Через три недели пираты закончили свой «провиантский» набег. После этого никто из побывавших на острове уже не мог сказать, что он видел здесь фламинго, высиживающими птенцов.
Но в печальной судьбе этого Птичьего острова повинны не одни только люди. Его разрушали ураганы, ежегодно свирепствующие над Карибским морем. Птичий остров с тех пор стал значительно меньше и утратил большую часть своей богатейшей растительности. Однако за уничтожение колоний фламинго в большинстве случаев в ответе все-таки человек.
Между прочим, и на Гаити есть соленые озера, которые могли бы стать местом гнездования фламинговой стаи. То же самое можно сказать и о некоторых мелких островках у его берегов.
На острове Ильда Гонав фламинго гнездились в большой бухте перед Порт-о-Пренсом вплоть до 50-х годов нашего столетия. Но когда я по пути с Ямайки на Гаити пролетал — и при этом очень низко — над мелкими береговыми лагунами Ильда Гонава, мне уже так и не довелось увидеть там ни одного фламинго.
Однако за несколько недель до этого, в мае, я собственными глазами видел множество фламинго на берегах Этанг-Соматра, одного из соленых озер, лежащих между Санто-Доминго и Порт-о-Пренсом. Не менее двух тысяч этих птиц охотились в илистой, мутной воде. С воздуха они были похожи на маленьких красноватых букашек. Фламинго теснились у самой береговой линии, дальше к воде их было меньше. Но к сожалению, это скопление фламинго еще не означало, что они собираются насовсем вернуться на Гаити.
Вероятнее всего, совершенно прав американский орнитолог Роберт Портер Аллен, который утверждает, что периодически появляющиеся здесь фламинго — это перелетные стаи с Инагуа (Багамские острова).
О том, чтобы фламинго вернулись выводить птенцов на густонаселенный и к тому же не имеющий охотничьего законодательства Гаити, не может быть и речи.
В трудном положении оказались и материковые колонии этих птиц. В Гвиане я узнал, что ни в Суринаме, ни в Британской Гвиане фламинго не гнездятся. Только на Багамских островах птицы снова отвоевали себе потерянную было территорию. Во время второй мировой войны близ Нассау — столицы Багамских островов — находилось учебное летное поле. Пилоты здесь развлекались тем, что, пикируя над островом Андрос на колонии огненно-красных птиц, поднимали в воздух алые «тучи». Фламинго вскоре покинули Андрос и не возвращались на него, по-видимому, до 1961 года.
Кроме того, известны колонии на Багамском острове Абако, на северном берегу Кубы к западу от Нуевитаса, а также на мексиканском полуострове Юкатан. По подсчетам Аллена, общее количество фламинго на территории, охватывающей Галапагосские острова в Тихом океане, Центральную Америку и северную часть Южной Америки, а далее Антилы и Багамские острова, сократилось с первоначальных 90 тысяч до 21 500 птиц…
На Бонайре я видел, считая округленно, 1300 птиц. И это несмотря ни на прежние преследования, ни на теперешние бедствия. Ведь и ныне особенной популярностью здесь пользуются птицы, легко досягаемые и, по мнению моего опытного проводника, по вкусу напоминающие индюшатину.
Правда, сейчас запрещено не только охотиться на этих птиц, но даже и беспокоить их. Ни один самолет не имеет права пролетать над колониями фламинго ниже, чем на высоте шесть тысяч футов.
Соответствующие постановления на Багамских островах предусматривают высоту полетов в две тысячи футов — надо полагать, вполне достаточную. Судя по всему, голландцы стали осторожнее после того, как бонайрские фламинго, покинув остров в 1943 году, вернулись назад только через четыре года.
После 1939 года на Бонайре не было убито ни одного фламинго. В этом году арестовали четверых рыбаков, которые убили и засолили нескольких птенцов. Иначе говоря, совершили преступление, которое, по действующему законодательству, не могло караться строже, чем штрафом в 50 гульденов. Но судья счел, что этого мало. Поскольку птицы были убиты в коронных владениях, он приговорил рыбаков за кражу государственной собственности к двум месяцам тюрьмы. Нагнав на них таким образом страху, он согласился на смягчение приговора, и наказание ограничилось обычным штрафом. Но после этого уже никто не отваживался вторгаться на острова, заселенные фламинго. Во всяком случае с охотничьими целями.
Но спокойно высиживать птенцов птицам мешали назойливые фотографы и прочие посетители, которые поднимали шум и швыряли в птиц камнями, чтобы заставить их летать. С тех же пор, как жители Бонайра поняли, что их длинноногие красные «шьегогос» служат приманкой для туристов, это тоже прекратилось. «Шьегогос» — это название фламинго на папиаменто, том самом «языковом коктейле», которым пользуются на голландских «АВС-островах» — Арубе, Бонайре и Кюрасао (Aruba, Bonaire, Curasao). Естественно, что нет решительно никакого смысла терять такой ценный туристский аттракцион.
