Слово «каноэ» образовалось из индейского слова «канауа», прошедшего через испанский и французский языки.
Доминикские карибы и по сию пору охотно пускаются в дальние плавания, во всяком случае по всем островам Вест-Индского архипелага. Но они давным-давно забыли свой древний обычай смазывать лицо и тело красным соком рокоу (орлеанского дерева) против разъедающего действия соленой воды и укусов насекомых. Последние доминикские карибы, еще говорившие на островном карибском языке, умерли несколько десятилетий тому назад.
Еще в 30-е годы Тэйлору посчастливилось записать древний карибский военный гимн и большое количество слов и фраз. Они помещены в его труде «Доминикские карибы» (изданном в Вашингтоне в 1938 году). Теперь же все жители Карибского резервата на Доминике говорят на том же креоло-французском диалекте, что и остальное население острова.
В Салибию, главный поселок резервата на восточном берегу Доминики, где живет вождь и где есть полицейский пост, школа и церковь, ведут петляющие извилистые тропы и горные дороги, по которым может пробраться только «джип» или «лендровер». Сам я довирался туда пешком проселком и тропами через лесистые холмы, обливаясь потом и изнывая от зноя. И как же я был благодарен за полный сока кокосовый орех, предложенный мне вождем Джермандуа Френсисом, когда после трехчасового перехода я наконец добрался до его скромной резиденции в Салибии!
Этот молодой вождь избран главой карибов в 1959 году в возрасте двадцати четырех лет. Он живет вместе со своей матерью, отцом и незамужней сестрой в маленькой избушке, построенной из тесаных вручную досок. В ней всего две крохотные комнатушки; пищу женщины готовят в отдельной малюсенькой хижине. Таким образом, карибский вождь живет далеко не роскошно, хотя и получает от правительства, находящегося в столице острова — Розо, ежегодный «апанаж»[19]…
За столь мизерное «княжеское содержание», как сорок вест-индских долларов в год, он должен выполнять обязанности судьи по внутренним делам резервата (гражданским и прочим) и быть уполномоченным своего народа перед вышестоящими властями. В таких случаях он выступает в своем облачении вождя, которым очень гордится. Состоит оно из добротного европейского костюма с нашейной цепью и широкой яркой лентой через правое плечо к левому бедру.
Национальная карибская одежда забыта окончательно. Совершенно невероятно, чтобы сейчас кто-нибудь на Доминике вздумал украсить свою голову перьями.
Население резервата живет преимущественно рыболовством, охотой, выращивает бананы, кофе, какао, кокосы и, конечно, маниок (кассаву) и сладкий картофель (батат). Кроме каноэ они делают всевозможные плетенки, корзинки, пользующиеся в Розо неизменным спросом у торговцев сувенирами для туристов. Материал для этих поделок по старинке окрашивается соками разных растений, преимущественно уже упоминавшимся соком рокоу.
Насколько привлекателен образ жизни в этой «независимой республике», видно из того, что, невзирая на запрет проживания здесь лицам несоответствующего происхождения, население этого первоначально индейского резервата с годами настолько «почернело», что теперь из 1150 его жителей едва ли сотня остается чистокровными карибами. К таким чистокровным принадлежит и вождь.
Но, судя по всему, не более чем через одно, максимум два поколения здесь останутся одни только «черные карибы». Между прочим, у сестры вождя уже есть цепляющийся за ее юбку маленький самбо.
САХАР, РОМ И РАБЫ
— Ну-ну, рассказывайте, как было дело? Небось, они швыряли камнями в вашу машину? — спрашивали меня взволнованные друзья в Кингстауне, когда я вернулся из поездки в сент-винсентский «Кариб Каун-три».
Дело же было в том, что за день до этого на сент-винсентской сахарной фабрике, мимо которой я проезжал, вспыхнула стихийная забастовка, начавшаяся с того, что директора фабрики стукнули по черепу.
Как это ни парадоксально, но организатором этой забастовки была общественница-активистка, супруга находившегося в отлучке государственного советника достопочтенного Эбенезера Джошуа. Сам же его превосходительство только что отбыл на Барбадос для обсуждения вопроса о том, как быть с «the Little Eight»[20], иначе говоря, как прикарманить восемь территорий-лилипутов, оставшихся от Вест-Индской федерации после того, как «большие братья» — Ямайка и Тринидад — вышли из ее состава.
И вот господину Джошуа пришлось спешным порядком, самолетом вернуться домой и послать на сахарную фабрику пятьдесят вооруженных до зубов полицейских. Двое забастовщиков были тяжело ранены. А у берегов острова, «согласно достоверным слухам», появилось не меньше пяти британских фрегатов…
Нет, мне совершенно ничто не угрожало, помимо тех «волнений», которые неизбежно начинаются во всех деревушках при появлении «big beard-man» («бородача») с фотокамерой на животе и записной книжкой в руке. Да мне вообще и в голову не приходило, что возможны какие-либо эксцессы. Ведь дело было не в расовом столкновении. Хотя, конечно, на одной стороне и были «белые» интересы сахарной фабрики!
