в Доминиканскую Республику, чтобы работать там на сахарных плантациях. Однако депрессия заставила большинство из них вернуться с Кубы. А во время диктатуры Трухильо массы гаитян были вынуждены бежать от резни, которую «благодетель» учинил в 1937 году; тогда на доминиканской стороне острова было вырезано 20 тысяч крестьян.
Сейчас эмиграция на Кубу запрещена, а Доминиканская Республика (где на площади, вдвое большей остальной территории Гаити, проживает полмиллиона жителей из 4 миллионов населения острова) закрыта не только для въезжающих. Когда я находился на Гаити, граница была закрыта для всякого движения, кроме американской авиалинии с Ямайки через Порт-о-Пренс и Санто-Доминго в Пуэрто-Рико и обратно. Между тем некоторые из сподвижников Трухильо жили на Гаити как беженцы. В той же гостинице, что и я, проживал его бывший начальник полиции…
Африка тоже фактически закрыта для эмиграции из Вест-Индии. Когда Ямайка обратилась по этому поводу к новым государствам Африки, последние ответили, что речь может идти лишь о приеме квалифицированной рабочей силы. А на Ямайке, Гаити и других вест-индских островах хотят освободиться именно от людей, не имеющих профессии.
В большой степени из-за этого решение проблемы перенаселения Гаити продолжает висеть в воздухе, несмотря на всевозможную международную помощь и на развитие сельских районов.
Президент Франсуа Дювалье — бывший начальник Государственного бюро этнологии и эксперт по воду (поэтому, естественно, обвиняемый своими противниками в том, что он сам раньше был «великим хунга-ном» — верховным жрецом воду), по словам одного американца, долгое время проживавшего на Гаити, «сделал много полезного из того, что должно было быть сделано давным-давно». Так, например, только сейчас разрешены профсоюзы. Это было немыслимо, пока у власти стояли мулаты.