«Утверждают, будто они так же вкусны, как серые куропатки, и я верю, что это так и есть. Сам я больше знаю вкус попугаев, нежели европейских серых куропаток. Молодых попугаев жарят или на вертеле, или в жаровне, или делают из них рагу, как из голубей. Мясо их обычно очень жирное, нежное, мягкое.»
Однако, кроме одного подвида пуэрториканского попугая Amazona vittata с острова Кулебра (имеющегося в музее) и одного так и неокрещенного попугая (очевидно, также одной из форм того же вида) с близлежащего острова Вьекес, все остальные вест-индские амазонские попугаи продолжают существовать до сих пор. И все они обитают в безопасной для них зоне. Кубинским Amazona leucocephala, встречающимся также на нескольких Багамских островах и на Больших Кайманах, по-видимому, живется неплохо. Не нависает угрозы ни над гаитянским попугаем, ни над двумя видами попугаев Amazona collaria и A. agilis на Ямайке. Но положение некоторых других вызывает тревогу.
Чтобы хоть взглянуть на последних пуэрториканских попугаев, я отправился в заповедный горный дождевой лес (Bosque Experimental de Luquillo). Дорога проходила мимо полей, где пасся домашний скот. Между животными бродили египетские цапли. Шофер с гордостью объяснил мне, что департамент сельского хозяйства несколько лет назад развел этих птиц для борьбы с вредными насекомыми. Я не рискнул объяснить ему, что эти цапли явились сюда по своей инициативе.
Вскоре, когда мы поднялись несколько выше, появились древовидные папоротники; это свидетельствовало о том, что дождевой лес восстанавливается, правда, в нем появилась примесь такого чужеродного элемента, как бамбук. К сожалению, мне было некогда зайти поглубже в чащу, но все же я разглядел по ту сторону глубокого ущелья зеленую птицу, перелетавшую с одного высокого дерева на другое. Ошибиться было невозможно, хотя попугаи чаще всего и передвигаются стаями. В бинокль я увидел один из примерно 200 еще существующих экземпляров местного вида попугаев, последним убежищем которых и служит как раз этот заповедный островок среди почти совершенно сведенных пуэрториканских горных дождевых лесов.
Здесь им больше не грозит преследование со стороны человека. Но у них остается другой опасный враг: черные крысы; они легко пробираются в те места, где попугаи откладывают яйца. Пуэрториканский зоолог Хосе А. Родригес-Видаль сообщает в своей «Puerto Rican Parrot» (Монографии Департамента сельского хозяйства и коммерции, № 1, Сан-Хуан, 1959), что в 1955 году он нашел шесть гнезд попугаев и что не менее четырех из них были разграблены крысами. Поэтому в ноябре того же года была проведена кампания по уничтожению крыс. Расставили массу капканов, а к весне разбросали приманку, отравленную ядом. После этого крысы почти исчезли. В 1956 году при исследовании семи гнезд выяснилось, что ни одно из них не подвергалось грабительскому набегу вредителей.
Сейчас в лесу Луквилло раз в два года устраивают антикрысиные кампании именно ради сохранности попугаев. На ежегодные кампании не хватает средств, и все же попугаи здесь могут считаться более или менее защищенными, несмотря на то что тут встречается птица Margarops fuscatus, грабящая их гнезда, и одичавшие домашние кошки, которые съедают яйца, а иногда и наседок.
О подобных разорениях гнезд четырех видов попугаев, оставшихся на Малых Антилах, сведения отсутствуют. (О попугаях на Тринидаде — Тобаго и на островах Аруба, Кюрасао, Бонайр, лежащих у берегов Южной Америки, я не упоминаю потому, что они принадлежат к «материковым видам».) Но это объясняется только тем, что никто еще до сих пор так вплотную и не занялся вопросами их размножения.
Что касается сент-винсентского Amazona guildingii и сент-люсийского Amazona versicolor, то им во всяком случае приходится плохо. Объясняется это отчасти тем, что горные дождевые леса Сент-Винсента и Сент-Люсии редеют. Кроме того, многие попугаи становятся жертвой охотников за голубями. Пока что дело обстоит лучше на Доминике, где еще живут два уцелевших вида. Кроме небольшого попугая Amazona arausiaca здесь, и только здесь, встречается королевский попугай Amazona imperialis, по старому справочнику «Мир животных» уроженец «Доминиканской Республики и Малых Антил» (подобная путаница не редкость). Это самый крупный попугай рода Amazonas: длина его туловища более полуметра.
До сих пор отсутствие дорог в глубь Доминики препятствовало большим вырубкам лесов, оказавшихся благодаря этому почти нетронутыми. Но сейчас даже на этом острове, как и в большинстве развивающихся стран, происходят быстрые перемены. И если не будет принято специальных мер, то здешние уникальные породы попугаев, как и их сородичи на Сент-Люсии и Сент-Винсенте, исчезнут в ближайшее десятилетие.
