– Чем могу быть полезен, мадам? – осведомился он.
– Кто это? – прошептала Фина.
– Раб лампы, – ответила Элла. – Он говорит, что переоделся в идеального дворецкого, потому что времена изменились.
– Отошли его, – попросила Фина.
И, когда они с девочкой остались вдвоем, Фина сказала:
– Дорогая Элла, расскажи мне все о твоем слуге, а я тебе расскажу о своем.
– Ну, я нашла лампу на берегу моря, как раз перед тем, как повредила спину. Понимаешь, я упала с волнолома и еще долго не смогу ходить. Однажды я нечаянно потерла лампу, и с тех пор мой прекрасный идеальный дворецкий приносит мне все, что я захочу. А теперь смотри: я велю ему устроить все так, как он устроил вчера.
Элла потерла лампу, отдала приказ, и детская превратилась в залу дворца с мягко светящимися разноцветными лампами, задрапированную золотистыми тканями, сверкающую драгоценными камнями.
– Но разве твой дворецкий не может вылечить тебе спину?
– Нет. Время – единственный джинн, который может это сделать, говорит дворецкий. Ты не представляешь, как мне хотелось кому-нибудь все это показать! Но мне и в голову не пришло пожелать, чтобы появилась ты. Прошла всего неделя с тех пор, как я нашла лампу…
– И тебя все время оставляют одну?
– О нет, только когда я говорю, что хочу спать. А дворецкому я приказала возвращать детской обычный вид, как только повернется дверная ручка.
– Ты кому-нибудь о нем рассказывала?
– Нет! Мой дворецкий говорит, что если кто-нибудь из взрослых узнает, что у тебя есть лампа, она исчезнет. Я не могу вспомнить, так ли было в «Тысяче и одной ночи»… Возможно, это какое-то новое правило.
Две маленькие девочки весь день говорили о чудесных вещах, которые попросят у своих рабов, но были так довольны обществом друг друга, что ни разу ни о чем не попросили.
Когда Фина почувствовала, что близится время пить чай, она потерла кольцо, чтобы лакей доставил ее обратно на ферму.
– Я попрошу своего раба перенести меня в твой дом, – сказала Элла. – Он сможет сделать это так, что мне не будет больно.
Она потерла лампу, и тут же появился величественный дворецкий.
– Пожалуйста… – начала Элла.
Но великолепный дворецкий не дал ей договорить, обратившись к лакею Фины:
– Джеймс, что ты здесь делаешь?
– Служу этой молодой леди, мистер Лампус, сэр.
– Отдай мне кольцо, Джеймс.
И лакей тотчас снял кольцо с пальца Фины, очень осторожно, но решительно, и вручил кольцо дворецкому.
– О нет! Вы не имеете права забирать мое кольцо! – запротестовала Фина. – А он не имеет права вам подчиняться. Он мой раб.
– Простите, сударыня, – сказал дворецкий, становясь все более безупречным и все более похожим на того, кто знает все лучше вас, – но он не ваш раб. Он – раб кольца. А еще он лакей, а лакеи во всем мире должны подчиняться дворецким.
– Это так, мисс, – согласился лакей, – но лампа сильнее кольца.
И он схватил лампу.
– А теперь, – свирепо повернулся лакей к дворецкому, – посмотрим, как вы будете мной командовать!
Дворецкий настолько забылся, что задумчиво почесал в затылке.
– Да, – помолчав, сказал он. – Должен признать, Джеймс Кольцеус, ты меня обошел. Но к чему спорить? Это ниже достоинства такого высокого лакея, не говоря уж о достоинстве дворецкого, которому никакие слова не могут воздать должное. Ты мой раб: во-первых, кольцо у меня, а во-вторых, я дворецкий, а ты всего лишь лакей. Но я твой раб, потому что у тебя лампа. Ситуация зашла в тупик. Неужели мы не можем прийти к соглашению?
– А как же мы? – вскричала Элла.
– Нам очень жаль доставлять вам неудобства, мадам, – сказал дворецкий, – но мы официально предупреждаем, что увольняемся со службы.
– О, Лампус! – заплакала Элла. – Вы всегда были таким красивым дворецким. Я думала, вам нравится ваша должность.
– Вы заблуждаетесь, мисс, – вмешался лакей. – Никому не нравится быть в услужении, хотя и приходится с этим мириться. Мы с мистером Лампусом уходим в отставку. Может, организуем небольшой совместный бизнес и всегда будем желать вам добра, юные леди.
– Но вы не можете оставить меня здесь! – сказала Фина. – Ведь я никогда не вернусь домой. Я даже не знаю, в каком я округе.
– Вы в Окленде, мисс, – сообщил Джеймс.
– Такого места не существует.
– Прошу прощения, мадам, – вмешался дворецкий, – но существует. Это в Новой Зеландии.
– Не плачьте, мисс, – сказал Джеймс. – Если мистер Лампус позволит, я отнесу вас домой.
– И тогда я никогда больше не увижу Эллу.
– О, велите Лампусу потереть кольцо и сделать так, чтобы я переехала и жила рядом с Финой в Англии! – воскликнула Элла. – Если он это сделает, остальное меня не волнует. Я бы предпочла иметь одну подругу, чем двадцать рабов.
– Весьма уместное замечание, мэм, – одобрительно произнес дворецкий. – Есть ли еще что-нибудь, что мы могли бы для вас сделать?
