– Путешествие в космосе невозможно без путешествия во времени.
– Молодец! И?
– Я не знаю, дедушка. Ну как я могла вернуться в прошлое на три тысячи лет?
И тут она вдруг вспомнила о ночном визите Анараль. Но сейчас не самый подходящий момент, чтобы об этом рассказывать…
Тут открылась дверь кладовки, и вошла бабушка.
– Вот вопрос на миллион долларов, да? – усмехнулся дедушка.
– Получается, я преодолела формулу Эйнштейна. Ну, то есть я же попала туда быстрее скорости света? Я хочу сказать, только что я была тут, а потом очутилась там.
– Вот тут-то и собака зарыта, – сказал дедушка.
Миссис Мёрри нарезала хлеб и положила его в тостер.
– Одна гипотеза, которая мне кажется весьма утешительной, гласит, что время существует затем, чтобы все не происходило одновременно.
– Могу себе представить!
Микроволновка дзинькнула уже давно, но Полли не обратила на это внимания. Сейчас она открыла дверцу, взяла чашку и снова села за стол. Адрон встал со своего коврика у камина, потерся о Поллины ноги, помурлыкал и снова вернулся поближе к теплу.
Миссис Мёрри достала хлеб из тостера, положила на тарелку и поставила ее перед Полли:
– Угощайся.
– Спасибо. Из дедушкиного хлеба выходят чудесные тосты!
– Мы с твоим дедушкой, – продолжала миссис Мёрри, – всю жизнь имеем дело с противоречиями. Его интересы лежали в области общей теории относительности, которая связана с гравитацией и большим космосом. В то время как я посвятила себя микрокосму, миру элементарных частиц и квантовой механики. И в данный момент эти теории, похоже, противоречат одна другой.
– Вот если бы создать квантовую теорию гравитации, – сказал мистер Мёрри, – то мы бы, возможно, – возможно! – смогли решить проблему.
– Это могло бы стать объяснением пространственно-временного континуума? – поинтересовалась Полли.
– Ну, есть надежда… – начала было миссис Мёрри, но зазвонил телефон. Она взяла трубку.
И тут Полли вспомнила свой сон. Закари! Хоть бы это оказался Закари!
Однако бабушка сказала:
– Доброе утро, Нейсон… Да, мы все тут, в одном месте и в одном времени… Очень мило с твоей стороны, но отчего бы вам обоим не приехать сюда? Вы ведь с Луизой любите поплавать… Нейс, мне нравится готовить… Нет-нет, ничего не привозите. Пока, до вечера! – Она обернулась к мужу и Полли: – Ну, вы уже и сами догадались, что это Нейсон. Луиза навела на него тоску, печаль и угрызения совести, в результате он вбил себе в голову, что может защитить Полли от прошлого, если будет тут, рядом с ней, хотя это противоречит всяческой логике. Но Луизе не удалось его переубедить. В общем, они приедут ужинать.
Мистер Мёрри улыбнулся:
– Возможно, это было одним из его побуждений.
– Ну да, – улыбнулась в ответ его жена. – Луиза никогда особенно не любила готовить. Нет, она это умеет, но не считает чем-то особенно важным.
– А Нейс в душе гурман, – добавил мистер Мёрри.
– А ты, ба, готовишь просто великолепно! – заявила Полли.
– Ой, милая! – Бабушка покраснела. – Это выглядит так, будто я напросилась на комплименты!
– Ну, это заслуженный комплимент, – возразил ее муж.
– Я действительно люблю готовить. Это для меня как психотерапия. А для Луизы психотерапия – ее розарий. Ты, возможно, замечала, Полли, что у нас розы не растут?
– Смирись с этим, любовь моя, – посоветовал мистер Мёрри. – Зато ты замечательно готовишь.
– Спасибо, милый! – Бабушка села, поставив локти на стол и подперев голову руками. – Полли, что нам делать с твоими родителями?
Полли непонимающе посмотрела на нее.
– Твой дедушка считает, что ты права. Что изымать тебя из тессеракта и отправлять обратно на Бенн-Сид может оказаться небезопасным. И если бы я не отнеслась к этому аргументу всерьез, ты уже отправилась бы к папе с мамой.
– А насколько далеко я могу уходить? – полюбопытствовала Полли. – Я имею в виду, от временного портала?
Дедушка сложил газету:
– Я точно не знаю. Миль на десять, наверное. Может, больше. Может быть, в пределах той территории, где когда-то жили Анараль и ее народ. Но конечно, не на самолете. Не через всю страну.
– Ну, в общем, я действительно участвую в этом тессеракте. – И Полли рассказала им о ночном приходе Анараль.
Дедушка с бабушкой встревоженно переглянулись.
– Только маме с папой не говорите! – взмолилась Полли. – Пока, по крайней мере. Мы еще очень мало знаем. Это звучит слишком невероятно.
– Насколько я знаю твоего папу, – сказал дедушка, – он, скорее всего, приедет и заберет тебя, невзирая ни на какие доводы. И это может оказаться фатальным.
– Терпеть не могу всякие тайны, – заявила бабушка. – Но я согласна, что лучше всего будет несколько дней помолчать.
– Пока не пройдет Хеллоуин, – добавил дедушка.
– То есть до завтра, – пояснила бабушка.
– До Самайна, – сказала Полли.
– Они должны позвонить в воскресенье. Вот тогда-то мы им все и расскажем, – решила бабушка.
