И Билли вдруг понял, что скачет по волнам, поднимая брызг не больше, чем если бы он ехал по дороге в очень грязный день.
К счастью, море было спокойным, иначе просто не знаю, что могло бы случиться. Солнце играло бриллиантовыми искорками на гладкой зеленовато-голубой воде, и Билли чувствовал себя просто великолепно, мчась по такому замечательному покрытию. То были прекрасные минуты, хотя довольно тревожные. Что будет, если бечевка не выдержит? Никто не может кататься на велосипеде по морю без единственно правильного воздушного змея, способного поддерживать машину в воздухе.
Змей в голубом небе все летел и летел, велосипед над зеленым пенистым морем внизу все мчался и мчался, а берег все больше и больше удалялся от Билли. Чем быстрее летел змей, тем быстрее мчался велосипед – куда быстрее, чем смог бы поверить тот, кто сам этого не видел. И как раз у входа в Бискайский залив велосипед догнал пароход, и воздушный змей последовал тем же курсом, что и корабль. Вскоре он поравнялся с судном, поэтому можно догадаться, как быстро летел велосипед.
Капитан корабля окликнул Билли через переговорную трубу:
– Ахой!
– И вам ахой! – ответил Билли.
Но капитан его не расслышал. Потом капитан сказал что-то, чего не расслышал Билли. Но те, кому надо было услышать – услышали, и огромный корабль остановился. Когда Билли поднесло к нему вплотную, мальчика подняли за бечевку воздушного змея, поставили велосипед в безопасное место, привязали бечевку к мачте, и капитан сказал:
– Наверное, ты мне снишься, мальчик, потому что невозможно делать то, что ты делал.
– Знаю, – ответил Билли, – но все-таки я это делал, пока вы меня не перехватили.
Они оба ошибались. Ведь если бы такое было невозможно, Билли не смог бы этого проделать; но ни он, ни капитан не обладали нашим научным складом ума, дорогой читатель.
Итак, капитан пригласил Билли на обед, что было очень мило с его стороны. И все-таки Билли чувствовал себя не совсем уютно и, отобедав, сказал капитану:
– Теперь мне пора.
– Неужели я ничем не могу тебе помочь? – спросил капитан.
– Даже не знаю, – ответил Билли. – Разве что у вас на борту есть мальчик по имени Гарольд Эгберт Дарвин Сент-Леджер. Он сказал, что отправляется на корабле в Индию, переодевшись безбилетником.
Капитан тотчас же приказал обыскать корабль в поисках переодетого мальчика с таким именем. Матросы заглянули в трюм, на камбуз, на фок-мачту, на шканцы, на гафель, на кливер, на топсель и на гик, но Гарольда нигде не было. Они обыскали реи, машинное отделение и бушприт; обследовали бакштаги, леера и шкафут, но не нашли никакого «зайца». Они осмотрели клотик и тали, обыскали каждый иллюминатор, не оставили неисследованным ни дюйма шпангоутов, напрасно – ни следа Гарольда. Его не оказалось ни в одном кафель-нагеле или юферсе, он не спрятался в кабестане или в компасе. Наконец, отчаявшись, капитан решил заглянуть в каюты, и в одной из них, под разбросанной пижамой и вышитыми носками майора артиллерии, они нашли Гарольда.
Гарольд с Билли объяснились, пожали друг другу руки, и на корабле не осталось никого с сухими глазами (вы когда-нибудь видели сухой глаз? Думаю, он выглядел бы ужасно противно).
– Все это очень хорошо, – сказал Билли, – но как мне доставить тебя домой?
– Я могу сесть на раму велосипеда, – предложил Гарольд.
– Но ветер не унесет нас обратно, – объяснил Билли. – Он встречный.
– Извините, – мужественным голосом проговорил капитан, – но вы же знаете, что Британия правит волнами и управляет стихиями. Одну минуту.
Он послал за боцманом и приказал ему высвистеть ветер, недвусмысленно объяснив, какой именно ветер нужен.
И все с восторгом, но без особого удивления увидели, как змей неторопливо развернулся и устремился обратно к утесам Альбиона.
Пассажиры и экипаж разразились приветственными криками, когда велосипед опустили на воду. Бечевка натянулась, и велосипед пустился в путь – Билли в седле, Гарольд на раме. Это событие стало для пассажиров настоящей неожиданностью и дало им пищу для разговоров на весь путь до Суэца, а некоторые обсуждают случившееся до сих пор.
Змей вернулся назад еще быстрее, чем прилетел в Примут; он тащил за собой велосипед так же легко, как ребенок тянет по полу клубок ниток. Поэтому к чаю Гарольд и Билли уже были дома, и то было самое веселое чаепитие в их жизни.
Сперва они хотели остановить велосипед, перерезав бечевку, но тогда Гарольд, к жалости своей, лишился бы патентованного воздушного змея. К счастью, бечевка змея зацепилась за лопасть флюгера на церковной колокольне, и велосипед остановился прямо возле своего хозяина, сына мясника. Этот мальчик с благородным сердцем был очень рад снова увидеть свой велосипед.
После чая кузены поднялись на колокольню за змеем, и вряд ли вы поверите, когда узнаете, что там, в нише окна колокольни, оказалось гнездо галки, а в гнезде лежало сочинение по истории. Как вы уже догадались, птица украла его из-за яркой позолоченной застежки в углу.
