Алвасунд моргнула и отвернулась.
– Извини, что я так сказала. Я сразу поняла, что это бестактно.
– Раньше надо было думать.
– Торм, ты ревнуешь!
Я перестал расхаживать по кухне и повернулся к ней:
– Зачем мне ревновать? Что я теряю от встречи с твоим бывшим? Ни черта. Ты ничего мне не дала…
– Я думала, что у нас все только начинается.
Она встала и, протиснувшись мимо меня, пошла в гостиную. Я последовал за ней. В печи еще горел огонь – за огнеупорным стеклом сияли темно-красные угли. В доме было тепло, пахло дымом от горящих поленьев. Окна запотели.
Она села на толстый ковер перед дверцей топки и наклонилась поближе к огню. Я опустился в одно из кресел вполоборота к ней.
Алвасунд встала на колени, наклонилась ко мне и поцеловала в губы. Ее рука нежно прижалась к моей груди. Я сердито отстранился, но она не отставала.
– Торм, мне жаль. Мне очень жаль! Пожалуйста… давай забудем то, что произошло. Марс – мой старый друг по университету, я больше года его не видела. Но он вел себя странно, и я растерялась.
В шкафчике она нашла бутылку местного яблочного бренди, открыла ее и налила в две рюмки.
– Ты должна объяснить мне, что происходит, – сказал я, все еще злясь на нее и думая о прошлой ночи. Между нами ничего не было, нас по-прежнему разделял виртуальный лист стекла, который она поставила. – Ты притащила меня сюда не для того, чтобы полюбоваться на дыру в земле. Выкладывай начистоту, что это за работа такая?
– Я даже и не знаю, существует ли она на самом деле, – ответила Алвасунд. – Если да, то она идеально мне подходит, и жалованье отличное. Но слова Марса меня сбили с толку. В прошлом году он сам устроился на эту работу. Сначала он сказал, что вакансия есть, и убеждал меня подать заявку, а потом на несколько недель пропал. Какое-то время он притворялся, будто мы с ним не знакомы, а потом снова переменился, просил приехать. А что произошло на улице, ты сам видел.
– Кем он был тогда, в университете? Твоим бойфрендом?
– Это было сто лет назад. Мы больше года не вместе.
– Просто разок переспали?
– Нет… серьезнее.
– Длительный роман?
– Торм, все в прошлом… – Она отстранилась от меня и села. – Мы с ним были вместе около месяца. А затем – всего через полтора года после поступления – он бросил учебу. Сказал, что ему предложили роскошную работу в Джетре, и уехал. Я думала, что больше его не увижу, ведь Джетра на материке. Но он стал писать мне по электронной почте, звал к себе. Марс – сложный парень, он все повторял, чтобы сначала я закончила учебу. Затем началось что-то странное. Он то приглашал меня, то отговаривал ехать, то вообще исчезал. Затем ему предложили работу на острове Сивл. Я узнала, что компания-работодатель, «Управление по урегулированию», все еще набирает людей. С моей квалификацией я подхожу им идеально.
Марс опять стал настаивать, чтобы я подала заявку. Какое-то время все это не имело значения – я тогда еще училась. Потом я уехала работать на Мьюриси, но там все стало плохо, и я задумалась: а не попытать ли счастья? В общем, в конце концов я написала в ту компанию. Мне нужно пройти испытание, и тогда мне сообщат, возьмут ли меня.
– На каком острове, говоришь, это было?
– На Сивле.
– Я такого не знаю. Островов много, все не запомнишь.
– Это крошечный остров, один из группы Торки. Как и Хетта, он рядом с побережьем Файандленда, но рядом с другой его частью – напротив Джетры. Марс однажды сказал, что Сивл похож на Таллек – холодный климат, короткое лето, натуральное сельское хозяйство и рыболовство. Говорят, что на Сивле есть какие-то необычные конструкции, построенные много веков назад. Никто не знает, кто их создал и для чего. Многие уже разрушаются. «Управление по урегулированию» хочет сделать их безопасными.
– Не понимаю, при чем тут ты.
– Меня учили создавать трехмерную визуализацию.
– Как трехмерная графика сделает руины безопасными?
– Для этого и нужно испытание. Я приехала в Эрскнес потому, что здесь, в горах, есть похожие развалины. Мне нужно отправиться туда, поработать с моделирующей аппаратурой, набросать отчет, который они смогут изучить. Дело в том, что большая часть руин – только на Сивле, но точно такое же здание есть здесь. Здание, построенное в то же время и тем же способом. Те, кто хочет работать на «Управление», сначала едут сюда.
– Куда именно?
– Мне объяснили, как добраться. Все записи у меня в ноутбуке.
– Так почему ты раньше об этом не сказала?
– Не думала, что это важно.
Мы выпили еще бренди. Алвасунд пошла на кухню, приготовила еду; мы поели, растянувшись на ковре перед печкой. Постепенно я успокоился – возможно, помог бренди.
На улице начался дождь. Я подошел к окну, протер кружок на запотевшем стекле и выглянул на унылую улицу.
Дождь можно было услышать в любой части дома – он барабанил по деревянной крыше, шуршал по бетонной дорожке, журчал, утекая прочь. Внезапный дождь должен был ознаменовать окончание Гоорнака – по легенде, в дождь превратилась слюна ведьмы. По крайней мере, ветер стих.