Прекрасная автострада тянется сейчас вдоль берега большой лагуны Пекельмеер, где из воды поднимаются «города» здешних фламинго с тысячами их конусообразных гнезд. В бинокль я смог разглядеть большие красно-серые скопления преимущественно почти взрослых, но еще не приобретших окончательную постоянную окраску птенцов, окруженных своими многочисленными «няньками». А близ Готомеера мне удалось подойти к колонии поближе. Но поскольку период выведения потомства был закончен, ни одна птица уже не сидела на своем конусе-гнезде из тины и ила. Между гнездами не стояло ни одного птенца, и ни один птенец не прогуливался. Вся колония отправилась за пропитанием.
Я видел целые стаи фламинго, бродивших по воде. Некоторые плавали. Фламинго близки к гусеобразным. В Суринаме их называют «zeegans», то есть морской гусь. Лапы у них перепончатые.
Часть из тех, что плавали, по-видимому, охотилась на моллюсков. Опустив головы и шеи в воду, они обшаривали дно, энергично отталкиваясь ногами. Таким способом они взбаламучивали донную тину и песок, а когда песок оседал, моллюски как более легкие оказывались на поверхности.
Другие бродили рядом в совершенно мутной воде, тыча крючковатым концом клюва в дно и вертя при этом головой из стороны в сторону. Судя по всему, они охотились на крошечных рачков Artemia salina, которых фламинго выцеживают из воды при помощи пластинок, сидящих по сторонам клюва. Эти бугорки играют ту же роль, что и китовый ус у китов-усачей.
В лагуне Пекельмеер, где содержание соли было слишком высоким и для рачков артемия, и для того, чтобы фламинго могли пить эту воду, птицы бродили, тычась клювами в дно, и искали личинки семейства Ephydra, тоже являющиеся для них лакомой пищей… В то время как артемия не терпит более 26–30 промилля, личинки эфидры выдерживают практически любую соленость. Доктор И. Кристенсен — глава Гидробиологического института на Кюрасао, как раз в это время занимавшийся изучением фауны в фламинговых лагунах, поведал мне на своем певучем норвежском языке (его отец был норвежец), что эти личинки даже в трехпроцентном растворе формалина остаются живыми по три недели.
Как правило, яйца артемии сохраняются в донном иле. Следовательно, после следующего периода дождей, который наступит в ноябре-декабре, можно будет рассчитывать на новое поколение этих малюток-рачков и в Пекельмеере. Их, очевидно, будет вполне достаточно, чтобы фламинго могли прокормиться до нового выводка в феврале месяце. Тогда в Бонайре наберется три-четыре тысячи шьегогос, легкодоступных для обозрения вест-индскими туристами, жаждущими увидеть самого алого в мире фламинго.
КОЛИБРИИ «ЦВЕТОЧНЫЕ» ЛЕТУЧИЕ МЫШИ
На земном шаре множество цветочных насекомых. С утра до заката летают шмели, пчелы и прочие дневные насекомые. Они высасывают из чашечек цветов нектар и в порядке ответной услуги переносят пыльцу с тычинок одного цветка на пестик другого. По ночам тем же самым занимаются другие насекомые. Если у вас в саду есть каприфолий, то в разгар лета вы можете наблюдать, как в сумерках над такой цветочной клумбой в воздухе «танцуют» крупные бабочки-бражники. И совсем не случайно именно по ночам так сильно благоухает ночная фиалка. Своим ароматом эта орхидея привлекает к себе ночных бабочек, опыляющих ее цветы.
Но в то время как у нас, в умеренных широтах, важная роль в опылении цветов принадлежит только насекомым, в тропиках эта функция распространяется и на более высокоорганизованные существа. У переносящих цветочную пыльцу птиц и млекопитающих, точно так же как и у насекомых, существует своего рода распределение труда. Благодаря этому своевременно опыляются и ночные и дневные цветы.
Когда крошечные, пестрые, отливающие металлическим блеском колибри, купаясь в ярких солнечных лучах, порхают вокруг, обследуя один цветок за другим, это завораживающее, волшебное зрелище! Вот птичка погружает свой длинный острый клювик в чашечку цветка, и кажется, будто она замирает в воздухе: крылышки ее трепещут с такой быстротой, что отдельного их движения не уловить простым глазом.
Конечно, эта быстрота не одинакова у различных видов. Одни делают до 80 взмахов в секунду, а другие — более «медлительные», не больше 20-ти. Но даже и при такой скорости в организме птички происходит очень интенсивный обмен веществ. Практически потребление энергии у колибри настолько велико, что она может умереть с голоду за несколько часов. И птица не умирает только благодаря тому, что ночью погружается в оцепенение; в этом состоянии ее обмен веществ уменьшается более чем в десять раз по сравнению с тем, который происходит у нее днем[74]. Отдыхать она устраивается на ветке. Но ни в коем случае не на цветке. На цветы колибри никогда не садится. Ест она точно так же, как бражник, — на лету.
В период высиживания птенцов самки колибри удивительно бесстрашны. Вот пример. Дело было на Гваделупе. В листве растений, вьющихся по внутренней стене террасы, колибри свила себе гнездо. Как раз под ним сидела наша большая компания и потягивала свой послеобеденный пунш.