Торлос с благоговением огляделся. Он видел двигатели – маленькие штуки, бесполезные на вид по сравнению с мощью гигантских двигателей на его корабле – и видел, как саторианские взрывные заряды, которые, как он знал, раскололи бы любой местный корабль от края до края, безвредно отскакивая от гладких стен звездолета землян. Он видел, как их корабль уничтожил флот магнитных кораблей, образовавших якобы неприступную оборону вокруг самого могущественного города Сатора.
А затем он сам нажал на кнопку, и гигантский город улетел в космос, оставив после себя только воющий торнадо и огромную пропасть в коре взорванной планеты.
Он не мог полностью оценить значение всего этого. Аркот рассказал ему о них… Но он знал только то, что совершил ужасную ошибку, недооценив мощь этого корабля!
«Я больше не прикоснусь к этим вещам без твоего разрешения, землянин», – серьезно пообещал Торлос.
«Старый мореход» несся сквозь космическое пространство, быстро пожирая миллионы миль, отделявших Нансал от Сатора. Аркот и Мори сидели в рубке управления и обсуждали своего пассажира.
– Знаешь, – задумчиво произнес Ричард, – я думал о силе этого человека – железный скелет не объясняет всего. У него должны быть мускулы, чтобы двигать железными костями.
– Так есть у него мускулы! – усмехнулся Мори. – Но я понимаю, что ты имеешь в виду: такие большие мышцы должны легко уставать, а этого, похоже, не происходит. Он кажется неутомимым: я видел, как он бросал тех людей одного за другим, как пули из пулемета. Последнего он швырнул так же яростно, как и первого – а эти люди весили больше трехсот фунтов! Очевидно, его мышцы не чувствовали усталости!
– И есть еще кое-что, – добавил Аркот. – То, как он дышал, и то, как он, казалось, сохранял хладнокровие. Когда я добрался сюда, с меня капал пот, этот горячий, влажный воздух был почти невыносим для меня. Наш друг? Он был невозмутим, как всегда, если не больше. И после драки он даже не запыхался!
– Именно, – согласился Мори. – Но ты видел его во время драки? Он дышал тяжело, глубоко и быстро – не поверхностно, как наши бегуны, а глубоко и полно, но все же быстрее, чем я могу дышать. Я слышал его дыхание, несмотря на весь шум битвы.
– Я это заметил, – кивнул его друг. – Он начал глубоко дышать еще до того, как началась драка. Землянин может сражаться очень быстро и с огромной энергией в течение десяти секунд, прилагая все свои усилия, и только один или два раза вздохнуть. Еще две минуты он дышит тяжелее, чем обычно. Но после этого он не может просто вернуться к нормальной жизни. Он израсходует избыток кислорода в своем организме, и ему нужно будет его восполнить, он столкнется с «кислородным голоданием». Он должен будет продолжать тяжело дышать, чтобы вернуть количество кислорода, необходимое его организму. Но у Торлоса все совсем не так! Никакой усталости! Почему? Потому что он не использует кислород воздуха для выполнения работы, и поэтому его тело не является химическим двигателем!
Мори медленно кивнул.
– Я понимаю, к чему ты клонишь. Его тело использует тепловую энергию воздуха! Мышцы превращают тепловую энергию в движение точно так же, как это делают наши молекулярные лучи!
– Вот именно – он живет на тепле! Я заметил, что он кажется почти хладнокровным, его тело все время сохраняет температуру комнаты. В каком-то смысле он рептилия, но он гораздо более эффективен и сильно отличается от любой рептилии, какую когда-либо знала Земля. Да, он ест пищу, но она нужна ему только для того, чтобы заменить клетки тела и питать мозг.
– О, брат, – тихо сказал Мори. – Неудивительно, что он может делать то, что делал! Ведь он мог бы продолжать эту борьбу часами, не уставая! Усталость ему так же неведома, как холод. Ему нужен только сон, чтобы заменить изношенные клетки. Его планета теплая и стоящая вертикально по отношению к оси вращения, поэтому там нет смены времен года. Он не смог бы выжить в Арктике, но, очевидно, является идеальной формой жизни для тропиков.
Как выяснилось позже, в последнем пункте Роберт ошибся. У людей расы Торлоса был маленький орган, масса клеток в нижней части живота, которые могли поглощать питательные вещества из кровотока и окислять ее, выделяя тепло, когда температура крови опускалась ниже определенной точки. Благодаря этому они могли очень комфортно чувствовать в арктических зонах: у них были при себе обогреватели. Правда, при работе этих «обогревателей» их огромная сила уменьшалась, они были вынуждены больше есть и были больше подвержены усталости.
В это время Уэйд и Фуллер пытались телепатически разговаривать с Торлосом и, очевидно, столкнулись с трудностями, потому что внезапно Фуллер крикнул в рубку управления:
– Я думал, что телепатия – это универсальный язык, но этот парень вообще не понимает наших мыслей! И мы не можем разобрать некоторые его слова. Только что он вроде как думал о «питании» или «еде», но потом оказалось, что это были мысли о «тепле»!