Мы долго сидели вместе на ковре, глядя на огонь. Я приобнял Алвасунд за талию. Когда дрова в печи внезапно осели, выбросив сноп искр, Алвасунд нежно ко мне прижалась.
Но когда наступило время идти спать, Алвасунд снова вела себя так, словно нас разделял лист стекла.
На этот раз я позволил ей первой принять душ, и когда я поднялся, она уже легла. Я, обнаженный, встал перед ней, но она повернулась и закрыла глаза. В постели я наткнулся на разделявшую нас подушку. Я немного полежал, слушая дождь и тихое дыхание Алвасунд, затем выключил свет.
– Обними меня, Торм, – сказала Алвасунд в темноте.
– Ты этого хочешь?
– Да, пожалуйста.
Она повернулась, села и отбросила подушку в сторону. Затем вновь легла и прижалась ко мне голой спиной. Я зарылся лицом в ее волосы, положил руку ей на живот.
Она была мягкая, расслабленная. Через несколько секунд она положила мою ладонь себе на грудь.
По крыше барабанил бесконечный дождь, но в тепле и безопасности дома этот звук казался почти уютным. Хотя я был взволнован и возбужден, скоро я задремал, зажав между пальцами ее сосок, похожий на маленький твердый бутон.
Ночью она разбудила меня поцелуями. Мы наконец занялись любовью, и я с радостью представлял себе, как осколки невидимого стекла разлетаются во все стороны, никому не причиняя вреда.
Три дня спустя мы выехали из Эрскнеса и отправились на север. Ночью дождь затих, и улицы города впервые очистились от снега и льда. В холодном небе сияло солнце.
Покинув Эрскнес и забравшись в горы, мы вскоре пересекли линию таяния снегов. На самых высоких горах Таллека снег часто не таял до середины лета, однако на дорогах льда не было, и мы любовались великолепными видами огромного горного хребта под лазурным небом. Белые облака цеплялись за подветренные склоны гор, словно бесплотные знамена.
Внимание Алвасунд было поглощено ноутбуком. Она запустила программу, которая строила трехмерные образы, а затем экстраполировала и создавала модели на основе артефактов из библиотек. Алвасунд показала мне пару демонстрационных роликов: например, тот, в котором из одной окаменевшей кости делали целый скелет какой-то давно вымершей рептилии. В другом ролики из кусков древесины создавали очертания давно разрушенных домов. С настоящими артефактами ей еще не приходилось работать, и поэтому по дороге она готовилась – изучала выложенные в сети руководства и смотрела другие демки.
Мы приближались к северному побережью Гоорна, и я уже несколько раз замечал вдали спокойное и холодное голубое море. Дорога пошла вниз, туда, где среди голых камней попадались пучки живучей травы. Путь подсказывала карта, которую «Управление» прислало Алвасунд вместе с разрешением пройти тест.
Нужное место мы нашли довольно легко. Разрушенная высокая башня из темного камня стояла на крутом утесе над морем, и мы увидели ее задолго до того, как к ней подъехали. Других построек поблизости не было.
Я припарковался недалеко от башни. Алвасунд взяла с заднего сиденья ноутбук и оборудование для оцифровки изображений. Мы еще немного посидели в машине, глядя на старое здание, от которого нас отделяла пустошь. Почему-то вид этой башни вызывал у меня смутный и иррациональный страх.
Мы пошли по неровной почве, борясь с сильным ветром, дувшим с моря. Мой страх постепенно нарастал, но Алвасунд я в нем не признавался. Подойдя поближе к развалинам, мы увидели потрескавшиеся каменные стены и большое отверстие в верхней части одной из них; внутри виднелось что-то вроде деревянного пола и сломанные, криво торчащие балки. Южная стена заросла оранжевым лишайником. В ярком солнечном свете камни башни казались особенно темными.
За башней открывался удивительный вид на море и каменистый берег. Далеко вдали, на прибрежной равнине, по современной дороге быстро ехали машины.
– Башня, похоже, сторожевая, – произнес я, глядя на море.
– Я читала про башни на Сивле, – ответила Алвасунд. – Ни в одной из них не было окон, только стены и крыша. Они здесь не красотами любовались.
– Меня жуть берет от ее вида.
В ответ Алвасунд обняла меня.
– Да, чувство неприятное. Давай поскорее со всем этим разберемся.
Она начала устанавливать свое оборудование – цифровой панорамный стереоскоп, компилятор с аудиосенсором на короткой антенне и ноутбук. Я помог ей забраться в сеть из ремешков – «упряжь» для оцифровщика. Алвасунд включила приборы, провела автоматическую проверку и, удовлетворившись ее результатом, сказала, что можно начинать.
– Попытаюсь сделать все за один заход. И если не хочешь, чтобы тебя тоже проанализировали, то лучше встань сзади.
Алвасунд несколько раз провела оцифровщиком из стороны в сторону, однако ей мешал комплект аккумуляторов. Она сняла его с плеча и протянула мне, затем пошла в обход башни. Я шел сзади и нес аккумуляторы. Почва была неровной, кое-где из-под земли торчали фрагменты каменных блоков, а перед башней был крутой уклон. Пару раз Алвасунд споткнулась, тогда я взялся за ремни упряжи у нее на спине и стал ее направлять.