– Мы даем тебе дар слышания, – произнес он. – Клеп посылает тебе умение слышать деревья.
– Мы даем тебе дар слышания, – негромко сказала Анараль. – Я даю тебе дар слышать озеро, потому что знаю, как сильно ты любишь воду.
– А я, – голос Тава звучал мягко и ласково, – даю тебе дар понимать голос ветра, потому что мы – народ Ветра, а ветер – это голос богини. Слушай и ничего не страшись!
– Ничего не страшись! – повторила Анараль.
– Ничего не страшись!
Их голоса отозвались эхом у нее в ушах. Полли снова повернулась на жесткой земле и выскользнула из сна в пробуждение. Она изо всех сил цеплялась за обещание Тава, что с ней ничего не случится. Она и сама была уверена, что народ Дальнего берега Озера не станет причинять вред человеку, которого считает богиней, однако внутренний голос нашептывал ей, что для этих людей, чья земля опустошена засухой, жертвоприношение богини может быть самым могущественным из жертвоприношений.
Полли лежала на папоротниковой подстилке, кутаясь в меховое одеяло. Она хотела снова вернуться в тот уютный сон – но не могла. Разум начал придумывать способы бегства. Она же отлично плавает. Плавала Полли с детства и была куда сильнее и выносливей обыкновенного. Ей даже предлагали попробовать принять участие в Олимпийских играх – и по своим способностям Полли вполне могла туда попасть, но она обсудила это с родителями, и они сошлись на том, что соревнования – это не ее. Но потом она прикинула и поняла, что озеро слишком широкое, да и вода сейчас довольно холодная. Бассейн в доме дедушки с бабушкой подогревался, и то температура воды в нем недотягивала даже до двадцати трех градусов. А озеро было намного холоднее! Нет, вплавь через озеро пускаться не стоит – разве что не останется другого выхода.
А где же Закари, пока Полли остается в одиночестве тут, в крошечном шалаше? Пение и крики сделались тише. Привстав на колени, Полли увидела, как люди группками расходятся от костров, направляясь в свои шатры. Пир, если, конечно, это был пир – а в честь чего? прибытия богини? – окончился.
Тьма вокруг царила кромешная. Полли осязала ее, как тяжкий груз, лежащий на груди. «Это просто страх, – подумала она. – Если бы я могла взять и перестать бояться…»
Полли передернуло. А как убивают жертву во время жертвоприношения? Ножом? Это, пожалуй, самый быстрый и милосердный способ…
Полли дышала размеренно и осторожно. Из шатров не доносилось ни звука. Воды озера тихонько плескались о берег. Девушка прислушалась, пытаясь вспомнить те дары, которые Тав и Анараль вручили ей во сне. Среди них был и дар слушать воду. «Тиш-ше, – шуршала вода. – Тиш-ше. Тиш-ше. Спи спокойно».
Поднялся ветер, зашумел в ветвях, зашелестел сухой листвой. Шалаш был прислонен к стволу огромного дуба. Над крышей из шкур нависали раскидистые ветви, давая дополнительную защиту. Летом листва защищала шалаш еще и от солнца. Клеп послал ей дар слушать деревья… Полли прислушалась, в полной уверенности, что эти дары были посланы ей на самом деле, что ветер принес их ей через темные воды озера. Она услышала пульсирующий гул – как будто бьется огромное сердце. Гул был ровный и ритмичный. Воплощение надежности. Этот дуб был старше, чем любые деревья ее времени. Он прожил сотни лет. Он пребывал здесь, и его бытие давало некое утешение.
И наконец Полли обратилась к дару Тава – драгоценному дару, способности слышать голос ветра. Она прислушалась к тому, как ветер негромко шелестит сухой листвой у нее над головой. Как он пролетает над водами озера, оставляя за собой рябь. Как он залетает в шалаш и касается ее щек. Полли не слышала слов и все же почувствовала себя спокойнее и увереннее.
Она уснула.
Когда она открыла глаза, было уже светло. Тынак сидел рядом на корточках и смотрел на нее. Озерную гладь у него за спиной заливал розовый свет зари. Солнце вставало над снежными вершинами гор, что хранили народ Ветра. Но отсюда, с другого берега озера, горы казались дикими и зловещими. Селение мало-помалу просыпалось: Полли чуяла запах дыма от очагов.
Косые лучи света проникли в шалаш и коснулись Полли. Тынак протянул руку, указывая на что-то. Поначалу Полли никак не могла понять, на что направлен палец старика. Потом сообразила, что на ее волосы. Тынак никогда прежде не видел рыжеволосых. Конечно, ночью ее волосы не сияли, как сейчас, на восходе. Полли не знала, как ему объяснить, что в ее время рыжие волосы встречаются достаточно часто. Поэтому она просто вежливо улыбнулась:
– Доброе утро!
– Клеп… – В голосе Тынака слышалось волнение.
– У Клепа сломана нога, – медленно проговорила Полли. – Наш целитель за ним ухаживает. Все будет в порядке.
– Он вернется?
– Этого я не знаю. Я не знаю, что бывает с пленными.
– Он должен вернуться! Ты богиня, нам нужна помощь.
– Я не богиня. Я самый обычный человек.
– Ты призвала змею. Змея пришла.
– Простите, я тут совершенно ни при чем. Я не обладаю подобными способностями. Я не знаю, почему она приползла. Это просто совпадение.