Со времени отмены рабства настроение населения радикально изменилось. Раньше стремились прикончить плантатора-рабовладельца и бежать подальше в горы, чтобы не работать. Теперь же все или во всяком случае большинство хотят работать. Здесь случается, что люди бастуют, требуя увеличения зарплаты. Но теперь их агрессивность на диво редко обрушивается непосредственно на тех, против кого она направлена!
Даже на Мартинике, где негры благодаря своим французским замашкам считаются более вспыльчивыми, нежели на британских островах, уличные столкновения не касаются местных представителей расово и сословно господствующего класса. Могут насмерть пришибить жандарма из Франции, но ни в коем случае не тронут местного белого уроженца.
Ради добываемого изнурительным трудом весьма скромного дневного заработка людям частенько приходится проделывать далекий путь. В сезон уборки сахарного тростника в Вест-Индии происходит такое же «переселение народов» с острова на остров, как у нас из района в район во время уборки сахарной свеклы. Конечно, уже редко увидишь груженные сахарным тростником телеги, запряженные быками. Тягловый скот сменили тракторы. Как правило, и сахарные фабрики оборудованы современно, не хуже, чем наши. Производство тоже централизовано — в пределах возможного.
Тем не менее на плантациях по-прежнему можно наблюдать, как трех-четырехметровый сахарный тростник в дюйм и более в поперечнике убирают вручную. Ряды чернокожих рабочих медленно рубят его своими мачете, а идущие следом женщины собирают эту жатву.
Несколько месяцев тянется этот изнуряющий труд; он оказывает на воображение народа столь сильное влияние, что о нем поется не только в очень красивых народных песнях, но даже и в модной мартиникской меренге «Соuреr саnnе» («Жните сахарный тростник»), при исполнении которой такт отбивается равномерными ударами длинных ножей по таким же твердым, как этот тростник, стеблям гигантских трав.
Родина сахарного тростника — настоящая Индия. Греция познакомилась с ним после похода в эту страну Александра Великого. Приблизительно за триста лет до рождества Христова греческий ботаник Теофраст писал о «сладкой соли, которая добывается в Индии из похожего на тростник растения…».
Впоследствии греки и римляне считали этот сахар лекарством от желудочных заболеваний, болезней почек и мочевого пузыря. Но вплоть до 286 года нашего летосчисления сахарный тростник возделывался только в Индии. В это время индийское королевство Фунам послало несколько его корней в дань китайскому богдыхану. На Запад сахарный тростник проник лет на двести позднее благодаря арабам, которые в свое время развели его в своих европейских владениях.
В средние века важнейшими странами сахара стали Сирия, Египет и Кипр. Венецианские торговые суда забирали у них готовую продукцию и ввозили в Европу. Между тем в больших количествах стала производить сахар и Сицилия, входившая в то время в арабские средиземноморские владения. Для того чтобы сломить абсолютную сахарную торговую монополию всех этих стран, европейцам потребовалось совершить немало исследовательских экспедиций.
В 1498 году Васко да Гама обнаружил, что, обогнув Африку, можно попасть в Ост-Индию и привозить оттуда сахар и пряности.
А Колумб, за несколько лет до этого искавший пути в Индию, открыл совершенно новую часть света. Там, конечно, тогда не росло никакого сахарного тростника, но было ясно, что местный климат вполне подходит для этой культуры. И уже в свое второе плавание Колумб захватил с Канарских островов это растение и привез его в испанскую колонию Санто-Доминго на Гаити. Здесь в начале XVI века и была построена первая в Америке сахарная фабрика.
После этого сахарный тростник в ближайшие десятилетия был посажен и на других вест-индских островах. Одновременно иезуиты ввезли его в Бразилию, а конкистадор Кортес — в Мексику. В американских тропиках растение повсюду прижилось так хорошо, что не только Сицилия, но и другие средиземноморские страны к концу XVI века оказались вынужденными прекратить собственное производство сахара. Как только в Вест-Индии сахарное производство наладилось всерьез, с европейского рынка отступил и ост-индский сахар. Его приходилось ввозить в Европу через Индийский океан вокруг мыса Доброй Надежды и затем через Южную и Северную Атлантику. Путь же из Вест-Индии и Бразилии был куда короче.
Но в не меньшей степени играла роль и конкурентоспособность Вест-Индии. Ведь владельцы плантаций в Новом Свете благодаря импорту рабов располагали невероятно дешевой рабочей силой. Испанцы рано начали ввозить рабов в свои колонии. Когда французы и англичане пришли в Вест-Индию, они последовали их примеру. То же самое сделали и голландцы в своих владениях. И даже датчане использовали рабский труд в своей вест-индской сахарной империи — на островах Сент-Томас, Санта-Крус и Сент-Джон.