– Спасибо, – сказала Люси. – Я ничего ни на кого не смахиваю и не хочу, чтобы что-то смахивали на меня.
– Я имел в виду совсем не то. Разве нет человека, которому вы хотели бы навредить, если бы стали такой же сильной, как он, а он стал бы таким же слабым, как вы?
– Есть, – виновато прошептала Люси.
– Что ж, давайте сюда два пенса, – сказал мрачный джентльмен, – и сделка состоится.
Он выхватил из ладошки Люси теплые медяки.
– Завтра утром вы станете такой же сильной, как Гарри, а он будет таким же маленьким и слабым, как вы. Тогда вы сможете вредить ему сколько угодно, а он не сможет ответить тем же.
– О! Но я не уверена, что хочу… Я думаю, мне лучше выбрать другое заклинание, если вы не против.
– Товар не меняем, – сердито сказал джентльмен. – Вы получили то, что просили.
– Спасибо, – с сомнением произнесла Люси. – Но как же я…
– Заклинание отлично саморегулируется, – сказал противный мистер Долоро. – Никакого предварительного опыта работы с чарами не требуется.
– Большое вам спасибо. Доброго вам…
Люси хотела сказать «утра», но вместо этого воскликнула:
– Вот это да! – потому что ужасно удивилась.
Без малейшего предупреждения цветочный магазин превратился в кондитерскую, которую она хорошо знала, а противный мистер Долоро превратился в милую продавщицу. Женщина спросила девочку, что ей нужно, но, поскольку Люси уже истратила свои два пенса, ей пришлось ответить:
– Ничего.
Люси уже жалела, что потратила все деньги, да еще на такую штуковину. Еще больше она пожалела об этом, когда вернулась домой, и Гарри мило извинился за то, что «возделал» ее. Дескать, он никак не думал, что она такая маленькая идиотка, и сожалеет – вот так-то! Извинение тронуло Люси до глубины души, и она еще острее почувствовала, что не совсем правильно распорядилась своими деньгами. Она попыталась предупредить Гарри о том, что должно случиться утром, но он перебил:
– Хватит болтать. Билсон-младший уже идет к нам, чтобы поиграть в крикет. Можешь быть филдером[8], если хочешь.
Люси не хотела, но, похоже, это был единственный способ показать, что она принимает извинения брата. Поэтому она играла за филдера – мрачно и неумело.
На следующее утро Гарри встал вовремя, сложил свою ночную рубашку и привел комнату в такой порядок, что с горничной, когда она туда вошла, от неожиданности чуть не случился нервный припадок. Он прокрался вниз тихонько, как мышь, и выучил уроки еще до завтрака.
Люси, напротив, встала поздно, и ей пришлось одеваться второпях. Она успела приготовить хорошую ловушку и съехала по перилам в тот самый миг, когда прозвенел звонок к завтраку. В столовой она очутилась первой, благодаря чему успела насыпать соли во все чайные чашки, прежде чем вошли остальные члены семьи. Когда заварили чай, во всем обвинили Гарри.
– Это сделала я, – сказала Люси, но ей никто не поверил.
Взрослые сказали, что она благородная, бескорыстная сестра, которая пытается защитить своего непослушного брата, а Гарри разразился потоком слез, когда Люси пнула его под столом; она ненавидела себя за этот пинок, но почему-то не смогла удержаться.
Гарри проплакал почти всю дорогу до школы, а Люси настояла на том, чтобы проползти по всем канавам, волоча Гарри за собой. Она купила катапульту в магазине игрушек, а еще на пенни сапожных гвоздей в керосиновой лавке (и то и другое в кредит). Люси никогда раньше не просила о кредите, поэтому его получила.
В конце городка Блэкхит брат и сестра расстались: Гарри отправился в старшую школу, которая находилась по другую сторону железнодорожной станции, а Люси пошла в среднюю.
В средней школе Блэкхита есть просторный красивый холл с уходящей вверх лестницей, а на дальнем конце холла стоит большая статуя прекрасной дамы. Старшеклассницы называют ее Венерой, но вряд ли это ее настоящее имя.
Люси – добрая, кроткая, маленькая Люси, любимица классной руководительницы, пользующаяся уважением всей школы – уселась на ступеньках лестницы и (уж не знаю, почему ее никто за этим не застукал) принялась обстреливать из катапульты прекрасную белую статую пропитанными чернилами бумажными шариками. В конце концов Венера (если это ее настоящее имя, в чем я лично сомневаюсь) сделалась пятнистой, как собака породы далматинец.
Потом Люси пошла в свой класс и разложила на всех партах и сиденьях гвоздики острием вверх – поступок, усугубленный угрюмым переругиванием с Блоссомой Ренд и Вильгельминой Маргаритой Астериск. Еще одну ловушку – словарь, горшок с водой, три куска мела и горсть разорванной бумаги – она торопливо подвесила над дверью. Три другие маленькие девочки смотрели на это с восхищенно открытыми ртами.
Не хочу вас шокировать, поэтому не буду рассказывать ни о полном успехе каверзы, ни о кровавой драке на перемене между Люси и Бертой Кауртер на уединенном корте для игры в «файвз». Взволнованные Дора Шпильман и Гертруда Рук были секундантами. Классная руководительница Люси, всеми обожаемая мисс Хартер Ларк, прервала бой на пятом раунде и повела окровавленных преступниц в холл, а потом вверх по красивой лестнице в комнату директрисы.