– Пагода, – сказала Фина. – Вот бы вернуть ее мисс Пэтти так, чтобы она не лишилась вещей, ради которых ее продала, и не узнала, что в пагоде было кольцо.
– Считайте, что все сделано, госпожа. – Раб лампы погладил свои почтенные бакенбарды. – А теперь, если вы готовы, ваш лакей проводит вас домой.
– До свидания, до свидания, – сказали девочки, целуя друг друга.
Потом Фина закрыла глаза и очутилась в лесу в Суссексе – одна.
– Неужели мне все приснилось? – спросила она и побрела домой пить чай.
Первое, что она увидела, была стоящая на чайном столике пагода! А уж потом она заметила моряка с загорелым лицом, который жевал горячий тост с маслом, сидя в виндзорском кресле.
– Ну-ка, посмотри, кто тут! – сказала мисс Пэтти. – Это мой брат Боб, он недавно вернулся домой. И он встретил того разносчика и выкупил пагоду, дав за нее два фунта и какаду с ярким хохолком, которого привез из-за границы. А десять соверенов, которые всучил мне старый нечестивец, оказались фальшивыми. Но платья и ткань хороши. Что за удивительный мир!
Фина тоже так думала.
Но самое странное во всей этой истории то, что через полгода в соседнем доме в Тутинге, где жила Фина, поселились новые люди, приехавшие из Новой Зеландии. И девочку в этом семействе звали Элла!
Фина сразу ее узнала, но Элла забыла ее, забыла о прекрасном безупречном дворецком и безупречном лакее, о лампе, кольце и обо всем остальном. Возможно, долгое морское путешествие плохо сказывается на памяти.
Так или иначе, две маленькие девочки теперь – близкие подруги, и Элла любит слушать, как Фина рассказывает историю двух рабов, хотя и не верит ни единому слову.
Потом отец Фины и отец Эллы переехали из Тутинга. Обе семьи сейчас живут в прекрасных домах в Хаслмире, и у Фины есть белый пони, а у Эллы – каштановый. Их отцы теперь очень богаты. Оба они получили должности менеджеров в филиалах компании «Лампус, Кольцеус и компания – инженеры-электрики». Мистер Лампус работает в отделе освещения, а мистер Кольцеус возглавляет отдел звонков, которые всегда звонят красиво. И я слышала, что отец Эллы и отец Фины, вероятно, станут партнерами боссов.
Фина упросила отца купить ей пагоду, и эта вещица стоит на буфете в их красивой гостиной. Фина иногда спрашивает у пагоды, не приснилась ли ей вся история, но в ответ не получает ни слова.
Конечно, мы-то с вами знаем, что каждое слово в этой истории – правда.
Зачарованная жизнь, или принцесса и лифтер
Жил-был принц, отец которого потерпел неудачу в бизнесе и потерял все, что имел – корону, королевство, деньги, драгоценности и друзей. Это произошло из-за того, что король слишком любил машины. Он мастерил действующие модели своих изобретений, и у него не хватало времени на королевские обязанности.
Итак, он лишился своего трона. Во французской истории был король, который тоже любил машины, особенно часы, и лишился всего, даже головы. Однако король нашей истории сохранил голову, а когда ему больше не разрешили издавать законы, вполне довольствовался тем, что продолжал мастерить машины. А поскольку его машины были гораздо лучше его законов, вскоре он обзавелся небольшим прибыльным делом и смог купить дом в другом королевстве, где устроился с женой и сыном.
Дом был одним из восхитительных особняков, названных в честь королевы Анны (той самой, о чьей смерти до сих пор так часто говорят и которую так справедливо оплакивают), с витражной парадной дверью, с вымощенной разноцветными плитками дорожкой, с фронтонами там, где в них нет никакой нужды, с прекрасными геранями и кальцеоляриями в палисаднике и красивым фасадом из красного кирпича. Задняя часть дома была из желтого кирпича, потому что задняя часть не так заметна.
Королю, королеве и принцу славно жилось в этом доме. Королева срезала засохшие герани золотыми ножничками и мастерила причудливые безделушки для распродаж. Принц ходил в военный колледж, а король занимался своими делами. Потом принц стал учеником отца, очень трудолюбивым, не имеющим ничего общего с теми праздными подмастерьями, которые играют в кости на надгробье на картине мистера Хогарта[10].
Когда принцу исполнился двадцать один год, мать позвала его к себе. Она отложила блокнот, который разрисовывала для школьной распродажи изящным цветочным узором, и сказала:
– Дорогой сын, ты получил на совершеннолетие обычные подарки: серебряный портсигар и серебряный спичечный коробок; красивый набор кистей с твоими инициалами; саквояж «гладстон», также богато украшенный инициалами; полное собрание сочинений Диккенса и Теккерея; авторучку в виде лебедя в золотой оправе и сердечное благословение отца и матери. Но у меня есть для тебя еще один подарок.
– Ты слишком добра, мама, – сказал принц, теребя шелка цвета настурции.
– Не суетись и выслушай меня, – продолжала королева. – Когда ты был младенцем, твоя крестная мать, фея, преподнесла тебе самый ценный подарок – зачарованную жизнь. Пока жизнь хранится в надежном месте, ничто не может причинить тебе вреда.