ИСТОРИЯ ОДНОГО ДЯТЛА
В разных местах Кубы и юго-восточной части Северной Америки некогда жил огромный белоклювый дятел. От сильного клюва цвета слоновой кости до хвоста длина его была больше полуметра. На голове красивый хохолок — черный у самки и ярко-красный у самца. Он был крупнее и красивее всех дятлов Нового Света. Линней дал этим дятлам видовое название principalis, то есть княжеский или великолепный. На Кубе его зовут королевским. Американцы предпочитают (вернее, предпочитали!) видовое название ivorybill — по виду его клюва[73].Судя по всему, в Северной Америке он уже вымер.
От Северной Каролины до Техаса он жил возле рек, в болотистых лесах из дуба, каучукового дерева, ясеня и других лиственных пород с твердой корой; во Флориде он обитал в болотистых кипарисовых лесах. Но везде он встречался редко. На территории, где могло бы прокормиться 126 гнездовых пар дятлов различных видов, можно встретить всего-навсего одну пару белоклювых дятлов. Объясняется это их невероятной прожорливостью: там, где живут эти дятлы, другим птицам корма не остается.
Конечно, эта огромная птица, как и прочие дятлы, питалась насекомыми, живущими в древесине, но она куда разборчивее своих менее крупных сородичей. Campephilus principalis предпочитал личинки и гусеницы некоторых крупных жуков-дровосеков, прогрызающих ходы в коре стволов и ветвей умирающих деревьев, пока они еще не стали совсем трухлявыми.
Там, где, бывало, поработал клюв этого белоклювого дятла, оставались только лишенные коры голые места, даже если кора здесь была настолько твердой и плотной, что ни один из других дятлов не смог бы с ней справиться.
Насекомых, за которыми охотились эти дятлы, часто бывало очень много, но только в ограниченное время. Дело в том, что, когда кора гниющего дерева начинает отваливаться сама по себе, эти насекомые исчезают. Вот почему белоклювому дятлу было необходимо в поисках деревьев, на которых кора только начинает гнить, расселяться на площади, во много раз большей, нежели любому другому дятлу. Таким образом, вопрос пропитания всегда был для этого привередливого в еде вида весьма сложным. А когда человек принимался в лесах за вырубку и за выкорчевку, дело еще более осложнялось.
В свое время в Южной Швеции по мере высыхания торфяных болот и заливных лугов из одного селения за другим исчезали белые аисты. Точно так же и в Северной Америке: по мере того как человек начинал эксплуатацию лесов, из одного района за другим исчезали самые крупные из дятлов. Как правило, остальные виды дятлов выживали, хотя их количество и заметно уменьшалось.
Белоклювому дятлу вырубка лесов грозила гибелью. Наиболее резко его популяция сократилась в период с 1885 по 1900 год, то есть во время самого бурного расцвета лесной промышленности южных штатов. К 1915 году белоклювый дятел уже исчез примерно более чем в дюжине местностей Южной Каролины, Луизианы и Флориды, а в 1926 году многие американские орнитологи считали, что он вымер окончательно.
К счастью, этот вывод оказался преждевременным. Спустя несколько лет выяснилось, что небольшое число экземпляров этого вида еще водится в Зингер-Тракте, в Северной Луизиане. Позднее нескольких королевских дятлов обнаружили в болотах Санта-Ривер, в Южной Каролине, а затем и в трех различных местах Флориды.
Стало ясно, что с изучением образа жизни этих птиц необходимо поторопиться, пока еще не поздно. И в 1937–1939 годах Джеймс Т. Таннер проделал огромную работу по исследованию этой проблемы. Результатом ее была статья, опубликованная в «Research Report» (Научные записки) № 1 за 1942 год. Оказалось, что во всех обследованных им местах было всего-навсего 22 королевских дятла.
После этого новых данных в Санта-Ривер не поступало, а в Зингер-Тракте, где Таннер изучал биологию разведения птенцов, лес был вырублен во время второй мировой войны, что привело к гибели белоклювого дятла. По сообщению того же автора, в январе 1944 года он видел последний экземпляр этого вида. Еще более поздние сведения поступили из Флориды. Но после 1952 года сколько-нибудь детальных наблюдений не велось.
Не лучше дело обстоит и на Кубе. Там белоклювый дятел тоже водился в самых различных областях — ив западной, и в центральной, и в восточной. Но, судя по всему, уже к концу XIX века стая его значительно сократилась. Это весьма странно, так как на острове до самого последнего времени леса в больших масштабах не сводились.
Американец Джорж Р. Ламб, изучавший последних кубинских белоклювых дятлов, писал, что во времена владычества испанцев большие пространства лесов уничтожались лишь в непосредственной близости от городов и других населенных центров, а также в глубине острова, там, где имелись крупные скотоводческие ранчо. Как правило, лес вырубали лишь на древесный уголь и на мебель.
«Когда испанцы пришли на Кубу, она была покрыта лесами примерно на 60 процентов», — добавляет Ламб. В 1899 году — к концу 400-летия испанского владычества — под лесом оставалось примерно 50 процентов территории острова.
Однако это еще не значит, что лесные массивы даже тогда были достаточно большими для успешного размножения столь требовательной птицы, как белоклювый дятел.
Теперь вспомним, что в тропических лесных районах Америки, возделывая маниок, бананы, батат и т. п., и сейчас применяют подсечное землепользование по старому индейскому методу. Как только на небольших полянах в лесу почва истощается, что происходит примерно года через два, поле оставляют и выжигают новое.