Разволновавшись, она уронила банку. Банка не разбилась, но цукаты разлетелись по углам и под столы. И все-таки, когда принцесса подняла банку, та снова была полной.
– Ура! – воскликнула Эверильда (однажды она слышала, как часовой выкрикнул это просторечное слово). – Конечно, раз башня волшебная, значит, в ней все волшебное и банки никогда не опустеют.
В очаге ждали дрова, принцесса разожгла огонь и сварила рис, вот только он пригорел и прилип к кастрюле. Знаешь, какой противный подгоревший рис? Эверильда попыталась сварить макароны, но они остались жесткими. Поэтому принцесса вышла в сад и съела куда более вкусный ужин, чем тот, который смогла бы приготовить. Вместо мяса у нее были яблоки, вместо овощей – сливы, а вместо пудинга – персики.
В гостиной стояли ряды красивых книг, принцесса немного почитала и написала длинное письмо няне на тот случай, если вдруг появится кто-нибудь, кто знает адрес няньки и сможет отправить письмо. Потом Эверильда выпила чай, заваренный из нектарина и шелковицы.
К тому времени солнце, красное и великолепное, уже скрылось за темными водами Бурного моря, и Эверильда присела на подоконник, чтобы полюбоваться закатом.
Не скажу, плакала ли она тогда. Возможно, на ее месте вы бы всплакнули.
– О боже! Боже! Боже! – сказала принцесса, слегка шмыгнув носом. (Наверное, она простудилась). – Некому уложить меня в постель, совсем некому.
Как только она это сказала, что-то пухлое и пушистое мелькнуло на фоне заката. На мгновение существо неуклюже зависло в воздухе, затем влетело в окно.
– Ой! – воскликнула принцесса, очень испугавшись.
– Ты меня не узнаешь? – спросило крупное мохнатое создание, складывая крылья. – Я – кошка, которую ты спасла от унижения, когда мальчишки хотели привязать ржавую посудину к моему достопочтенному хвосту.
– Но у той киски не было крыльев, – сказала Эверильда. – И ты гораздо больше ее, и она не была говорящей.
– Откуда ты знаешь, что не была? – фыркнула Кошка. – Разве ты ее об этом спрашивала?
– Нет, – ответила принцесса.
– Вот видишь! Что же касается крыльев, – продолжала Кошка, – я могу их и не носить, если ты предпочитаешь видеть меня бескрылой.
Кошка сняла крылышки, аккуратно свернула, как ваш отец сворачивает зонтик, обвязала бечевкой и положила в левый угловой ящик комода.
– Так-то лучше, – сказала Эверильда.
– Теперь насчет размера. Если бы я осталась величиной с обычного кота, я бы тебе не пригодилась. А я прилетела, чтобы стать кухаркой, компаньонкой, уборщицей, нянькой, профессором и всеми остальными, поэтому…
– Ой, не надо! – воскликнула принцесса. – Не увеличивайся больше!
Ведь во время их беседы Кошка неуклонно росла и была уже размером с крупного леопарда.
– Как скажешь, – любезно отозвалась Кошка. – Я сейчас же остановлюсь.
– Полагаю, ты волшебная? – робко спросила принцесса.
– Конечно, – ответила Кошка, – здесь все волшебное. Не бойся меня! Пойдем, моя милая, пора спать.
Эверильда подпрыгнула, потому что Кошка теперь говорила голосом ее няни.
– О! – воскликнула принцесса, обнимая толстую мохнатую шею. – Я ничего не боюсь, когда ты так говоришь.
Значит все-таки есть кому уложить ее в постель. И Кошка уложила ее большими мягкими, пушистыми ловкими лапами, и через две минуты Эверильда уже крепко спала.
Так начались долгие, уединенные и все же счастливые дни, которые принцесса и Кошка провели вместе на Необитаемом острове.
Эверильда брала у Кошки уроки, и тогда Кошка говорила голосом профессора; они вдвоем прилежно вели хозяйство, наводя порядок в башне, и тогда голос Кошки становился похожим на голоса дворцовых служанок. А когда они стряпали, Кошка говорила голосом кухарки. Еще они играли вместе – и Кошка говорила голосами разных веселых детей. Невозможно было скучать с подружкой, которая так часто менялась.
– Но кто же ты на самом деле? – часто спрашивала принцесса.
А Кошка всегда отвечала:
– Сдаюсь! Задай другой вопрос! – как будто принцесса играла в загадки.
– Почему наш сад всегда такой аккуратный и в нем полно вкусных фруктов и овощей? – спросила однажды принцесса – тогда они провели на острове уже около года.
– Разве ты не знала? Кроты, которых ты выпускала из ловушек, рыхлят землю, а птицы, которых ты кормила, приносят семена в маленьких клювиках, а мыши, которых ты спасала из дворцовых мышеловок, пропалывают сорняки и сгребают их острыми зубками и тонкими, аккуратными когтями-иголочками.
– Но как они все сюда попали? – спросила принцесса.
– Как обычно – вплавь и по воздуху, – ответила Кошка.
– Но разве мыши тебя не боятся?
– Меня? – огромная кошка выпрямилась во весь рост. – Тебя послушать, так я обыкновенная киска.
И она не на шутку рассердилась – почти на час. То был единственный случай, когда подруги чуть не рассорились.