С тех пор Гарольд и Билли стали настоящими друзьями, несмотря на все качества, которые невольно невзлюбили друг в друге. В конце концов, каждый нашел в другом то, что ему не так уж сильно не нравилось.
Когда Гарольд вырастет, он продаст много патентованных воздушных змеев, и все мы сможем кататься на велосипедах по морю.
Билли отослал свое сочинение, но не получил награду. Значит, если сочинение никогда бы не нашлось, потеря была бы невелика, но я рада, что оно все-таки нашлось.
Надеюсь, вы не сочли историю выдумкой. Она почти так же правдива, как и любая история в сочинении Билли, не занявшем призового места. Единственное, во что я сама не могу до конца поверить, – это в то, что в дымоходе лежал рулон бумаги для змея. Но Гарольд ни о чем другом и не мечтал, а самые счастливые совпадения иногда случаются даже в правдивых историях.
Двухпенсовые чары
Люси была очень хорошей девочкой, а Гарри был не таким уж плохим для мальчика, хотя взрослые и называли его неслухом. Брат с сестрой прекрасно ладили в школе и не так уж часто ссорились дома. Возможно, Люси была немного глуповата, а Гарри, конечно, повел себя очень грубо, обзывая ее дурочкой, но зря она в ответ назвала его «скотиной». Думаю, она сделала это отчасти для того, чтобы показать брату – не такая уж она и глупая, а отчасти рассердившись на то, что он зарыл ее по пояс в землю среди кустов крыжовника. Люси забралась в яму, которую выкопал Гарри, потому что брат сказал, что тогда она вырастет. А потом он внезапно сгреб землю в кучу и придавил девочку так, что та не могла двигаться. Люси заплакала, Гарри сказал: «Вот дурочка», а она ответила: «Ты скотина». Тогда Гарри ушел, оставив ее «возделанной», как говорят французы. Люси заплакала еще сильнее и попыталась выкарабкаться, но не смогла и, хотя от природы была ласковым ребенком, топнула бы ногой от ярости, если бы сумела.
Люси закричала, пришел дядя Ричард, вытащил ее, сказал, что это просто позор, и дал ей два пенса, чтобы она потратила их, на что захочет.
Люси попросила няню отмыть ее от крыжовниковой земли, а после пошла тратить свои два пенса. Ей разрешили отправиться одной, потому что магазины были совсем рядом, на той же стороне дороги, и не надо было никуда переходить.
– Я истрачу на себя все пенни до единого, – свирепо сказала Люси. – Гарри не получит ни гроша! Разве что я придумаю, какую бы дрянь купить, и тогда подброшу эту пакость ему в молоко или положу на бутерброд!
Никогда раньше она так не злилась, но, с другой стороны, Гарри никогда раньше так ее не доводил.
Люси медленно шла мимо лавок, жалея, что никак не может догадаться, что бы такое купить, чтобы Гарри это возненавидел. Сама она ненавидела червей, но Гарри не обращал на них внимания. Мальчики такие странные.
Внезапно она увидела магазинчик, который никогда раньше не замечала. В окне было полно роз, лилий, фиалок, гвоздик, анютиных глазок – любых цветов, какие только можно вообразить. Они росли перепутанными копнами, как в старом саду в июле.
Люси посмотрела на вывеску. Вместо надписи: «Флорист такой-то» там значилось: «Долоро де Лара, профессор белой и черной магии», а в окне в застекленной рамке красовалось такое объявление: «Быстродействующие заклинания. Всевозможные чары. Тщательно и умело сработанные. Сильные заговоры стоимостью от пятидесяти гиней до двух пенсов. На любой вкус и кошелек. Испытайте нас. Самое лучшее и дешевое заведение данного рода. Вне конкуренции».
Люси прочла это, держа большой палец во рту. Именно слова про два пенса привлекли ее внимание; она никогда еще не покупала заклинаний, и даже двухпенсовое заклинание стало бы для нее чем-то новеньким.
«Наверное, имеется в виду какой-то фокус, – подумала она. – И я никогда не позволю Гарри увидеть, как он делается – никогда, никогда, никогда!»
Она вошла.
Лавка внутри оказалась такой же цветочно-зеленой, красно-розовой и белоснежно-лилейной, как и снаружи, и от множества красок и запахов у нее перехватило дыхание. Худой, смуглый, неприятный джентльмен внезапно выглянул из-за цветущего паслена и спросил:
– Чем могу вам помочь, мисс?
– Мне нужно заклинание, – сказала Люси. – Самое лучшее, какое можно получить за два пенса.
– А больше денег у вас нет?
– Нет, – ответила Люси.
– Что ж, за такую сумму нельзя рассчитывать на многое, – мрачно проговорил джентльмен, – однако пусть лучше два пенса будут у меня, чем у вас – конечно, вы и сами это понимаете. Итак, чего бы вам хотелось? За шесть пенсов можно составить миленькое заклинание, которое всегда наколдует варенье к чаю. Есть еще одно за восемнадцать пенсов: благодаря ему взрослые будут думать, что вы ведете себя хорошо, даже если это не так. А за полкроны…
– У меня есть только два пенса.
– Что ж, – сердито проворчал джентльмен, – за такую сумму можно купить только одно заклинание. На самом деле оно стоит два с половиной пенса, но так уж и быть, уступлю за два. Я могу сделать так, что вы станете смахивать на кого-то другого, а этот другой станет смахивать на вас.