И дедушка с бабушкой мрачно посмотрели на Полли, а потом переглянулись между собой.
Утро миновало без происшествий. Полли провела час у бабушки в лаборатории, пока ноги совсем не замерзли. Тогда она ушла к себе в комнату и села за стол, чтобы написать ответы на некоторые вопросы, которые задавала ей бабушка. Но почему-то оказалось, что ей неимоверно трудно сосредоточиться. Наконец девушка закрыла блокнот и спустилась вниз. Пожалуй, пора немного прогуляться перед обедом.
Полли обещала не ходить в лес через поле, в сторону Звездного Валуна, поэтому она пошла вдоль проселочной дороги, у которой стоял дом. В старину это был почтовый тракт, но с тех пор одни деревни переросли в города, другие обезлюдели, и дорога превратилась всего лишь в тихую сельскую улочку. Из гаража машина попадала на мощеную дорогу, выше которой располагались фермы, а ниже – отдельные жилые домики. Дорога петляла по пастбищам, рощам, зарослям кустарника. Гулять по ней было очень приятно, и Полли шла вперед и вперед, собирая осенние полевые цветы.
Когда она вернулась домой, позвонила доктор Луиза и сказала, что у нее срочные дела и ужинать она не приедет. Может, завтра? Нейс очень хочет увидеться с Полли в четверг.
Наступил четверг, холодный и прекрасный. Стояли идеальные осенние дни, голубые с золотом, и листья сыпались все гуще и гуще. С утра Полли позанималась с дедушкой: он взялся всерьез учить ее математике. В одиннадцать дедушка уехал в город – ему надо было заточить бензопилу, – а бабушка, как обычно, сидела у себя в лаборатории.
Полли прошлась до конца улицы и обратно. Чуть больше мили. Потом направилась через луг к каменной стенке. Дальше она не пойдет. Но до стенки-то дойти можно?
На стене нежилась на солнышке Луиза Большая. Полли привыкла к самым удивительным морским животным, и одно время папа держал дома целый бак угрей для научных экспериментов, но в змеях она разбиралась плохо. Полли поглядела на Луизу, которая безмятежно возлежала в озерце золотистого света, но так и не решилась сесть на стену рядом со змеей.
Луиза, будто почуяв ее нерешительность, приподняла голову – Полли почудилось, будто змея дружелюбно кивнула ей, – и утекла в стену, скрывшись из виду. А может, она просто очеловечивает Луизу? Приписывает змее человеческое поведение?
На огамическом языке «змея» была «насске». Это слово Полли встретила в словарике епископа. А значит, люди, говорившие на этом языке, знали о змеях. Полли некоторое время приглядывалась к стене, но Луиза больше не показывалась, и спустя несколько минут Полли все же решилась и села. От камней исходило успокаивающее тепло. Все, дальше ходить нельзя, иначе она нарушит обещание. В листве, что еще оставалась на деревьях, склонившихся над стеной, зашумел ветерок. По стене заметались пятна света и тени. День сиял золотом, янтарем, ржавчиной, медью и бронзой и временами вспыхивал огнем.
Полли обернулась на шорох. По ту сторону стены стоял светловолосый молодой человек с копьем в руке. Он поманил ее к себе.
– Не могу. Извини. Я обещала, – сказала Полли, но увидела, что он ее не понимает.
Он улыбнулся ей. Указал на себя:
– Тав!
Полли улыбнулась в ответ.
– Полли! – Она указала на себя.
– Пол-ли… – повторил он за ней. Потом поднял взгляд, указал на солнце, на ее волосы и радостно захлопал в ладоши.
– Да ну, голова как морковка… – Полли покраснела, потому что он явно был восхищен ее волосами.
Он снова указал на солнце, на ее волосы и произнес:
– Ха-лоу, Пол-ли!
Перед глазами всплыла страница епископова блокнота. «Ха-лоу» – это такое приветствие. Легко запомнить. В блокноте епископа было много разных приветствий, которые использовались в разные эпохи: «алло», «хелло», «хейл», «хау ду ю ду», «хай». Отрицание тоже просто: «на». В английском «ноу», во французском «нон», в немецком «найн», в русском «нет». Похоже, это «н» встречается во всех языках – кроме греческого, где «нэ», наоборот, значит «да».
Тав расплылся в улыбке и принялся сыпать непонятными словами.
Полли улыбнулась и покачала головой:
– На!
На то, чтобы сказать: «Я не понимаю», ее познаний не хватило.
Он аккуратно положил свое длинное копье на землю. И сел на стену рядом с ней. Указал на солнце:
– Сонно!
Потом бережно-бережно, самыми кончиками пальцев, коснулся ее волос – и отвел руку.
– Руадд.
Он поднял руку, назвал слово и коснулся своих глаз. Сказал другое слово, дотронулся до носа. Он учил ее словам огамического языка. Некоторые слова, такие как «солнце» и «красный», она помнила по словарику епископа Колубры. Другие были для нее новыми. Полли схватывала все на лету, и Тав смеялся от радости. После того как они прозанимались – или подурачились – в течение получаса, молодой человек посмотрел на нее и медленно, отчетливо произнес:
– Ты – сонно. Тав, – он коснулся своих светлых волос, – мона. Приходи вечером.
Она покачала головой.
– Большой праздник. Самайн. Музыка. Много музыка. Весело!