– Я сейчас спущусь, – сказал ему Аркот, направляясь в библиотеку.
Когда он вошел, Торлос улыбнулся ему, и физик легко подхватил его мысль:
«Твои друзья, кажется, не понимают моей мысленной речи».
«Мы созданы не такими, как вы, – объяснил ему Ричард, – и наши мыслеформы отличаются. Для вас «тепло» и «пища» – это практически одно и то же, для нас это разные понятия».
Он принялся тщательно объяснять Торлосу различия между их телами и методами использования энергии.
«Каменные кости! – в изумлении подумал инопланетянин. – И химические двигатели для мышц! Неудивительно, что ты кажешься таким слабым. И все же, учитывая, какие у тебя мозги, я не хотел бы воевать с твоим народом!»
«Что подводит меня к другому вопросу, – продолжил Аркот. – Мы хотели бы знать, как началась война между народом Сатора и народом Нансала. Неужели это продолжается уже очень долго?»
Торлос кивнул.
«Я расскажу вам эту историю. Она началась много веков назад, история преследований и восстаний. И все же, несмотря на все это, я думаю, что это интересная история. Сотни лет назад, на Нансале…»
XVIII
Сотни лет назад на Нансале жил мудрый и блестящий учитель по имени Норус. Он разработал идеал, философию жизни, этический кодекс. Он учил принципам благородства без высокомерия, гордости без упрямства и смирения без раболепия.
Вокруг него собралась группа людей, которые начали развивать и распространять его идеалы. По мере того как новая философия распространялась по всей планете, все больше и больше нансалийцев принимали ее и начинали воспитывать своих детей в соответствии с ее принципами.
Но никакая философия, какой бы действенной и благородной она ни была, не может прийтись по вкусу всем. Всегда остается твердое ядро людей, которые считают, что «старый путь – это лучший путь». В данном случае это были люди, чья жизнь была основана на хитрости, обмане и предательстве.
Один из этих людей, обладающий блестящим, но извращенным умом гений, по имени Сатор построил первый космический корабль и вместе со своими сторонниками бежал с Нансала, чтобы создать собственное правительство и освободиться от преследований, которым, как они полагали, подвергались последователи Норуса.
Они бежали на вторую планету, где корабль потерпел крушение и его создатель, Сатор, погиб. В течение сотен лет об эмигрантах ничего не было слышно, и жители Нансала считали их мертвыми. На Нансале шла спокойная жизнь.
Но саторианцам удалось выжить в чужом мире, и они построили там цивилизацию, основанную на совершенно других принципах – на хитрости. Человек, который умел плести самые хитрые интриги, достигал своих целей, лучше всего обманывая своих друзей, считался тем, кто больше всего заслуживает того, чтобы жить. Хотя там было несколько ограничений, и прежде всего, саторианцы должны были быть верны своей стране и планете.
Со временем саторианцы вновь открыли космический двигатель, но к этому моменту жизнь на новой планете изменила их физически. Они стали несколько меньше нансалийцев, и их кожа сделалась светлее, так как их мир всегда был лишен солнца. На Нансале теплые солнечные лучи придавали коже людей более темный оттенок.
Когда саторианцы впервые прилетели на Нансал, там, по-видимому, царил мир. После стольких сотен лет без войны нансалийцы приняли соседей и подписали с ними торговые договоры. В течение многих лет две планеты мирно торговали.
Но в это время саторианские шпионы искали сильные и слабые стороны Нансала, пытаясь обнаружить их секретное оружие и научные разработки, если таковые имелись. При этом Сатор строго хранил тайну собственных разработок. Жители второй планеты отказались раскрыть секреты магнитного луча и магнитного космического двигателя.
Наконец, нашлось несколько наиболее подозрительных нансалийцев, которые осознали опасность подобной ситуации. Три человека, студенты одной из великих научных школ Нансала, поняли, что в происходящем надо разобраться. Но хотя законы не запрещали людям Нансала посещать Сатор, этому, казалось, препятствовала сама природа.
Все нансалийцы, отправлявшиеся на вторую планету, умирали от какой-то таинственной болезни. Был найден способ, с помощью которого тело человека можно было, говоря бактериологическим языком, стерилизовать, чтобы он не мог распространять болезнь, и это проделывалось со всеми саторианцами, прилетавшими на Нансал. Но невозможно стерилизовать целую планету. Так что нансалийцы не могли попасть на Сатор.
Но у этих троих студентов была другая идея. Они тщательно изучали речь, манеры и обычаи саторианцев, научились их сленгу и идиомам, а потом пошли еще дальше: они выбрали трех саторианских навигаторов космических кораблей и тщательно изучали их привычки и манеру речи каждый раз, когда им представлялась возможность пообщаться с ними. Трое саторианцев были исключительно крупными мужчинами, почти идеальными двойниками трех нансалийцев – и нансалийцы заменили их одного за другим.
Они обесцветили свои лица, а хирурги изменили их черты, чтобы они стали копиями фотографий саторианских навигаторов. После этого они начали действовать. За три рейса студенты, по одному, заменили этих троих.