Директриса Блэкхитской средней школы обладала всеми таинственными навыками руководителя, которые описаны мистером Киплингом в книге «Сталки и компания». Ее манера поведения покоряла как родителей, так и детей, оказывая на них сильнейшее влияние, как в поговорке: «С кем поведешься, от того и наберешься».
Кто-нибудь менее умный на основании представленных доказательств исключил бы из школы несчастную Люси, обремененную мальчишеской натурой своего брата. Только не директриса Блэкхитской средней школы. Она отсрочила вынесение самого страшного для преступника приговора (а Люси обдумывала возможность такого приговора, пока полтора часа сидела в учительской) и написала записку матери Люси. В записке директриса мягко намекала, что ученица не совсем в себе: возможно, она чем-то больна, и ей лучше денек-другой посидеть дома.
По дороге домой Люси опрокинула велосипед с маленькой девочкой и одержала верх в жарком споре с применением физической силы с сыном булочника.
Гарри тем временем, вытерев слезы, явился в свою школу. Он выучил уроки, что было странно, приятно и пробудило в его учителе надежды, которым суждено было в ближайшем будущем потерпеть безоговорочный крах. Но когда Гарри с триумфом выходил из школы, его вдруг начал бить по голове Симпкинс-младший, заявляя, что Гарри – воображала. Удары были техничными и сильными, да Гарри и не пытался сопротивляться. Заливаясь слезами, не сдерживая чувств, он умолял Симпкинса-младшего оставить его в покое и не быть скотиной. Тут Симпкинс-младший пнул его, несколько милых маленьких друзей Симпкинса-младшего присоединились к радостной толпе, и все превратилось в настоящий праздник пинков.
Поэтому, когда брат и сестра встретились на углу Уэмис-роуд, лицо Гарри было трудно узнать, а Люси выглядела счастливой, как король, и гордой, как павлин.
– Что случилось? – живо спросила Люси.
– Все до единого мальчишки в школе пнули меня, – ровным голосом ответил Гарри. – Лучше бы я умер.
– Ага, мне тоже досталось, – весело сказала Люси. – Кажется, меня исключат. Я была бы в этом совершенно уверена, если бы моя ловушка не упала на голову Бесси Джейн вместо головы мисс Как-Ее-Там, а Бесси не ябеда, хотя у нее на лбу вскочила шишка размером со страусиное яйцо и она промокла насквозь. И все-таки меня почти наверняка исключат.
– Хотел бы я, чтобы меня исключили, – сказал Гарри, рыдая от переполняющих его чувств. – Не знаю, что со мной, у меня внутри все не так. Как думаешь, можно во что-нибудь превратиться, просто прочитав об этом? Потому что я чувствую себя так, словно нахожусь в «Сэндфорде и Мертоне»[9] или в одной из тех книг, которые добрый священник одолжил нам, когда мы ездили на море.
– Кошмар какой, – посочувствовала Люси. – А мне, похоже, все равно, исключат меня или нет. И знаешь, Гарри, я чувствую, что я намного сильнее тебя. Я наверняка могу выкрутить тебе руку, а потом ударить, как ты меня на днях, а ты ничего не сможешь поделать.
– Конечно, не смогу! Я никому не в силах дать отпор. Любой, кому вздумается, может меня ударить, а я не дам сдачи.
Гарри снова заплакал. И тут Люси стало по-настоящему его жаль. Это она виновата, она превратила своего счастливого брата в какую-то тряпку только потому, что он посадил ее в землю и там оставил. Раскаяние вцепилось в нее зубами и когтями.
– Послушай, – сказала Люси, – это я во всем виновата! Потому что ты меня «возделал», и мне хотелось тебе навредить, но больше уже не хочется. Я не могу снова сделать тебя храбрым, но мне так жаль, и я позабочусь о тебе, Гарри, старина! Может, переоденешься в платье, нацепишь длинный парик и придешь в нашу школу? Я прослежу, чтобы никто над тобой не издевался. Нехорошо, когда тебя задирают, правда?
Гарри обнял ее, чего никогда бы не сделал на улице, не будь он в тот миг таким слюнтяем.
– Конечно, это отвратительно, – сказал он. – Люси, прости, что я вел себя по-свински.
Люси тоже обняла его, и они поцеловались, хотя было совсем светло и они шли по Ли-парку.
В тот же миг откуда-то вынырнул чародей Долоро де Лара и налетел на них, чуть не опрокинув на тротуар. Люси закричала, а Гарри ударил изо всех сил со словами:
– Смотрите, кого толкаете!
– Ну-ну, – сказал чародей, поправляя шляпу, – вы разрушили чары, дитя Люси. Никакие чары не выдержат поцелуев и извинений. Просто имейте это в виду на будущее, хорошо?
И он исчез в белом дыме проезжающей мимо паровой машины, а Гарри с Люси остались, глядя друг на друга. И Гарри снова был Гарри, а Люси была Люси до мозга костей. Они с искренним чувством пожали друг другу руки.
На следующий день Люси отправилась в школу и долго извинялась.
– По-моему, я была не в себе, – сказала она директрисе, которая полностью с ней согласилась, – и я ник