Иногда, поначалу, принцесса спрашивала:
– Сколько мне еще здесь оставаться, сестренка?
А Кошка всегда отвечала голосом няни:
– Пока ты не подрастешь, моя дорогая.
Шли годы, и с каждым годом принцесса становилась все добрее, умнее и красивее.
Наконец она совсем выросла.
– А теперь, – оживленно сказала Кошка, – пора за работу. В далеком королевстве живет принц, и только он может вызволить тебя с этого острова.
– А он про меня знает? – спросила Эверильда.
– Да, но не знает, что именно ему суждено тебя найти, и не знает, где ты находишься. Поэтому каждую ночь я буду улетать и шептать ему о тебе на ухо. Он подумает, что ему снится сон, но он верит в сны; и принц приплывет на большом корабле с золотыми мачтами и шелковыми парусами, и увезет мою красавицу, и сделает ее королевой.
– Как думаешь, няня киска, мне это понравится? – спросила принцесса.
– Еще как понравится, – заверила Кошка. – Но тебе бы не понравилось, если бы за тобой приплыл какой-нибудь другой король, поэтому хорошо, что другим невозможно сюда пробиться.
– Как же он сюда приплывет?
– Разве я не сказала? На корабле, конечно.
– А скалы у острова не опасны? – спросила принцесса.
– Очень опасны, – ответила Кошка.
– О, – сказала принцесса и сделалась молчаливой и задумчивой.
В ту ночь Кошка достала крылья, развернула их, расчесала и надела, потом зажгла большую лампу и поставила на окно, выходившее на Бурное море.
– Этот маяк приведет к тебе короля, – объяснила она.
– Маяк не приманит сюда другие корабли? – спросила принцесса. – Вдруг на них будут не те короли, за которых мне хотелось бы выйти замуж?
– Вполне может приманить, – сказала Кошка, – но это не имеет значения: они все равно потерпят крушение. И поделом им, нечего являться за принцессами, которые их не ждут.
Эверильда ойкнула.
Кошка расправила крылья, сделала пару пробных полетов вокруг башни, раскинула крылья широко-широко и полетела через черное Бурное море к маленькому полумесяцу, который, стоя на голове, показывал морякам, что будет плохая погода.
Принцесса облокотилась на подоконник и посмотрела на море. Она слышала, как внизу, в саду, старательно копают добрые кроты, а добрые маленькие мышки пропалывают и сгребают землю острыми зубками и тонкими когтями-иголочками. И тут вдалеке, на фоне низко висящего месяца, она увидела паруса и мачты корабля.
– Нет, я так не могу! – воскликнула она. – Это наверняка не тот корабль. И я не могу позволить ему разбиться.
Принцесса загасила лампу, а потом немного поплакала, потому что, может быть, это все-таки шел тот самый корабль, а теперь ее король проплывет мимо и никогда не узнает, что остров был совсем близко.
На следующую ночь Кошка снова отправилась в полет, оставив лампу зажженной.
И снова принцесса не смогла лечь спать, оставив горящую лампу, которая могла бы заманить честных королей и храбрых моряков туда, где они потерпели бы крушение. Поэтому она погасила лампу и немного поплакала.
И так продолжалось много, много, много ночей.
По утрам, подметая комнату, Кошка удивлялась, откуда на полу берутся жемчужины. Но в таком волшебном месте вскоре уже всему перестаешь удивляться. Кошка так и не догадалась, что жемчуг – это слезы принцессы, которые та проливала, когда гасила лампу и видела, как корабль за кораблем проплывают мимо. На кораблях тоже ни о чем не догадывались, а ведь на борту одного из них мог быть тот самый король, даже не подозревающий, что на скале ждет спасения хорошенькая милая принцесса – единственная принцесса, которую он был бы счастлив назвать своей королевой.
Так проходили годы. Каждую ночь Кошка зажигала лампу и улетала, чтобы нашептывать сны на ухо единственному королю, способному спасти принцессу, и каждую ночь принцесса гасила лампу и плакала в темноте. И каждое утро Кошка выметала полный совок жемчужин – слез Эверильды. А король снова и снова снаряжал корабль и плыл по морям, напрасно высматривая яркий свет, который, как говорили сны, должен привести его к принцессе.
Кошка была очень раздосадована; она не могла понять, как король может быть таким глупым. Она всегда отсутствовала целую ночь, потому что навещала своих друзей после того, как навевала сны королю, и возвращалась домой только к тому времени, когда пора было зажигать очаг и готовить завтрак, поэтому так и не узнала, что принцесса каждую ночь гасила лампу и плакала в темноте.
Годы шли, принцесса состарилась и поседела, а у нее так и не хватило духу оставить лампу зажженной. Она боялась, что бедные моряки, которые не были ее королями, поплывут на свет лампы прямо к жестоким скалам и разобьются. А ведь несчастные моряки не виноваты, что среди них нет единственного короля, способного без опаски высадиться на Необитаемом острове.
Когда Эверильда совсем состарилась и жемчужины-слезы, подобранные Кошкой, заполнили семь больших сундуков в задней кухне, принцесса заболела.
– По-моему, я сейчас умру, – сказала она Кошке, – и я ни о чем не жалею, кроме разлуки с тобой. Думаю, ты будешь по мне скучать. Теперь, когда все скоро кончится, скажи мне, кто же ты на самом деле?