Полли надеялась, что Тынак достаточно хорошо понимает ее ломаный огам, чтобы понять суть сказанного.
– Змея. Кто она?
– Луиза просто обычный черный полоз. Они безобидные.
– Как ее имя?
– Луиза Большая.
Тынак крякнул, посмотрел на девушку непонимающе, встал и, не говоря больше ни слова, вышел из шалаша. Несколько минут спустя он вернулся с деревянной миской. В миске плескалась какая-то жидкая каша.
Полли взяла миску:
– Спасибо.
– Можешь ли ты вызывать дождь? – осведомился Тынак.
– Я бы очень хотела это уметь, но…
– Ты должна постараться.
Его морщинистое лицо было добрым, грустным – ничуть не мрачным и не угрожающим.
«Даже в наше время, – подумала Полли, – когда нам кажется, что от нас так много зависит, еще не научились как следует предсказывать погоду, не говоря уж о том, чтобы управлять ею. У нас тоже бывают засухи, наводнения, землетрясения… Планета, на которой мы живем, до сих пор ненадежна».
– Ты постараешься? – настойчиво спросил Тынак.
– Постараюсь.
– Там, откуда ты пришла, есть боги и богини?
Полли кивнула. Ее семья жила уединенно, на острове, и формального религиозного образования она не получила. В воскресную школу Полли не ходила. Но в семейных беседах за столом речь о философии и теологии заходила не менее часто, чем о науке. Крестный Полли, англиканский священник, рассказал ей о Боге любви и сострадания, о Боге таинственном и грозном, который недоступен пониманию в том же смысле, как то, что «два атома водорода в соединении с одним атомом кислорода образуют воду». О Боге, которому небезразлично все, что создано с любовью. В том числе и все эти люди, жившие три тысячи лет тому назад. Епископ Колубра тоже верил в Бога всеобщей любви. И доктор Луиза тоже, невзирая на весь свой прагматизм.
Анараль говорила о Пребывании. Это имя ничем не хуже любого другого…
– Мы верим в Пребывание, – твердо ответила Полли Тынаку. – В Единого, который создал нас всех и заботится о нас.
– Это Пребывание требует жертв?
– Нет, только любви, – объяснила Полли. – Хотя, быть может, это величайшая жертва из всех возможных…
– Пребывание посылает дождь?
– Не всегда. У нас тоже бывают засухи.
– В том месте, откуда ты пришла?
«Не „в том месте“, а „в том времени“», – подумала Полли, но все же кивнула. Объяснить это было бы невозможно.
Есть ли при ней что-нибудь из ее собственного времени, что могло бы произвести впечатление на Тынака? Полли порылась в карманах красного анорака. Да, при ней было несколько вещиц, изделий рук человеческих, которые Тынак мог бы счесть могущественными… Полли нащупала иконку Закари. Она достала ее и показала Тынаку. Закари купил ей эту иконку, потому что она ему была небезразлична…
Тынак воззрился на иконку пристально, чуть ли не со страхом, потом вопросительно посмотрел на Полли.
Девушка указала на дитя на иконе, потом на себя. Затем она указала на ангела и распростерла руки так, как будто пыталась обнять сразу все селение Тынака: и шатры, и озеро, и даже огромные горы со снежными вершинами на том берегу.
Тынак взял у нее иконку и снова уставился на нее, потом на Полли, затем вновь на иконку. Он указал на ангела, коснувшись пальцами огромных крыльев:
– Может летать?
– Да.
– Богиня?
– Ангел, – качнула головой Полли.
Тынак повторил незнакомое слово вслед за ней:
– Ангел… Ангел тебе поможет?
Она кивнула.
– Ангел не позволит причинить тебе зло?
– Ангел меня любит, – уклончиво ответила Полли.
Тынак покивал. Перевернул образок, посмотрел на простое дерево на обороте, снова перевернул, чтобы видеть ангела и ребенка.
– Где ты взяла?
– Закари дал.
– За… За… Поговори теперь с За.
Полли протянула руку за образком:
– Верни, пожалуйста!
Тынак отвел руку, не отдавая иконку.
– Пожалуйста, отдай! – повторила Полли и потянулась за иконкой.
– Нет! Силу ангела Тынак оставит себе.
И зачем ей непременно нужно сохранить эту иконку? А ведь если она попытается ее отобрать, остальные тут же сбегутся ему на помощь… Полли посмотрела в черные глаза старика:
– Сила ангела для меня хорошая. Для тебя плохая.
– Нет, неправда. Я заберу ангела. Заберу твою силу.
Глупо, конечно, было так переживать из-за того, что Тынак хочет забрать иконку. Это же всего лишь картинка на дереве. Закари сам говорил, что она ничего не стоит. Но это был знак того, что она ему небезразлична, что он не врал, когда говорил, что не хочет ей зла…
– Для тебя эта сила плохая! – повторила Полли дрожащим голосом. Она не могла придумать, что еще сказать.
И тут раздался глухой рык. К ней мчался Ог, мокрый насквозь.
– Ог! – Полли была так же рада видеть собаку, как прежде была рада увидеть Тава.
Пес встал рядом с ней и оскалил зубы, уставившись на Тынака.
– Отдай! – Полли снова потянулась за иконкой. – Видишь? Хорошая сила для меня. Для тебя плохая.